– Женечка, нет! – Да, Ниночка, да. Я выйду отсюда и отвлеку внимание на себя, а пока они буду ловить меня, ты уйдешь через дверь. Нина чувствовала, что находится на грани истерики: – Но почему мы не можем уйти вместе, Женечка? И вообще, куда мне уходить… Доктор Дорн, гладя ее по голове, ответил: – В «Собаку Баскервилей» Конан Дойля. Потому что ответ на все вопросы там. Он, Ниночка, ушел именно туда! Он, доктор Шеппард! А затем Женя посмотрел на Нину и спросил: – Ну, или она. Ты ведь выяснила, кто убил Роджера Экройда? Нина, не вдаваясь в особые подробности, поведала о том, что ей удалось установить в Кингз-Эббот. Доктор Дорн, встрепенувшись, протянул: – Значит, доктор Шеппард и есть убийца? Потрясающе, Ниночка! Да, я знал, что ты сумеешь напасть на след истинного злодея и вывести его на чистую воду, я в тебе не ошибся… Нина встрепенулась: – Ты его видел? Столкнулся с ним, когда прошел через мою дверь? Доктор отрицательно качнул головой: – Нет, к тому времени я уже сидел здесь, за занавеской. И вообще, никто не гарантирует, что Шеппард, проникнув сюда, попал именно в сегодняшний день. Это ты возвращаешься семь минут спустя, а он мог угодить и в прошлое, и даже в будущее! Нина кивнула, понимая, что доктор Дорн прав. – Ну, насчет будущего мы бессильны, однако сильно сомневаюсь, что это так. Он пришел или в сегодняшний день, или в один из уже минувших. Но в любом случае ему кто-то помог уйти в другую литературную вселенную, ведь где же еще он мог бы спрятаться надежнее всего! – Она помогла! – заявила с уверенностью Нина и поведала свои подозрения относительно начальницы литературных дементоров. – Вполне возможно, что ты права, Ниночка. Значит, сейчас важно отыскать Шеппарда и помешать ему нанести новый удар! Девушка, чувствуя, что постепенно успокаивается, сказала: – Но с чего ты взял, что он ушел в «Собаку Баскервилей», Женечка? – А с того, моя родная, что я там был. Ладно, сейчас не до подробностей, потому что я был ведь и в Кингз-Эббот, однако на след Шеппарда не напал. Он чертовски хитрый малый. Учти, уйдя в «Собаку Баскервилей», он мог попасть не в тот временной отрезок, в который попадешь и ты, а, к примеру, несколькими месяцами или даже годами раньше! Нина взглянула на доктора, своего доктора. – Поэтому ты и оставил мне книги, своего рода указатель на то, куда мне надо отправиться? Доктор кивнул, а Нина продолжила: – Я пролистала разоблачение парижского профессора. Там он приходит к выводу, что натуралист Стэплтон вовсе не злодей и уж точно не убийца. И что вся вина лежит на его жене, которую он выдавал за свою сестру, той самой роковой латиноамериканской красавице, в которую влюбился сэр Генри… Она вдруг запнулась и в волнении произнесла: – Господи, опять та же схема – виноват якобы не брат, ну, в данном случае муж, а сестра! У нашего парижского друга отчего-то убийцы всегда женщины! Доктор Дорн усмехнулся: – Ты там и на другие совпадения наткнешься. И это может означать только одно: Шеппард, проникнув туда, как я предполагаю, еще до событий, изложенных в романе, стал действовать по старой, знакомой ему схеме. Нина быстро спросила: – Он и там занялся производством и распространением наркотиков? Но ведь действие «Собаки Баскервилей» происходит в конце девятнадцатого века! Ах, это он приучил к кокаину Шерлока Холмса? Доктор Дорн затрясся в беззвучном смехе, и в этот момент дверь, предусмотрительно запертая Ниной на щеколду, зашаталась и снаружи послышался грубый голос: – Эй, вы там что, заснули, что ли? Нет, не заснула, а беседовала со своим мужем. Ну да, будущим мужем, потому что Нина приняла решение: как только вся эта катавасия благополучно закончится, она выйдет замуж за доктора, ее доктора. И на этот раз сама сделает ему предложение. Если, конечно, эта литературная катавасия закончится – и к тому же благополучно, потому что гарантировать этого никто не мог. И многое, быть может все, зависело от нее. К примеру, жизнь ее доктора. – Сейчас, сейчас! – громко и намеренно возмущенно произнесла Нина. – Еще пару минуточек! Стук в дверь прекратился, и Нина, сознавая, что у них чертовски мало времени, посмотрела на беззвучно смеющегося доктора Дорна. – Ну ты и вопросы задаешь, Ниночка! Нет, не думаю, что это вина Шеппарда, хотя точно знать не могу. Девушка же заявила: – Если схема повторяется, Женька, то убийца не сестра, ну, в данном случае жена, как заставляет всех поверить парижский профессор, а брат, ну, то есть как изначально все считали, натуралист Стэплтон, та же схема, что и с доктором Шеппардом… И вздрогнула, уставившись на своего будущего мужа (о чем тот, конечно же, еще не догадывался), прошептав: – Оба брата-убийцы, что Шеппард, что Стэплтон, в конце произведений погибают. Шеппард принимает снотворное, Стэплтон после разоблачения его неудачной попытки натравить на сэра Генри призрачного пса спасается бегством в Гримпенскую трясину, где и находит свою смерть. Но ведь тела Стэплтона никто так и не нашел, все сочли, что он утонул в болоте… И в волнении заключила: – Вот еще одно повторение сюжетных линий обоих романов – а в реальности Стэплтон наверняка ведь не утонул в болоте, а удрал, оставшись в живых? Доктор Дорн посерьезнел: – А теперь я поведаю тебе то, какую находку обнаружили рабочие на торфяных разработках в 1959 году в тех местах – конечно, не в нашем с тобой мире, а, разумеется, в литературном мире «Собаки Баскервилей». Они наткнулись на отлично сохранившуюся торфяную мумию мужчины в платье конца девятнадцатого века, причем на подкладке его шляпы, а также пальто имелась вышитая надпись «Джек Стэплтон»! Нина, в изумлении глядя на своего доктора, к тому же будущего мужа, протянула: – И откуда это тебе известно, Женька? – Ниночка, неважно, но факт остается фактом – тело Стэплтона извлекли из болота! Девушка стала лихорадочно размышлять: – А это точно Стэплтон, а не кто-то другой, подсунутый, как и в Кингз-Эббот, Шеппардом на роль козла отпущения? Доктор Дорн, чьи глаза сверкнули, ответил: – Ну, тогда попытка презентовать всем мертвого козла отпущения с треском провалилась, потому что тело-то нашли без малого лет семьдесят спустя после событий в романе. Нет, если бы Шеппарду это было так нужно, он бы презентовал всем мертвого Стэплтона изначально, уж поверь мне! Нина тоже считала так – доктор Шеппард был малым изворотливым и крайне изобретательным в криминальных делах. – Но тогда, Женька, все сходится с известной нам романной канвой, и Стэплтон в самом деле после разоблачения Шерлоком Холмсом бежал той осенней ночью в Гримпенскую трясину, провалился в болото и утонул, а его тело нашли семьдесят лет спустя при разработке торфа… И добавила: – Тогда дело «Собаки Баскервилей» может быть окончательно закрыто! Доктор с азартом заметил: – Так-то оно, конечно, так, Ниночка, но не совсем. Дело в том, что в спине торфяной мумии Стэплтона торчал изящный, восточной работы, кинжал. Кто-то всадил бедолаге его в спину, отчего тот скончался, а тело утопил в болоте. Стэплтон, которого все считают убийцей, сам стал жертвой убийства! Нина же, потрясенная не столько тем, что натуралиста Стэплтона кто-то убил, вдруг поняла, что ее колотит. – Женька, а что за кинжал? Случайно не тунисский? Ну, то есть я хотела спросить, марокканский? Доктор, посмотрев на нее, ответил: – Ну, этого я не знаю, однако у меня имеются фотографии – и кинжала, и торфяной мумии. Хочешь взглянуть? И быстро извлек из кармана пиджака пачку черно-белых фотографий. Изображение торфяной мумии не особо привлекло внимание Нины, она только отметила, что, несмотря на красно-коричневую кожу, та выглядела как живой человек. И натуралист Стэплтон был невысоким субъектом с вытянутым лошадиным лицом и ярко-красными волосами. Ну, волосы наверняка стали ярко-красными от болотной воды, а так, похоже, он был, как и в романе, бесцветным блондином.