– Я никому ничего не должна! Ни своему мужу, который бросил меня через полгода после свадьбы, оставив мне только собственное имя, ни своему отцу, этому старому греховоднику, который все эти годы изводил меня своими капризами, а теперь, к счастью, помер, ни ему, который… Она погладила свой живот и продолжила плакать. Ну да, доктор Шеппард использовал ее на всю катушку, заделав ребеночка, – и был таков, отправившись вприпрыжку за миллионами Баскервилей, завладев которыми намеревался вести необременительный и роскошный образ жизни представителя джет-сета Британской империи, места в котором Лауре предусмотрено явно не было. – Лаура, разве вы не ненавидите его и не хотите помочь остановить его? – спросила Нина. И та, усмехнувшись сквозь слезы, сказала: – Он еще вернется ко мне, я уверена. Он ведь вернулся ко мне после того, как уже однажды бросил, вернется и снова… Вернулся, потому что доктору Шеппарду не к кому было обратиться, и он, составив адский план, понял, что может под видом привидения преспокойно жить в особняке старого Франклэнда, им же самим и убитого. Интересно, Лаура в курсе, что доктор укокошил ее отца, – или она ему в этом даже и ассистировала? – И вообще, у меня сейчас будут гости! – заявила Лаура, снова принимая надменный вид. – Нет, не волнуйтесь, не он, потому что у нас состоялся с ним разговор, в ходе которого он объяснил, что наши пути разошлись! Но я все равно его люблю! Лауре сильно повезло, что доктор не убил ее, потому что она была крайне опасной свидетельницей. Не исключено, всего лишь потому, что она носила под сердцем его ребенка. А что будет после того, как Лаура подарит ему жизнь? Потеряет ли она тогда свою собственную? Убедившись, что влюбленная в негодяя Лаура ничего не скажет, Нина поняла, что придется продолжить поиски самостоятельно. Он должен быть где-то неподалеку, но вот только где? Где еще он мог прятаться, намереваясь в самом скором будущем нанести удар по Баскервилям? – И вообще, мне надо теперь подумать о самой себе! – заявила Лаура, поднимаясь. – Один добропорядочный джентльмен с Севера сделал мне предложение, и я его приняла! Он станет отличным отцом для моего ребенка, для нашего ребенка! Погладив живот, она с вызовом взглянула на Нину. Ну да, выходит замуж за первого попавшегося, чтобы дать ребенку будущее и чужую фамилию, продолжая при этом любить мерзавца доктора и все еще тайно надеясь, что он вернется к ней. Может, и вернется, но только затем, чтобы устранить сообщницу. Раздались голоса, в гостиную влетела служанка, объявившая: – Полковник и его дочка, миссис Лайонс! Появился краснолицый пожилой усатый плешивый господин, тотчас устремившийся к Лауре с комплиментами, – явно ее будущий муж. Заметив Нину, он галантно поцеловал ей руку, а Лаура резко заявила: – Мисс уже уходит, полковник! Вместе с полковником пришла девочка лет двенадцати-тринадцати, худая, нескладная, некрасивая, однако явно смышленая, дочка будущего мужа Лауры. Она исподлобья взирала на то, как ее отец крутится около будущей мачехи, и явно была этим недовольна. Ситуация была не самая радужная ни для одного из участников этого фарса, однако Нина сочла за лучшее не вмешиваться: помочь она все равно не могла. Или огорошить этого краснолицего ухажера-полковника, поведав ему правду? Не сомневаясь, что тот рано или поздно всю эту правду узнает, Нина, улыбнувшись мрачно взиравшей на нее девочке, вышла из гостиной и оттуда в холл, где служанка уже открывала перед ней дверь. До Нины донеслось: – Ну Каролина, не будь такой букой, приветствуй свою новую мамочку! Сочувствуя незнакомой девочке, Нина вышла на улицу, где уже сгустилась тьма, и вдруг ее как током ударило. И она стала барабанить в дверь дома Лауры. Изумленная служанка тотчас распахнула ее, и Нина прошагала мимом нее снова в гостиную. Полковник, занятый воркованием с Лаурой, ее не заметил, но они ей и не требовались. Нина обратилась к девочке – та сидела на софе и смотрела в пол. – Тебя ведь Каролина зовут? – спросила она, и та кивнула с таким выражением лица, словно у нее болели зубы. Может, в самом деле болели. – А это ведь твой отец, полковник? – продолжила Нина. – Скажи, а какая у вас фамилия? Девчонка, подняв на нее свои большие водянистые глаза, ответила: – Шеппард! Нина уселась к ней на софу. Итак, эта была Каролина Шеппард – та самая Каролина, которая в 1926 году вместе со своим сводным братом, доктором Джеймсом Шеппардом, будет проживать в деревушке Кингз-Эббот. Но тогда получалось… Нина уставилась на живот Лауры Лайонс. Ну да, все сходилось. Сейчас стояла весна 1888 года, и она вполне могла родить в конце лета, например 31 августа, – и подарить жизнь сыну по имени Джеймс. То есть назвать его в честь отца ребенка, которым был вовсе не ее будущий муж, краснолицый полковник Шеппард, а… Доктор Шеппард! Чувствуя, что голова у нее идет кругом, Нина поняла: так и есть, ребенок, который появится на свет, через почти пятьдесят лет станет убийцей Роджера Экройда. Ну, и многих других тоже. Ребенок, отцом которого и был сам доктор Шеппард, только, конечно, взрослый, пришедший в нынешнее прошлое из другого литературного мира! Посмотрев на девочку, Нина сказала: – Ты ведь не рада, что отец снова женится? Та с мрачным выражением лица подтвердила: – Нет. – Но ведь у тебя появится братик… Девочка еще более мрачно ответила: – Да мне все равно! Может, она вместе с ним при родах умрет! И кровожадно усмехнулась. Если бы Каролина знала, что в дальнейшем, не исключено, коря себя за то, что изначально ненавидела мачеху и ее ребенка, своего сводного брата Джеймса, привяжется к нему больше, чем следовало. Нина же заметила: – Ты за своим братом смотри. И за родителями тоже. Не исключено, что твой брат будет не самым лучшим человеком… Девочка с любопытством уставилась на нее: – А если это сестра будет? С чего вы взяли, что вообще брат? Нина, так и не решившись погладить Каролину по голове, произнесла со вздохом: – Будет брат, поверь мне. Юный Джеймс. Ну, желаю вам всего наилучшего! И, не зная, что еще сказать, быстро покинула дом Лауры Лайонс, которая в самом скором будущем должна была стать женой полковника Шеппарда. Направляясь к пансиону «Золотой клюв», Нина размышляла над тем, что могла бы сказать девочке. Или, к примеру, самому полковнику Шеппарду. Она могла уберечь его от свадьбы с Лаурой, но что бы это дало? Убийца Роджера Экройда все равно появится на свет, только фамилия у него будет иная, а вот характер и склонности все те же самые. Дав себе зарок, что еще подумает над тем, как можно разрешить эту дилемму, Нина перешагнула порог пансиона, который, как она сразу отметила, в точности походил на гостиницу «Три оленя» из Кингз-Эббот. Только вот на самом видном месте тут висели не оленьи головы, а кабаньи. И год основания, был, конечно же, не 1888-й, то есть нынешний, а 1777-й. Подойдя к конторке, Нина поинтересовалась, может ли она получить комнату. Оказалось, что может. Денег у нее не было, однако в этой глуши никто не требовал оплачивать счет заранее, и Нина решила, что велит переслать его в Баскервиль-холл: там его и оплатят. Внося свое имя в книгу регистрации, Нина, придерживаясь легенды, записала себя как Нину Дорн, прибывшую из Лондона. Ее взор скользнул на несколько строчек выше и выхватил выведенное дрожащей, явно старческой, рукой имя: «Преподобный Джеймс Десмонд, Уэстморленд». Имя показалось ей знакомым – ну да, она уже слышала его сегодня, это же какой-то назойливый бедный родственник, донимающий Баскервилей своими финансовыми просьбами. И Нина вспомнила, что видела это имя и в романе Конан Дойля, который сумела просмотреть и освежить в памяти перед тем, как отправилась в мир «Собаки Баскервилей». Преподобный Джеймс Десмонд из Уэстморленда, графства, расположенного на границе с Шотландией, то есть в совершенно ином конце страны, был прямым наследником и титула, и миллионов Баскервилей, если бы сэр Генри, к примеру, умер.