А вот кинжал… Ну да, кинжал, и в этом не было ни малейших сомнений, был тот самый, который она извлекла из витрины в особняке Роджера Экройда. И который заполучил в итоге доктор Шеппард, сумев протащить его с собой через портал. – Это кинжал из «Убийства Роджера Экройда», – заявила авторитетно Нина. – Ну, самого Экройда доктор убил кухонным ножом, а кинжал совершенно другие личности планировали задействовать в совсем ином убийстве, но это неважно! Важно то, что теперь доказано: доктор Шеппард ушел в «Собаку Баскервилей» и покуролесил уже и там, всадив кинжал в спину натуралиста Стэплтона. – Но что все это значит? – произнесла Нина, чувствуя, что у нее начинает покалывать в пальцах. – Шеппард убил Стэплтона после того, как тот бежал, но почему, собственно… И сама же дала ответ на этот вопрос: – Женька, ведь доктор Шеппард мог попасть не в финал «Собаки Баскервилей», а в самое начало! Точнее, даже в тот временной отрезок, который лежит задолго до начала романа. И, убив натуралиста Стэплтона, который в самом деле являлся всего лишь безобидным чудаковатым ловцом бабочек, занял его место! Доктор, кивнув, произнес: – Ну да, Нинка, у меня сейчас та же мысль мелькнула. Твой друг доктор Шеппард, который, похоже, является подлинным кладезем неуемной криминальной энергии, нашел применение своим убийственным талантам и в «Собаке Баскервилей». И подлинным убийцей, прикрывавшимся личиной натуралиста Стэплтона, являлся не этот бедняга, к тому времени уже убитый и упокоившийся с, как ты говоришь, тунисским кинжалом в спине на дне Гримпенской трясины, а твой друг доктор Шеппард! Нина заявила: – Господи, Женька, мы с тобой разгадали загадку, даже не совершая перемещения в литературную вселенную… Надо поставить об этом в известность литературное КГБ… И осеклась, что никто, и уж точно не инквизиторша, которая намеревалась вот-вот лишить ее «Книжного ковчега» и доступа к порталу, не поверит в это. Инквизиторша действовала заодно с доктором Шеппардом, который, как они только что поняли, был к тому же и натуралистом Стэплтоном. – Но что делать? – снова повторила Нина, и дверь ванной снова затряслась. – Выходите! Иначе сейчас дверь ломать буду. И вообще, вы там? Нина подала голос: – Что за несносный вы человек! Выхожу уже… Доктор, осторожно вылезая из ванны, подошел к двери, и Нина взяла его за руку, прошептав: – Женечка, прошу, пойдем со мной… Это будет их незабываемое совместное литературное путешествие. Доктор, ее доктор, обнял Нину и поцеловал в щеку. – Не плачь. Кто-то должен взять огонь на себя, потому что вдвоем нам к порталу не прорваться, это ты отлично понимаешь. Уйти сможешь только ты. И вообще, если у тебя получится провести там успешное расследование, ты вернешься спустя семь минут – и тогда все встанет на свои места… А если нет? Но об этом Нина даже не задумывалась. Доктор, ее доктор, жертвует собой ради нее – и она обязана довести все до конца. Тем более ей было известно имя убийцы, окопавшегося около Баскервиль-холла: натуралист Джек Стэплтон, в действительности являющийся доктором Джеймсом Шеппардом. – Женька, я ведь так тебя люблю… – произнесла еле слышно девушка. – Давай после того, как все закончится, пожени… В дверь гулко забарабанили, и ее слова потонули в грохоте ударов. Доктор, приложив палец к губам, указал Нине на место за дверью, а затем, отодвинув щеколду, решительно распахнул дверь. И шагнул в коридор. Послышались крики, визг, вопли. Нина, закрыв глаза и выждав несколько секунд, выглянула из ванной. В коридоре никого не было – видимо, литературные дементоры всем скопом ловили доктора, ее доктора. Нине не хотелось и думать о том, что они сделают с ним после того, как поймают. А в том, что поймают, она, увы, не сомневалась: их же была в «Книжном ковчеге» целая уйма! Думая над тем, что у нее миссия и отсутствовать она будет всего лишь семь минут, после чего вернется обратно, Нина быстрым шагом направилась к книжной полке, за которой находилась тайная комната с порталом. Там возился один бородатый субъект, облаченный в яркую не самую чистую майку – явно прибывший из Москвы айтишник. Он был в наушниках, по причине чего и пропустил всеобщую суматоху, налаживая какую-то громоздкую технику. Он прибыл, чтобы закрыть ее портал. Сорвав длинную бумажку с массивной печатью, которая висела на входе, Нина поняла, что настала пора решительных действий. Крайне решительных. Времени на то, чтобы заглянуть в реквизиторскую и выбрать подходящий для конца девятнадцатого века наряд, а также прихватить деньги, просто не было. Ничего, как-нибудь справится! Она просто перешагнула через бородатого, услышав у себя за спиной возмущенное: – Эй, туда нельзя, там опечатано! И вообще, кто вы такая? Просвещать его на этот счет Нина не намеревалась. И еще до того, как бородатый айтишник сумел что-то предпринять, захлопнула служившую дверью в тайную комнату книжную полку и заблокировала ее изнутри. Закрыв глаза, Нина сконцентрировалась и, не обращая внимания на крики и стук из коридора, снова открыла их. Так и есть, в стене, слабо поблескивая, светилась дверь, ее дверь, темно-синяя, лакированная, с ручкой в виде разинутой пасти льва. И слыша, что к воплям айтишника присоединились и голоса подоспевших «ребят в черном», Нина плавно нажала на ручку, открыла дверь и сделала шаг вперед… …и, ощутив, что в лицо ей дует хоть и теплый, но сильный ветер, вышла куда-то в сад. Нет, не в сад, а на кладбище! Ну да, такое ведь с ней уже было – в «Убийстве Роджера Экройда». Обернувшись, Нина поняла, что и в этот раз шагнула в литературную вселенную из склепа, пахнущего сыростью, плесенью и тленом. И почему ее опять угораздило попасть на погост? В прошлый раз это было своего рода знаком, ведь на могиле доктора Шеппарда, пустой могиле, в которой если и покоился гроб, то тоже пустой (ну, или с телом чужого мертвеца), ей предстояло увидеть день его рождения, чтобы позднее вспомнить, что в этот же самый день Джек Потрошитель совершил свое первое каноническое убийство. Не сомневаясь, что и на этот раз ее появление на кладбище тоже имеет какой-то скрытый смысл, Нина осторожно осмотрелась по сторонам. В отличие от ее первого путешествия погода была прекрасная, явно весенняя. Но на крошечном старинном сельском кладбище все равно никого не было. Нина посмотрела в одну сторону, потом в другую – и двинулась вперед. Если ей требовалась могила, то чья же? Этого она не знала. Уж точно не натуралиста Стэплтона, покоящегося на дне Гримпенской трясины – с тунисским кинжалом, который, и в этом Нина ничуть не сомневалась, ему всадил в спину доктор Шеппард. Доктор, как она знала, был и не на такое способен. Не ее доктор. Интересно, этот литературный паразит тоже пришел в мир «Собаки Баскервилей» через склеп? Нина, как и в прошлый раз, споткнулась, налетев на кочку, и едва не упала на явно свежее захоронение. Всё как и тогда! С гулко бьющимся сердцем Нина стала рассматривать простую темно-желтую гранитную плиту, понимая, что это имеет отношение к расследованию – ее новому литературному рассле дованию. «Роджер Франклэнд, эсквайр, – значилось на плите. Без дат рождения и смерти. – Покойся с миром!» Надо же, более чем лаконично. От внимания Нины не ускользнуло, что этого самого усопшего, судя по свежевзрытой и еще толком не успевшей осесть земле, мистера Франклэнда, не стало не так-то и давно. А также то, что звали его, как и Экройда, Роджер. Но почему эта могила имела какое-то значение для ее расследования – неужели доктор Шеппард имел к этой смерти какое-то отношение? С учетом преступного гения доктора Нину это ничуть не удивило бы. Тут она вспомнила, кем являлся в «Собаке Баскервилей» этот самый мистер Франклэнд, фигурировавший там без имени (и звавшийся в реальности, в литературной реальности, Роджером), ведь недаром же она пролистала большую часть романа буквально несколько минут назад. Это был даже не второстепенный, а третьестепенный герой, обитатель здешних мест, пожилой, желчный, крайне склочный старик, который постоянно со всеми судился. К аферам Стэплтона мистер Франклэнд никоим образом причастен не был, по крайней мере в романе. А в реальности?