И в этот момент раздался доносящийся снаружи мощный рык инспектора Дэвиса: – Все, кто находится в здании, даю вам возможность выйти с поднятыми руками и без оружия! Здание взято в кольцо доблестной британской полицией, тут ни одна мышь не проскочит. Считаю до десяти! Десять… Доктор Шеппард, подойдя к Нине, наотмашь ударил ее по щеке тяжелой узкой ладонью. – Вот ведь стерва! Привела полицию… Чувствуя, как горит щека, Нина поняла: еще никогда она не была так рада встрече с инспектором Дэвисом. Который, как выяснилось, оказался не таким уж идиотом – видимо, выслушав ее и сделав вид, что не поверил ни одному ее слову, он все же поверил – и тайно от нее и, что очевидно, от своего коллеги Рэглана, который, не исключено, находился у него на подозрении, все же предпринял кое-какие шаги. А именно установил слежку, или за ней, или за Рэгланом, или за ними обоими, что и привело инспектора Дэвиса к бандитскому притону. И к доктору Шеппарду, который вместе со своими людьми был теперь в мышеловке. Кстати, «Мышеловка» – ведь именно так называется самая известная пьеса Агаты Кристи? – Джеймс, что нам делать? – вопила мисс Ганнет, и присоединившийся к ней Захария Осборн, потеряв голову, вдруг заявил: – Я сдамся! Потому что все равно в этом нет моей вины, это вы, доктор, меня заставили… – Семь, шесть… Осборн направился к двери, и тут доктор Шеппард выстрелил ему в спину. Аптекарь, пошатнувшись, стал оседать на пол. Нина как завороженная следила за тем, как мисс Ганнет ринулась к упавшему, а доктор Шеппард, подойдя к лежащему ничком Захарии, заявил, тыча пистолетом в мисс Ганнет: – Так будет с любым и каждым, кто посмеет предать меня, Фелиция! Даже с тобой! – Но Джеймс, ты же любишь меня! – простонала в ужасе мисс Ганнет, а Нина сочла избыточным просвещать ее, что доктор Шеппард любит только одного человека: самого себя! – Пять, четыре… В лабораторию влетел инспектор Рэглан, держащий, как и доктор Шеппард, в руке пистолет. Мужчины, ощетинившись, уставились друг на друга. – Шеппард, я умею обращаться с огнестрельным оружием получше вашего! – заявил инспектор надменно. – Ну, это мы еще посмотрим… – ответил тот, и в этот момент мисс Ганнет, на которую инспектор Рэглан не обращал внимания, кинулась на него сбоку и, толкнув, попыталась выбить из его руки пистолет. – Три, два… Терять время было нельзя – встречаться с инспектором Дэвисом, которого она, выходит, зря считала тугодумом и который, быть может, и пришел ей на подмогу, в планы Нины не входило: слишком много будет расспросов, слишком много недомолвок и неувязок. Пока мисс Ганнет тягалась с инспектором Рэгланом, Нина, быстро нагнувшись, схватила сумочку, достала из нее марокканский кинжал и в одно мгновение перерезала путы на своих щиколотках. – Джеймс, помоги же мне! – раздался отчаянный голос мисс Ганнет, и снова прогремел выстрел – на этот раз стрелял инспектор, пославший пулю в грудь любовницы доктора. – Один, ноль! На штурм, ребята! Доктор Шеппард, в свою очередь, выстрелив в инспектора Рэглана и вытолкнув его из дверей лаборатории, задвинул тяжеленный засов. Мисс Ганнет, сидящая на полу, протягивала к своему любовнику окровавленные руки. – Джеймс, ты же врач, сделай же что-нибудь… Мне так плохо… – Фелиция, я, как врач, могу тебе гарантировать: совсем скоро станет еще хуже! А теперь не отвлекай меня от важных дел… Нина же, зажав кинжал, зажмурилась. И когда открыла глаза, заметила доктора Шеппарда, который как зачарованный смотрел на возникшую в стене ангара дверь, ее дверь: темно-синюю, лакированную, с ручкой в виде разинутой пасти льва. Дверь, которую доктор Шеппард без ее согласия открыть не мог. – Какая вы умница, мисс Дорн, – заявил он завороженно. – И какая красивая у вас дверь! Он подошел к ней, дернул за ручку, но дверь, конечно же, не поддалась, потому что открыть ее могла только сама Нина. В этот момент раздались глухие удары – это ребята инспектора Дэвиса штурмовали металлическую дверь лаборатории, однако та могла сдерживать их натиск долгое время. – Осборн, сдавайтесь, – ревел из-за двери его коллега. – Я знаю, что вы там. Рэглан уже в наших руках, и вы понесете ответ за то, что застрелили его и мисс Ганнет! Один из несвятой троицы, похоже, был мертв, а двое других – Захария и Фелиция – в критическом состоянии. Доктор Шеппард, не теряя своего циничного чувства юмора даже в критических ситуациях, хохотнул: – Когда он ворвется сюда, эти двое уже испустят дух. Рэглан тоже сдохнет. Я подложу Фелиции пистолет, и все будут считать, что это она всех порешила. О том, что я жив, точнее, не мертв, никто не знает, так что все на мази. Но главное, сейчас отсюда поскорее смотаться. Так что открывайте дверь, мисс Дорн… Он бросил презрительный взгляд на ее кинжал. – Думаете, испугаете меня этой железкой? Что-то она мне больно знакома. Кстати, откуда вы ее взяли, случайно не из витрины в доме Роджера Экройда? Приставив кинжал себе к горлу, Нина решила взять доктора на испуг: – А что, если я нанесу удар сама себе, доктор? Кто тогда откроет вам дверь? Шеппард зло уставился на нее, а дверь ангара продолжала сотрясаться. Интересно, как долго она еще выдержит? – Ваша смерть, мисс Дорн, ничего не даст ни мне, ни вам. Не дурите, а лучше откройте дверь! Мисс Ганнет издала стон, и Нина приказала: – Помогите ей, вы же врач! Доктор Шеппард поставил встречное условие: – Помогу, но положите сначала кинжал! Ну, живо, пододвиньте его ногой ко мне. Нина осторожно положила кинжал на пол и, как и приказывал доктор, отшвырнула его ногой к Шеппарду. Тот, схватив кинжал, с ухмылкой произнес: – Так-то лучше. Умная девочка, выполняет все, что требует гнусный злодей! Понимая, что осталась без оружия, Нина сказала: – Вы обещали ей помочь, доктор Шеппард. Если поможете ей, открою дверь! Доктор нехотя приблизился к своей любовнице и, склонившись над ней, произнес: – Ну, ей уже ничем помочь нельзя… Нина, пользуясь тем, что его внимание переключилось на мисс Ганнет, подошла к двери и осторожно повернула ручку. А что, если та, как в «Лолите», откажется открываться? Однако страхи были напрасными – дверь поддалась, и Нина увидела спасительную черноту портала. Осталось сделать только один шаг – и она покинет этот мир… – Ее можно спасти, но я сейчас ее застрелю, если вы войдете туда! – послышалось у нее за спиной, и Нина обернулась. Доктор Шеппард одной рукой приставил к голове своей любовницы пистолет, а другой направил в ее горло марокканский кинжал. – Вы ведь не сможете себе простить смерть Фелиции никогда, мисс Дорн, не так ли? Я-то смогу, потому что на моих руках кровь уже стольких людей, так что одним трупом больше, одним меньше… Нина заколебалась, понимая, что не сможет бросить мисс Ганнет на произвол судьбы, и пусть она сообщница доктора Шеппарда, и пусть она пыталась убить Нину, швырнув с колокольни могильную плиту, – она же человек! Пусть и из литературной вселенной. – Доктор, не делайте этого… – сказала Нина и отошла от двери в сторону. Шеппард, хмыкнув, все же нажал курок, но пистолет, только издав безвредный щелчок, не выстрелил: патроны закончились. Доктор, хмыкнув, пробормотал что-тот вроде: «Ну пусть тогда живет», – отшвырнул ненужный пистолет и, явно не веря своему счастью, с марокканским кинжалом в руке гигантскими прыжками помчался к двери. А затем, повернувшись и послав Нине самую разбойную и самую очаровательную из своих докторских улыбок, нырнул в черноту портала. Дверь автоматически за ним захлопнулась. А затем и вовсе исчезла. Нина, сконцентрировавшись, что с учетом всеобщей сумятицы далось ей крайне нелегко, закрыла глаза – и, открыв их, снова увидела возникшую в стене дверь. Повернув на себя ручку в виде разинутой пасти льва, она рванула дверь на себя, но та не поддавалась. Дверь же ангара ходила ходуном, подвергаясь мощному натиску с обратной стороны. Слышался рык инспектора Дэвиса, подбадривавшего своих «бобби»: – Давайте, ребята, налегайте! Выбейте ее к чертовой матери. Раз-два, раз-два…