Этот вопрос Нина себе уже задавала – утром. И пришла к выводу, что никакого. А теперь, вечером, после неудавшегося похищения, была готова изменить свою точку зрения. Имелась какая-то связь, но она еще не могла понять, какая именно. Недаром же два инспектора, что местный, что городской, встречались, чтобы обсудить эту проблему. Так кто же все-таки убил Роджера Экройда? Нина сама не заметила, как уснула, прислонившись к подушке, а глаза открыла от стука в дверь. Заметив тусклые лучи бледного октябрьского британского утра, Нина посмотрел на часы: как долго она, однако, проспала – наверняка стресс сказался! Еще бы, ведь не каждый день ее пытались похитить – вообще-то еще никогда. Стук повторился, и Нина, осторожно подбежав босиком к двери, спросила: – Кто это? Может, это похитители вернулись, чтобы довести до конца начатое? – Мэм, ваш завтрак! – раздался женский голос, и Нина перевела дух. И все же, соблюдая осторожность, ответила: – Да-да, поставьте его около двери, я сейчас заберу… До нее донесся звук опускаемого на пол подноса. Значит, это не трюк похитителей, а подлинная горничная, которая принесла ей в постель завтрак. Вообще-то она его не заказывала, но, вероятно, его автоматически доставляли тем постояльцам «Трех оленей», которые не спускались к завтраку вниз. А Нина, проспав, не спустилась. Поэтому, повернув замки, Нина осторожно открыла дверь – и заметила рыжеволосую миловидную, хотя и явно глуповатую девицу в униформе, с наколкой на голове, возившуюся с подносом, на котором возвышался пузатый чайник и тарелка с чем-то горячим и ароматным. – Внесите мне в номер, прошу вас, – сказала Нина, пропуская рыжеволосую горничную к себе, и та, повиновавшись, поставила поднос на стол, пожелала постоялице доброго дня и удалилась. Нина, не забыв запереть дверь, опустилась на стул и сунула в рот горячую сдобную булочку. Нет, если она будет поглощать калорийную еду из прошлого в таких количествах, то ни к чему хорошему это не приведет. Однако, уверив себя, что у нее все еще стресс, Нина быстро прикончила одну булочку, а потом приступила к другой, разрезав ее и обильно сдабривая маслом и джемом. Как же, однако, вкусно! Она налила в чашку ароматного чая и хотела было уже сделать глоток, как вдруг заметила на боку чайника какие-то белые крупинки. Поставив чашку обратно на блюдце, Нина внимательно изучила чайник. И, приподняв крышку, убедилась, что и на внутренних стенках осели какие-то белые крупицы, похожие на остатки непонятного порошка. И уж точно не заварки и отнюдьне сахара! Подцепив пальцем эти крупинки, Нина изучала их на свету, а потом тщательно вымыла руки под краном. Интересно, что это такое? Что бы это ни было, пить чай ей расхотелось. Может, на кухне просто плохо вымыли чайник? В это Нина не верила. А что, если это яд? Чувствуя, что у нее урчит в желудке, Нина вдруг перепугалась – а что, если эту неведомую субстанцию добавили не только в чай, но и в масло, и в джем – а она уже их налопалась? Быстро одевшись, Нина спустилась вниз и, отыскав главного официанта, произнесла: – Где та рыжеволосая горничная, которая подала мне в номер завтрак? Тот свистнул, и к ней привели запыхавшуюся девицу – однако, хоть, чего отрицать было нельзя, с рыжими локонами, но совершенно другую, нежели та, которая всего несколько минут назад притащила ей завтрак – невысокая, плотно сбитая, дурноватая. С отравленным – в этом сомнений уже быть не могло! – чаем. – Нет, я имела в виду иную! – заявила Нина. – У вас ведь имеется еще рыжеволосая горничная? Главный официант развел руками: – Мэм, Мэри – единственная! Нина продолжала настаивать, даже описала ту горничную, которая только что навестила ее, но главный официант, к которому к тому времени подключился и хозяин «Трех оленей», в один голос уверили ее: такая девица у них не работает, никогда не работала. Нина не знала, верить этим типам или нет. Ведь ее пытались отравить, и сделала это рыжеволосая девица, которая подала ей завтрак. Завтрак с чаем, приправленным ядом. Ну, или наркотиками. Наркотиками? Так ничего и не добившись, Нина вернулась к себе и, чувствуя, что в горло кусок не лезет, решила прогуляться, не забыв при этом прихватить сумочку с кинжалом. С марокканским кинжалом, уже спасшим ее от похищения. Нина не сомневалась: посреди бела дня, на заполненных людьми улицах, никто на нее снова не нападет, но все равно прижимала сумочку к себе, внимательно всматриваясь в лица тех, кто проходил мимо нее. Итак, за последние двенадцать часов ее пытались похитить, а потом отравить. Или, не исключено, усыпить при помощи наркотиков, чтобы потом опять же похитить. Это было ужасно – с одной стороны. А вот с другой – очень многообещающе. Потому что это значило: ее расследование кому-то мешает, что было сигналом: она на верном пути. Но при чем тут эти чертовы наркотики? Прошатавшись по деревушке, погруженная в размышления Нина услышала, как часы бьют полдень. Ну да, именно на это время она и договорилась о ланче у Каролины Шеппард. Ужасно хотелось есть, ведь она толком и не позавтракала, перекусив последний раз в гостях у мисс Ганнет. Но если она и будет что-то вкушать у Каролины, то чай уж точно пить не станет! Оказавшись около опрятного коттеджа, Нина взялась за дверной молоток, однако дверь распахнулась сама – и Нина увидела улыбающуюся Каролину Шеппард, явно ожидавшую ее. – Проходите, милая моя! Как же я рада вас видеть! Девушке отчего-то пришла на ум сказка про ведьму, завлекавшую к себе путников, а потом без промедления отправлявшую их в печку. Каролина – надо отдать ей должное – была гостеприимной хозяйкой, но, когда она взялась за чайник, явно желая наполнить чашку гостьи, Нина воскликнула: – Нет, никакого чая! Каролина, лукаво посмотрев на нее, произнесла: – Ах, вы, как и месье Пуаро, пьете только какао? Или жуткий наисладчаший смородиновый ликер? Он у меня тоже имеется! Она вернулась с крошечной изящной бутылочкой, но Нина заверила, что нет, не пьет. И только проследив за тем, как Каролина сама наслаждается чаем, который налила себе из чайника, Нина переменила решение и позволила себе попробовать этот напиток. Убедившись, что чай, как и везде в Кингз-Эббот, просто великолепен. Главное, чтобы он не был приправлен наркотиками. Каролина болтала без умолку, однако при этом весьма ловко ввертывала разнообразные вопросы, и Нина поняла: та пригласила ее к себе, чтобы выкачать информацию и узнать о том, как же продвигается расследование. Поэтому Нина решила огорошить ее вопросом: – Говорят, что у вас в деревне существует проблема наркотиков? Рука Каролины дернулась, и она едва не пролила себе на блузку чай. – О, кто это говорит, милая моя? Нет, поверьте, наркотики – это нечто от нас страшно далекое. Это в Лондоне, как недавно писали в газете, полно наркоманов, а у нас, в нашей деревушке, их нет и подавно! Нина возразила: – Но капитан Ральф Пейтен сейчас в клинике, лечится от наркотической зависимости. Да и покойный муж покойной миссис Феррар был, по слухам, тоже наркоманом… – Он пил! – заявила со знанием дела Каролина. – Причем по-черному! А потом, поставив чашку на блюдечко, произнесла: – Впрочем, вы правы, милая моя… Да, похоже, у нас в деревне имеется эта проблема, я припоминаю, что и Джеймс в свое время о этом говорил.