– Могу ли я поговорить с капитаном Пейтеном? До того как мисс Рассэл смогла дать ответ, откуда-то сбоку раздался звучный женский голос: – Увы, мисс Дорн, не можете. Моего супруга нет дома. Обернувшись, Нина увидела статную, красивую, явно породистую особу в дорогом наряде, со сверкавшим на руке крупным бриллиантом. Ну да, жена племянника покойного Роджера Экройда, леди-горничная, некогда Урсула Борн, а теперь миссис Ральф Пейтен. Жена новоиспеченного миллионера. Сделав легкое движение рукой, на которой сверкнул этот самый массивный бриллиант, она произнесла: – Можете идти, мисс Рассэл! Та, все еще с неким испугом взирая на Нину, видимо по причине того, что имела дело с секретаршей самого Эркюля Пуаро, выходит, произведшего на нее неизгладимое впечатление, замешкалась, и супруга племянника повысила голос, повторив: – Можете быть свободной, мисс Рассэл! Экономка, вспыхнув, удалилась. Нина про себя отметила – лихо же, однако, бывшая горничная, теперь, судя по всему, заправлявшая всем и вся в особняке миллионера, обходилась со своей бывшей начальницей. Интересно, она ее оставила работать, потому что ей доставляло тайное садистское удовольствие командовать той, которая еще недавно командовала ею самой? Но если так, то отчего мисс Рассэл, судя по всему особа расторопная, сама не ушла? Сплошные вопросы. И не исключено, что, получив на них ответы, Нине суждено было узнать, кто же убил Роджера Экройда. – Рада познакомиться с вами, мисс Дорн! – одарив ее милой, но какой-то неестественной улыбкой, произнесла супруга миллионера, подплывая к ней и протягивая руку с бриллиантом. – Уже наслышана о том, что великий Эркюль Пуаро прислал к нам в деревню свою личную секретаршу… Ну да, с момента прибытия Нины в Кингз-Эббот прошли считаные часы, а все уже в курсе. Собственно, ей это было только на руку. – Ну что же мы стоим в холле? Пройдемте в гостиную, прошу вас! Вслед за хозяйкой Нина проследовала в просторную гостиную, обставленную богато, но без особого вкуса. Интересно, обстановка осталась еще от покойного Роджера Экройда? Или это уже новая, заказанная супругой его племянника-миллионера? Той самой, которая до недавнего времени батрачила в этом богатом особняке в роли горничной, а теперь всем тут заправляла. Нине пришла на ум злая поговорка о грязи и князе. – Садитесь, прошу вас, мисс Дорн! – вещала тем временем Урсула Борн, теперь, конечно, Урсула Пейтен. – Не желаете ли чаю? Господи, чай тут был первостатейный, но неужели все свое пребывание в Кингз-Эббот ей придется пить только его? – А кофе у вас не найдется? – произнесла девушка. И хозяйка, заверив ее, что найдется, тотчас отдала распоряжение, вызвав колокольчиком все ту же мисс Рассэл: велела ей приготовить для мисс Дорн кофе. – Как же рада познакомиться с вами! – продолжила хозяйка, указывая гостье на глубокое кресло. Опускаясь в него, Нина заметила стоящую рядом небольшую стеклянную витрину, в которой тускло посверкивали разного рода драгоценные безделушки. В романе именно там доктор Шеппард заметил витой тунисский кинжал, который прихватил, чтобы ткнуть им в горло Роджера Экройда. И Нина, к своему ужасу, заметила в витрине витой, явно восточного происхождения, остро заточенный кинжал. Вряд ли новые хозяева дома положили орудие убийства Роджера Экройда обратно в витрину! Значит, в реальности его убили чем-то другим? Но, интересно, чем? Проследив за ее взглядом, все еще прикованным к витрине, Урсула заметила: – Ну да, покойный дядя моего супруга обожал покупать на аукционах всякого рода ценные безделушки. Не понимаю, как можно отвалить за какую-нибудь вещицу тысячу фунтов! – Например, за этот кинжал… – произнесла Нина, и Урсула, никак на сказанное не реагируя (а обязательно бы отреагировала, будь то орудие убийства!), кивнула, только заметив: – Ах, ну, его привез когда-то из Марокко и подарил дяде моего мужа его лучший друг, майор Блент, который путешествует по миру… Ага, не тунисский кинжал, а марокканский – еще одно различие! Хозяйка же добавила: – Майор Блент и его молодая супруга все еще гостят у меня, однако в самые ближайшие дни намерены отбыть. По ее тону Нина поняла, что Урсула крайне рада этому факту. Мисс Рассэл внесла на серебряном подносе кофейник и две фарфоровые чашечки и принялась разливать ароматный кофе, от запаха которого у Нины сразу улучшилось настроение. Чай чаем, однако как она хотела кофе! – Разрешите без долгих церемоний, мисс Дорн, задать вам вопрос, который, как я знаю, занимает всю нашу деревушку: так зачем вы прибыли в Кингз-Эббот – неужели чтобы помочь великому Эркюлю Пуаро завершить расследование убийства дяди моего мужа? Рука мисс Рассэл дрогнула, и она пролила кофе на столик из красного дерева. Хозяйка, не повышая тона, но от этого еще гораздо более зловеще, протянула: – Милая мисс Рассэл, будьте впредь осторожнее. Эта мебель эпохи королевы Анны! Экономка, руки которой, как отметила Нина, заметно дрожали, вытерла столик, поклонилась и вышла. Лицо у нее пылало. Урсула Пейтен, подавая Нине чашку с кофе, сладко произнесла: – Ах, прислуга – это отдельная история! Причем хорошая прислуга, мисс Дорн! Вы ведь наверняка в курсе, что еще недавно я сама ходила в прислугах, но эти времена, к счастью, миновали раз и навсегда. И, поднося к губам свою чашку, она пошевелила пальцем, на котором вспыхнул массивный бриллиант, более чем явный символ ее нового социального статуса. Кофе оказался так себе, и Нина даже расстроилась, пожалев, что не заказала все-таки чай, который тут, похоже, все умели готовить превосходно. Интересно, можно ли попросить теперь чаю? Или хозяйка обидится? Та же, попивая кофе, вкус которого, судя по всему, ей не претил, произнесла, сверля зелеными глазами Нину: – Я ведь права, предполагая, что великий Эркюль Пуаро прислал вас, так как, покинув нашу деревушку, все еще ведет расследование убийства Роджера Экройда, дяди моего мужа? Нина неопределенно пожала плечами: она не собиралась отвечать на вопросы Урсулы, так как сама пришла сюда, чтобы задавать их. – Понимаю, – протянула хозяйка несколько разочарованно, – на ваших устах лежит печать молчания. Или как принято выражаться в подобных случаях, мисс Дорн? Урсула была явно разозлена тем, что гостья не желала делиться информацией, и Нина отчего-то поняла, что этой особе в рот палец не клади – откусит. В особенности палец с бриллиантовым перстнем. Поэтому сама задала вопрос: – А ваш супруг, миссис Пейтен, он в отъезде? Наверняка по делам, ведь так? Он же унаследовал от вашего дяди его… его бизнес? Кто знает, может, в реальности Роджер Экройд нажил свои миллионы вовсе не на вагонных колесах, а на чем-то совершенно ином! – Ах, – вздохнула Урсула, продолжая попивать кофе, – фабрику дяди Роджера я решила продать, потому что ни я, ни мой Ральф в делах подобного рода все равно ничего не смыслим. А за нее предлагают более чем солидную цену, однако договор еще не подписан. Думаю, что мы сумеем выбить еще больше. Нина обратила внимание не столько на то, что Урсула была нахрапистой и явно знающей толк в получении прибыли леди-горничной, сколько на ее заявление, что именно она решила продать фабрику. Не ее муж, которому фабрика (чего, интересно?) принадлежала, а его хваткая супруга. Урсула же, поставив чашку на столик из красного дерева, вздохнула: – От личной секретарши великого Эркюля Пуаро все равно ничего утаить нельзя. Не исключено, что вы все это уже знаете, мисс Дорн… Это для всех мой муж уехал по делам и будет отсутствовать много недель, а в действительности… Она снова вздохнула и добавила: – Мой муж наркоман, причем со стажем. Увы, это так. И сейчас он снова помещен в лечебницу, чтобы избавиться от своего недуга! Раз и навсегда! Ну да, а пока муж помещен в лечебницу, судя по всему психиатрическую, все дела прибрала к рукам леди-горничная.