Такая, из которой нет выхода. Такая, которая однажды приведет меня к гибели. Я влюбился в Джун еще сильнее, хотя не мог представить, что такое вообще возможно. Мы сидели, прижавшись друг к другу, на залитом лунным светом кладбище в ее восемнадцатый день рождения. Мои мысли были полны воспоминаниями о маме, а в воздухе витал аромат сладких десертов. * * * Эта ночь все так же отчетливо живет в моей памяти даже спустя все эти годы. Может быть, это было связано с тем, что я вновь почувствовал присутствие своей матери, или с тем, как Джун обнимала меня, пока я изгонял своих призраков. Может быть, это все пение цикад и ветерок, наполненный ароматом ванили, а может быть, глубинное осознание того, что мое сердце никогда не сможет перестать любить Джун. Но… возможно, было что-то еще. Это был конец. Последняя глава. Лебединая песня. Вы увидите, что все изменилось вскоре после той ночи. Все рухнуло. Прежняя жизнь ушла навсегда. Я расскажу вам о втором разе, когда Саманта Бейли плакала. Все началось с поцелуя… Глава двадцатая «Первое слово дороже второго» Джун, 18 лет – О, Джун, дорогая. Ты только посмотри на себя! Мама ахает от восторга, достает ручку из серебристого пучка и делает какие-то записи в индексную карточку. Отец подходит к ней сзади, в его медных глазах блестят слезы. Он всегда был сентиментальным. Мама стальная и твердая, а папа крайне сентиментален. – Посмотрите на мою Джун, – нараспев говорит он, шмыгая носом. – От нее все мальчишки потеряют ум. – Папа, перестань, – подтруниваю я, опустив голову. Мои щеки пылают, когда я останавливаюсь внизу лестницы. – Тебе нравится мое платье? Я кружусь, чувствуя себя настоящей принцессой. Мы выбирали его вместе с мамой, когда у нас был девчачий денек: шопинг и посиделки в кондитерской. Платье кристального, бледно-голубого цвета напоминает мне сияющие небеса. На солнечном свете фатин переливается, словно радуга. Это платье – «Выше радуги», где всегда голубые небеса. Где мечты сбываются. Папа смахивает катящиеся слезинки. – Мне нравится. Мне очень нравится, милая. – Он шагает вперед и заключает меня в медвежьи объятия. – Ты будешь первой красавицей на балу. Я улыбаюсь, уткнувшись ему в плечо. Я чувствую себя красивой, действительно чувствую. Мои волосы рассыпаются каштановыми локонами, собраны на макушке зажимом, украшенным камнями. Моя кожа сияет после шиммерного лосьона для тела, а на лице – изысканный макияж. С нетерпением жду, когда Райкер и мои подружки увидят меня. Прежде чем приедет лимузин, у меня есть немного времени для семейных фотографий и финальных приготовлений. – У твоих братьев случится короткое замыкание, когда они увидят тебя. Боже, помоги бедному мальчику, который осмелится взглянуть в твою сторону, – говорит папа, отступая назад, чтобы с гордостью мной полюбоваться. Я хихикаю, снова опуская голову. Мама распушает мне волосы, поправляя длинную ленту локонов на моем плече, и сладко вздыхает. Тео заскочит домой пофотографироваться прямо перед сменой с Кипом и должен быть здесь уже с минуты на минуту. Брант – снаружи, во внутреннем дворике. – Я сейчас вернусь, – говорю я родителям и выхожу из гостиной, подбирая свою длинную юбку, после этого направляюсь к задней двери, чтобы удивить Бранта. Думаю, ему понравится мое платье так же, как и мне. Подумает ли он о ярких небесах и синих птицах, летящих высоко, как и я? Зазвучит ли в его голове наша любимая песня, наполняя душу волшебством и теплом? На моем лице расцветает улыбка, когда я прохожу через кухню и выглядываю через стеклянную дверь. Брант стоит в центре патио, глядя на большое дерево – то самое, на котором был наш детский домик. В мыслях проносятся воспоминания об играх, грандиозных приключениях, а также летних ночевках с фонариками и ведрами попкорна, когда я уютно устраивалась в своем любимом месте с Тео и Брантом. Ненавижу то падение. Ненавижу, что отец разобрал его на части на следующее утро, закрыв главу моего детства, которая все равно всегда будет дорога моему сердцу. Сделав глубокий вдох, я открываю дверь во внутренний дворик и выхожу наружу. Брант поворачивается ко мне. Все в нем словно замирает: его мышцы и даже дыхание. Он просто смотрит на меня, молча и неотрывно. Эмоции, отразившиеся на его лице, не похожи на те, что я видела, когда мама и папа наблюдали за мной, пока я спускалась по лестнице. Это совсем другое. Он выглядит так, словно ему больно. Ему не нравится мое платье? В его глазах пылает жар тысячи сияющих солнц, и я боюсь, что это гнев. – Привет, – говорю я кротко. Мои губы пересохли, несмотря на то что их покрывает вишневый блеск. Прочистив горло, я нерешительно делаю шаг ему навстречу, заставляя себя улыбнуться. – Что скажешь? Когда я делаю реверанс, а затем выпрямляюсь, Брант моргает, словно пытаясь избавиться от тех эмоций, что вырвали его из реальности. Он отводит глаза на мгновение, затем снова смотрит на меня: – Ты выглядишь потрясающе. По телу струится тепло, будто поцелованный солнцем ручеек. – Правда? – Конечно, правда. – Я не была уверена. Ты выглядел, будто в бешенстве. Он скользит по мне взглядом, и, когда наши глаза снова встречаются, по спине пробегают мурашки. Его взгляд настолько пронзительный, что кажется, будто он может видеть меня изнутри, – даже мое бешено стучащее сердце. Я непроизвольно прижимаю руку к груди, как будто могу унять удары. Брант потирает затылок, наконец улыбнувшись: – Я был немного зол. Мое сердце бьется быстрее. Я сильнее прижимаю руку. – Я злился, что мне придется испачкать этот новый костюм, отбиваясь сегодня вечером от всех парней. Я облегченно выдыхаю и опускаю руку, рассмеявшись. – Хороший костюм. – Я делаю несколько шагов вперед, наблюдая, как улыбка Бранта ускользает с каждым моим шагом. Когда мы стоим уже практически лицом к лицу, я протягиваю руки, чтобы поправить небольшой голубой галстук-бабочку; запах мыла Ivory смешивается с ароматом его нового одеколона. Что-то древесное и свежее. – Твоя бабочка голубая, как мое платье, – подмечаю я. Это вышло случайно. И от этого я улыбаюсь. Брант смотрит куда-то в сторону, когда говорит: – Красивое платье. – Оно напомнило мне нашу песню. Голубое небо, синие птицы. Когда на него падает свет, оно переливается всеми цветами радуги. Оно напомнило мне о… Оно напомнило мне о тебе. Мои щеки заливаются румянцем от осознания того, что платье напомнило мне о нем. Лицо Бранта всплыло в моих мыслях, как только я увидела его. Я опускаю руки, проводя ладонями по его груди, мысли ускользают. Он перехватывает их. – И о чем оно тебе напомнило?