Каролина, усмехнувшись, ответила: – Не исключено, что даже и это! Было бы весьма логично, если бы она поделилась информацией со своей гостьей, но Каролина Шеппард и не подумала делать это. Или потому, что в действительности ничего не знала – или потому, что сама и была убийцей. – Хотите посмотреть на лабораторию Джеймса? Ну давайте я вас провожу! Она провела Нину в небольшую комнату в задней части коттеджа, где та заметила склянки, колбы, перегонный куб. Да, это была не слесарная мастерская, а крошечная химическая лаборатория. Что означало одно: доктор Шеппард никак не мог произвести манипуляции с диктофоном. И, следовательно, не был убийцей. – Говорят, что ваш брат увлекался слесарным делом… Каролина, закрывая дверь лаборатории, парировала: – Кто говорит, эта ужасная сплетница Ганнет? Говорю же я вам, не верьте ей! Джеймс в технических вопросах был полным профаном. И у нас в Кингз-Эббот все знают: если что-то сломалось, то надо обращаться ко мне. Ведь я, оставшись без родителей еще девочкой, причем без средств к существованию, да к тому же с младшим братом, тогда еще сущим ребенком, на руках, была вынуждена научиться многому, в том числе и чинить вещи. Нина кивнула – что же, все сходилось. Если кто и мог манипулировать с диктофоном, то никак не Джеймс Шеппард, а его сестра. И только она. – Но что это мы все о наших прозаичных делах, милая моя? Как поживает месье Пуаро? Какие дела ведет? Нина пересказала ей содержание двух рассказов и одного романа о Пуаро, и Каролина, явно увлеченная этими историями, охала да ахала. Когда они вернулись за стол, Нина не удержалась: – И все же, кто убил Роджера Экройда? Вы ведь знаете, но не хотите мне сказать. Но меня прислал ваш друг месье Пуаро, мне вы можете довериться. Каролина, качнув головой, заявила: – Ах, все только и хотят знать, а я все задаюсь вопросам – отчего? Не найдясь что ответить и поняв, что Каролина ей не назовет имя (не могла же она назвать свое собственное!), Нина стала прощаться. Старая дева все пыталась оставить ее у себя, снова начала предлагать чай, но Нина категорически отказалась. Кто знает, что Каролина бросит в чайник, если отправится на кухню готовить новый чаек? – Ну, заходите еще! – произнесла она, раскрывая перед Ниной дверь. – Я жажду услышать о новых делах месье Пуаро! Нина была рада, что сумела вырваться из этого дома сказочной ведьмы – ведь та, может, и намеревалась посадить ее в печку, но не сумела сделать это. Шествуя по улице, Нина оказалась около кондитерской «Синяя птица» и через окно заметила за одним из столиков Флору с Джеффри. Они, совершенно забыв о чашках и пирожных, стоящих перед ними, углубились в беседу. Нина отчего-то подумала, что они разрабатывали план убийства. Она повернула голову – и заметила на противоположной стороне майора Блента, который, как и она сама, через окно внимательно следил за воркующей парочкой, нервно теребя пшеничный ус. Узрев Нину, он дернулся, а девушка, подойдя к нему, произнесла: – Сегодня отличный денек, майор, не так ли? Тот фальшивым тоном бодро заявил: – Вот именно, мисс Дорн, вот именно! Поэтому-то я и решил прогуляться – в моем возрасте, знаете ли, важен моцион. Но его взгляд то и дело беспокойно обращался к зданию «Синей птицы». – Майор, – улыбнулась Нина, – разрешите сделать вам комплимент: вы в отличной физической форме. Тот же, вздохнув, погладил усы и ответил: – Мне все это говорят, но это ничего не меняет в том факте, что моя жена почти на сорок лет меня младше… И он снова бросил беспокойный взгляд на окна кондитерской. Взяв его за руку, Нина сказала: – Позвольте гигантскую бестактность, майор: вы ведь любите Флору? Тот отнюдь не вспылил, а просто обреченно кивнул головой. – Сильно любите? Он снова трагически кивнул, и Нина продолжила: – Тогда отпустите ее. Потому что вы не сумеете сделать ее счастливой. Майор ничего не ответил, глядя в тротуар. – Понимаю, вам очень тяжело, но это пройдет. Посмотрите по сторонам, ведь, не исключено, есть человек, которому вы небезразличны… Майор в изумлении воззрился на нее, и Нина улыбнулась: – Нет, это не метафора, майор. Думаю, что миссис Пейтен очень ценит вас… Майор, нахмурившись, произнес: – Я в отличие от моей жены и ее матери также очень ценю миссис Пейтен. Однако она дама замужняя, а прелюбодеяние – грех! И снова уставился на окна кондитерской. – Ну, майор, все же мы живем в 1926 году, и в наше время имеются разводы. Зачем мучить и себя, и других, если ничего не получается? Это так, дружеский совет, не более. И разрешите добавить от себя: Флора вас не любит. И не она нужна вам. Еще до того, как майор Блент сумел что-то возразить, Нина попрощалась с ним и, оставив его наблюдать за женой и ее, как он предполагал, молодым румяным любовником (который в действительности был сообщником в разработке убийства с помощью марокканского кинжала, покоившегося теперь в ее сумочке), отправилась в «Три оленя». Там, запершись у себя в комнате, она попыталась систематизировать полученные сведения. Ей казалось, что она нащупала еле различимую в окружавшем ее тумане тропинку, однако она все еще понятия не имела, кто убил Роджера Экройда. Может, права Каролина, заметившая, что не все ли равно, кто его убил? Не исключено, что и все равно, но если его убила Каролина, то Нина была полна решимости заставить ее понести за это наказание. Как и за убийство своего брата и, не исключено, других жертв. Нина задремала и пришла в себя от стука в дверь. С гулко бьющимся сердцем она вскочила с кровати и сипло спросила: – Кто там? – Мисс, вас к телефону! – раздался мужской голос. И Нина, не сомневаясь, что это уловка бандитов, вернувшихся, чтобы похитить ее, вынула из сумочки марокканский кинжал и приблизилась к двери. – И кто меня спрашивает? – произнесла она требовательно. И голос ответил: – Из особняка мистера Экройда. То есть теперь капитана Пейтена… Приоткрыв дверь, Нина, сжимая в другой руке кинжал, была готова в любой момент использовать его для спасения своей жизни, но заметила уже знакомого ей лакея. Похоже, никто не намеревался на нее нападать, но, не исключено, злодеи поджидали ее в коридоре или на лестнице. – Хорошо, скажите, что я сейчас подойду… Нина не знала, как поступить – идти или нет? А что, если ей кто-то в самом деле звонил из особняка покойного Роджера Экройда – и этому кому-то требовалась ее помощь? Заслышав за дверью голоса, Нина снова открыла дверь и увидела двух пожилых леди в сопровождении священника, которые как раз направлялись вниз. Следуя за ними, Нина, уверенная в том, что с учетом такой компании на нее никто на лестнице не кинется, прошла в холл и, оказавшись у стойки, заметила лежащую на ней трубку массивного черного допотопного телефонного аппарата. Ну, или для 1926 года весьма современного.