– Это не я тут должен что-то налаживать. – Тогда позволь ему это сделать. Мы обмениваемся колючими взглядами, когда он сворачивает на обочину, где перед нами стоят две смятые машины. – Не знаю, смогу ли я. – Это говорит твое эго, Бейли, – отвечает Кип, расстегивая ремень. Он замирает на мгновение. – Поверь мне. Оно того не стоит. Я стискиваю зубы. – Послушай… Джун все равно рано или поздно с кем-то сойдется, так? Это неизбежно. Ты не сможешь удержать ее от любви, как бы ты ни старался. По крайней мере, ты знаешь позицию Бранта, его отношение. Ты знаешь его самого. И ты знаешь, что он любит ее. Это уже слишком. Слишком, чтобы думать об этом прямо сейчас. Я провожу рукой по волосам, качая головой. – Да, – бормочу я. – Наверное. Я расстегиваю ремень безопасности и на время выкидываю эту ситуацию из головы. Время спасать. Выйдя из патрульной машины, мы направляемся к трем пешеходам, что стоят у ограждения. Я сразу же замечаю женщину, обрабатывающую глубокую рану на виске. Я совершаю обход, чтобы установить повреждения и взять показания, когда Кип говорит: – Бейли, здесь ребенок. Я поворачиваюсь к красному седану, правая часть которого смята о бетонное заграждение. Двигатель дымится, едкие испарения долетают до меня, и я замечаю в окне заднего сиденья маленькую светловолосую головку. Девочка. Я иду. Кип уже распахивает заднюю дверь, я заглядываю на водительское сиденье и обнаруживаю пожилую женщину, рухнувшую на руль. Она без сознания, в то время как ее маленький одинокий пассажир плачет, пристегнутый к детскому сиденью. Девочка находится со стороны пассажирского сиденья, частично зажата смятым металлом. Открыв дверь со стороны водителя, я просовываюсь внутрь, чтобы проверить жизненно важные показатели женщины, в то время как маленькая девочка испуганно плачет с заднего сиденья. – Эй, привет. Все хорошо. – Оглянувшись, я замечаю ее заплаканное лицо и окровавленную губу, которая выглядит так, будто она прокусила ее насквозь. – Как тебя зовут, маленькая принцесса? У женщины слабый пульс. Я облегченно выдыхаю После этого мы ждем «Скорую помощь». Нас учат не перемещать пострадавших в автомобильной аварии, поэтому мы должны дожидаться прибытия медиков. Все, что мы можем сделать, – это успокоить и отвлечь девочку. – Так как тебя зовут? – Ей, должно быть, всего три или четыре года. Ее золотые локоны напоминают мне Джун в этом возрасте. – Меня зовут Тео. А это офицер Кип. Кип открывает заднюю дверь и, просовывая голову внутрь, улыбается ребенку. Она всхлипывает, ее глаза широко раскрыты, в них читается страх. – Анна. – Все хорошо, Анна, – подбадривающее говорю я ей, глядя на нее через щель между сиденьями. – Мы оба здесь, чтобы помочь тебе. С тобой все будет хорошо. – Бабувя уснува. Пожилая женщина на водительском сиденье не шевелится. Я выдавливаю из себя улыбку и киваю в сторону бабушки. – Она просто немного вздремнула. Ты любишь поспать? Кип добавляет: – Я люблю вздремнуть. Анна качает головой, слезы перемешиваются с кровью. – Нет. – Полюбишь, когда станешь такой же старой, как мы. Клянусь, я вижу, как на ее лице появляется ухмылка. Это переносит меня назад. Возвращает меня в те дни вымышленных сказок, ночевок в домике на дереве и воображаемых приключений на заднем дворе с Брантом и Джун под облачным небом и огромными тутовыми деревьями. Невинность. На мгновение я вижу ее. Я могу представить себе розовые щечки Джун, ее белокурые локоны. Она бегала так быстро, как только позволяли ее маленькие ножки, а мы с Брантом намеренно плелись за ней. Мы хотели, чтобы она думала, будто мы не сможем ее догнать, что она быстрая и ловкая – могущественнее нас обоих. Хотя мы всегда ее догоняли. Брант опрокидывал ее на землю и щекотал ей животик, а я притворялся, что отбиваюсь от невидимых гоблинов и колдунов, пока солнце не садилось за багрово-оранжевый горизонт. Потом мы вырубались под домиком на дереве в спальных мешках, на старых рваных одеялах, обгоревшие на солнышке и уставшие, но счастливые, как никогда раньше. Я скучаю по этим временам. Вздохнув, я отгоняю воспоминания, когда вдалеке слышится звук машины «Скорой помощи». Анна смотрит на меня из-под своего полуопущенного детского кресла, она смотрит широко распахнутыми глазами, в них читается тревога. – У тебя есть старший брат или сестра, Анна? – Да. Бват. В голосе Кипа слышится улыбка. – Ого, брат, да? Держу пари, он хорошо о тебе заботится. Она кивает. – Я тоже старший брат. Мы оба. Уверен, он очень скучает по тебе прямо сейчас. Она снова кивает: – Он зовет меня Анна Банана. Мы обмениваемся с Кипом зачарованными взглядами, потом я отвечаю: – Я называю свою младшую сестру Пич, что значит Персик, так что… И тут я слышу это. Крик. Крик, наполненный ужасом, от которого у меня по спине пробегают мурашки. Истошный крик позади меня сливается с визгом шин, и я выныриваю из машины, поворачиваюсь и вижу вспышку фар – машина несется прямо на нас. Неуправляемая. Бесконтрольная. Она сейчас врежется в нас. Это один из тех моментов, как в замедленной съемке, и все думают, что такого в реальной жизни не бывает. Но такое бывает. Действительно бывает. Удары сердца отдают в ушах, как полый барабан. Тум-тум. Тум-тум. Тум-тум. Кровь быстрыми яростными толчками пульсирует по венам, напоминая, что ты все еще жив. Во всяком случае, еще несколько мгновений. Это почти как выход из тела, и это все происходит так быстро, так стремительно, всего лишь мгновение. У тебя есть лишь доля секунды, чтобы сделать выбор. Принять решение. И я всегда знал, что сделаю, если когда-нибудь встану перед этим выбором. С тех самых пор, как был маленьким мальчиком. Я просто знал. Я хотел спасать. Вот почему я это делаю. Вот почему я использую эту секунду, чтобы толкнуть Кипа на заднее сиденье, зная, что это единственная секунда, которая у меня есть. Другой у меня не будет, потому что в следующее мгновение автомобиль врезается в меня, впечатывая в красный седан по пояс. Мои кости дробятся, а внутренности выворачиваются, выбивая из меня резкий сдавленный вздох. Боль ощущается не сразу. Я не уверен, что именно ощущаю, когда мои руки лежат на крыше седана, а взгляд стекленеет. Я едва замечаю брызги крови, растекшиеся по капоту: кровь, которая пролилась с этим резким вздохом. Я частично осознаю, что рядом со мной остановилась машина «Скорой помощи», люди собираются и испуганно вскрикивают, а дымящийся кусок металла – единственное, что удерживает мои внутренности. Я смутно осознаю, что Кип кричит мне с заднего сиденья машины, запертый и не в силах помочь мне.