Речь шла о звонке в особняк Роджера Экройда, убитого тем же вечером, о том самом звонке, который позволил, по мнению Пуаро, доктору Шеппарду под благовидным предлогом заявиться в особняк и вовремя спрятать диктофон. Звонок, который был, по убеждению Пуаро, сделан с железнодорожной станции уезжавшим прочь пациентом доктора, стюардом трансатлантического лайнера. Тот звонок, который доктор выдал за звонок из «Королевской лужайки». И тот звонок, который, как поняла Нина за мгновение до того, как могильная плита, сброшенная кем-то с колокольни, едва не пришибла ее, вовсе доктору и не требовался – ведь если, уже следуя версии парижского профессора, он действовал заодно со своей сестрой Каролиной, то ему не требовалось дурить ее и при помощи сложной комбинации добиваться того, чтобы ему кто-то позвонил, дабы сорваться с места и, утверждая, что это был дворецкий Паркер, обнаруживший тело своего хозяина, понестись в особняк Роджера Экройда, чтобы вовремя замести следы. Звонок доктору в таком случае требовался как предлог, но не как реальный факт, – он мог спокойно выдумать его, и все тут! А если Каролина убила Роджера Экройда без помощи и вовлечения в это преступление своего брата-доктора, то этот звонок вообще не мог иметь место, так как смешал бы ей все карты. И диктофон, которого вообще-то быть не могло, она всегда была в состоянии забрать, проникнув через открытое окно в кабинет Роджера Экройда после того, как тот выполнил свою функцию, и без звонка. Тут тип из телефонной компании, словно что-то вспомнив, заявил: – О, ведь в тот вечер в «Королевской лужайке» убили мистера Экройда! Нина заверила его: – Вы оказываете неоценимую помощь месье Пуаро. Он обязательно пришлет автограф вашей супруге! Если что, она сама накарябает автограф Пуаро и отошлет его жене этого типа! Воодушевленный ее обещанием, босс отдал новое распоряжение своим подчиненным и спросил: – Вы ведь выпьете со мной еще чаю? Пришлось пить, да к тому же грызть кошмарную выпечку его жены, поклонницы Эркюля Пуаро. На этот раз долго мучиться не пришлось – подчиненный пришел без папки и сообщил: – В указанный временной интервал звонка из «Королевской лужайки» в Кингз-Эббот не было… Нина, обхватив чашку, задумалась. Ну да, не было, потому что Паркер никому не звонил. И звонка, как она сама и думала, быть не могло, потому что это противоречило реальным событиям, имевшим отношение к убийству Роджера Экройда. – Мне очень жаль… – произнес явно расстроенный хозяин кабинета. – Месье Пуаро наверняка желал не это услышать… Нина ответила: – О, как раз это! Месье Пуаро крайне вам благодарен. То, что звонка не было, это отлично, просто хорошо… Но в распутывании клубка местных интриг ей явно не помогало. И тут Нину осенило, и она любезно произнесла: – А можете оказать месье Пуаро еще одну услугу и проверить еще один звонок? Клянусь, последний! Босс телефонной компании благодушно заявил: – Ах, ну конечно же! Как хорошо, что в 1926 году никто и понятия еще не имел о защите данных и частной жизни клиентов! Нина, глядя на подобострастно взирающего на нее подчиненного и чувствуя, что волнуется, отдала распоряжение: – Проверьте, прошу вас, был ли звонок с узловой железнодорожной станции Кингз-Эббот в тот же день, пятницу, 17 сентября, в районе десяти вечера. И если был, то по какому номеру звонили? Это должен был быть тот самый звонок, который и изобличал доктора Шеппарда как убийцу Роджера Экройда, – звонок уезжавшего на экспрессе стюарда трансатлантического парохода, сказавшего доктору, что ответа на переданную им пациенту записку не будет. Что и позволило – в романе – доктору выдать этот звонок за звонок от Паркера и помчаться туда прятать в свой саквояж диктофон. Диктофон с таймером, которого в 1926 году просто не могло быть. Но, может, в 1926 году в ее мире, но не в этом? Нина похолодела и от волнения, сама того и не заметив, сгрызла всю ужасную твердую сдобу, испеченную супругой босса телефонной компании. – Вижу, мисс, вам понравилось. Если хотите, моя дражайшая вторая половина охотно даст вам рецепт этой выпечки… – Всенепременно! – заявила Нина. – Месье Пуаро большой любитель эксклюзивной выпечки и будет крайне рад. Хозяин кабинет зарделся от счастья. Появился подчиненный, на этот раз снова с черной папкой, и Нина замерла от волнения. Он протянул папку боссу, тот же, даже не раскрывая, вручил ее Нине. – Прошу вас, мисс Дорн! А моя скромная помощь в расследовании мистера Экройда будет потом упомянута в записках капитана Гастингса? Капитан Гастингс, по крайней мере в романе, пребывал в данный момент на своем ранчо в Аргентине, но Нина не стала этого говорить, дабы не расстраивать славного человека, пусть и с женой, которая не умела печь. Нина боялась заглянуть в папку. А что, если она все же увидит, что имел место звонок в коттедж доктора Шеппарда? Звонок был, причем всего один, что с учетом позднего часа было неудивительно, но – и у Нины сразу отлегло от сердца – звонили отнюдь не в коттедж доктора Шеппарда. И тем самым было документально доказано, что доктор Джеймс Шеппард не убивал Роджера Экройда. Потому что без звонка у него не было алиби, но оно доктору и не требовалось, потому что Роджера Экройда убил кто-то другой. Но кто? Не исключено, что тот, кому и был сделан звонок с железнодорожной станции. Только, как убедилась Нина, это было не чье-то имя, ей знакомое, а название: аптека «Золотой клюв». Кто-то в десять вечера звонил в аптеку? И тут ее как током ударило. Она извлекла из сумочки список звонков, последовавших вчера в «Три оленя». Причем так неудачно, что в спешке выронила на пол тунисский кинжал, изъятый ею из витрины в «Королевской лужайке». Да нет же, марокканский! Поймав изумленные взгляды обоих мужчин, Нина, ловко подхватив кинжал, элегантным жестом засунула его обратно в сумочку и пояснила: – Крайне важная улика, которую я переправлю месье Пуаро! Взгляд подчиненного остался скептическим, а вот взгляд босса при упоминании имени Пуаро сразу потеплел. Мысленно вознеся молитвы святому Эркюлю (есть ли вообще такой?), Нина развернула искомый список и убедилась: да, один из четырех звонков, которые поступили вчера в «Три оленя», тот самый звонок, когда кто-то, прикинувшись дворецким Паркером, выманил ее к церкви с явным намерением убить, последовал из аптеки «Золотой клюв». Вывеска аптеки в Кингз-Эббот, куда Нина вернулась из Кранчестера, опять же на такси, в самом деле представляла собой огромный золотой клюв. Заметив, что невысокий, облаченный в белый халат человечек с круглой лысой головой и в больших очках, явно аптекарь, обслуживает за прилавком почтенную пожилую матрону, Нина сделала вид, что изучает полки с пузатыми склянками, заполненными разноцветными пилюлями. Когда посетительница наконец удалилась, аптекарь устремился к Нине, любезно приветствуя ее: – Добрый день, мисс! Кажется, вы у меня еще не были? У меня отличная память на лица! Нина, посмотрев на этого слащавого, такого с виду безобидного, отчасти даже карикатурного типа в белом халате, холодно произнесла: – Дорн. Нина Дорн. Звучало почти как «Бонд. Джеймс Бонд». Впрочем, на лучащемся лице аптекаря не дрогнул ни один мускул, и он пропел: – Крайне рад знакомству, мисс Дорн. А меня зовут Захария Осборн, я владелец этого скромного заведения, которое было основано моим прапрадедом, тоже Захарией Осборном! Нина вздрогнула, уставившись на аптекаря. Потому что в романе Кристи «Вилла “Бледный конь”» тоже имелся такой вот безобидный аптекарь, причем также звавшийся Захарией Осборном, и он, как выяснялось в финале, был главой корпорации по убийству людей, зарабатывавшей на этом бешеные деньги. Случайность или нет? В романе аптека располагалась не в деревушке Кингз-Эббот, а в Лондоне, но то в романе, а в реальности все было иначе. Но значило ли это, что, как и в романе, этот смешной аптекарь тоже был главой преступного синдиката и инициатором множества убийств? Например, убийства Роджера Экройда? Ведь именно ему звонили с железнодорожной станции в десять часов вечера, спрашивается – зачем? Ответ на этот вопрос мог дать сам сияющий маленький аптекарь или тот, кто ему звонил, стюард трансатлантического парохода, до которого просто так добраться было нельзя. И кстати, что стюард трансатлантического парохода вообще делал в провинциальном Кингз-Эббот? Это был вопрос, который в романе Агаты Кристи никого не занимал, а Нина подумала, что если получит ответ на этот вопрос, то, не исключено, узнает, кто же убил Роджера Экройда. И, посмотрев на коротышку-аптекаря Захарию Осборна, вдруг поняла, что, вероятно, уже это узнала.