– Никто никого не видел, – ответил Вик. – На магазине при заправке напротив есть камера, но она следит только за дверью в магазин. Камера снаружи направлена на колонки. Въезда в мотель она не видит. – Он глянул на часы. – Я позвоню в департамент транспорта штата, узнаю, нет ли у них своих камер в этом районе, и, если есть, запрошу информацию на те дни, когда были убиты Хансен, Шрайбер и Уотсон. Трейси кивнула, зная, что, пока у них на примете нет определенной машины, а еще лучше – номерного знака, то даже камеры департамента транспорта ничем им не помогут, и, значит, задача поимки преступника по-прежнему сводится к поиску иголки в стоге сена. * * * Большую часть дня Трейси и Кинс провели, рассказывая новым членам своей команды об убитых, о найденных ими уликах, а также о возможных подозреваемых, список которых включал в себя Уолтера Гипсона, Дэррела Нэша, Брэдли Таггарта и вообще всех работников и посетителей системы клубов «Пинк Палас» мужского пола. – Да уж, последнее обстоятельство сильно сужает круг, – прокомментировал Вик. Получив задания, мужчины и женщины приступили к работе. К концу дня Трейси позвонил на мобильный Майк Мелтон. – ДНК на веревке принадлежит Веронике Уотсон. Других открытий нет. – Как мы и подозревали, – сказала она. – Зато на веревке со стрельбища найдены целых три образца ДНК, и один из них – точное попадание, – продолжал Мелтон. – Попадание во что? – спросила Трейси. – Пока не знаю. – Имя есть? – Дэвид Бэнкстон. Трейси поблагодарила его, нажала отбой и вместе с креслом повернулась к Кинсу, который сидел за своим столом. – Майк получил положительную пробу ДНК на веревке со стрельбища, – сказала она. Кинс повернулся к клавиатуре. – Имя? Кроссуайт и Фац смотрели ему через плечо, пока он вводил имя Дэвида Бэнкстона в систему. У того не было криминального прошлого, и ничего выдающегося в смысле правонарушений за ним не числилось. А проба ДНК была результатом его службы в Нацгвардии. – Служил в Ираке во времена «Бури в пустыне»[17], – сказал Кинс. Промотал дальше, нажал какую-то кнопку. – Похоже, был слушателем полицейской академии. – А дальше? – поинтересовалась Трейси. – Здесь не сказано, – ответил Кинс. Пять минут спустя он нашел ответ. – Бэнкстон слинял, – сказал он. – С физподготовкой не справился. – Черт, надеюсь, никому не вздумается проверять мою спортивную форму, – сказал Вик. По словам служащего, с которым Кинс говорил по телефону, во времена академии Бэнкстон имел вес 245 фунтов[18] при пяти футах одиннадцати дюймах[19] роста – многовато, пожалуй, но не чересчур. – Значит, он смылся из академии и пошел служить в армию, – сказал Кинс. – Где из него тут же сделали худую чумовую боевую машину. – Еще один доброволец поневоле, – сказал Вик. – В смысле – поневоле? – переспросила Трейси. – Пожалуйста, только не говори мне, что ты никогда не видела фильм «Добровольцы поневоле», – сказал Кинс. – Точно, не видела. Но дай-ка я угадаю – это же «наша классика». – Кинс, отец троих мальчишек, частенько уснащал свою речь цитатами из фильмов и телешоу, в основном довольно инфантильного характера. Например, он с гордостью утверждал, что видел все без исключения эпизоды сериалов «Сайнфелд» и «Веселая компания». – А разве не все фильмы с Биллом Мюрреем – классика? – удивился Фац. – Только не это, – сказала Трейси. – Мюррей играет таксиста, – Кинс решил просветить Трейси. – В его жизни все идет прахом, и он решает завербоваться в армию. Одного из парней в его взводе играет Джон Кэнди[20]. Ты ведь знаешь, кто такой Кэнди, или нет? – Кажется, он умер от ожирения? – Господи, и почему мы с тобой напарники? – Вот и я тоже удивляюсь. – Кэнди объясняет, что курс лечения от ожирения в местной клинике стоит четыре сотни баксов, вот он и решил записаться вместо этого в армию, чтобы стать… И Кинс с Виком хором произнесли: – Худой чумовой боевой машиной! – Да уж, классика, – сказала Трейси. – Ну так у нас кое-что есть, Профессор. Хочешь, я и Дел поговорим с тем парнем? – Нет. Мы сами им займемся. А как там с улучшением видео с камеры у «Пинк Паласа»? – Мелтон еще над ним работает, – ответил Фац. – Освещение хреновое, да и машина все время двигается, изображение мажет. Он говорит, вряд ли получится из этого что-то вытянуть. Надеюсь, это он так набивает себе цену. * * * Дэвид Бэнкстон работал в магазине-складе «Хоум депо» в Кенте, где, как верно заметил Кинс, у него был доступ к любому количеству веревки. В первый раз с тех пор, как они вошли в комнату мотеля и увидели там тело Николь Хансен, Трейси испытала что-то вроде оптимизма. Менеджер магазина провел их через просторный, светлый склад, заполненный товарами для ремонта и интерьера, в заднюю часть здания, где располагались кабинеты сотрудников, столовая, комната отдыха персонала и туалеты. Там он завел их в типовой офис – мебель, шпонированная дубом, репродукции акварелей на стенах – и представил начальнику Бэнкстона, Хаари Раджпуту, который встал, официально поздоровался и протянул для приветствия мягкую руку, пожатие которой оказалось неожиданно крепким. Менеджер ушел. – Чем могу служить? – Раджпут говорил по-английски с сильным акцентом. Худой, узкоплечий, в очках в черной оправе, оседлавших широкий нос, под которым кустились густые усы, в общем и целом он напоминал Граучо Маркса[21] в роли продавца из магазина «Все по 10 центов». – Нас интересует один из ваших подчиненных, – сказала Трейси. – Дэвид Бэнкстон. Насколько мы поняли, он сегодня как раз работает. Раджпут потянулся к радиотелефону на столе. – Дэвид? Да. Я его сейчас позову. – Сначала, – Трейси подняла руку, – мы хотели бы задать несколько вопросов вам. Рука Раджпута соскользнула с аппарата. Вид у него стал встревоженный. – Вы ведь непосредственный начальник мистера Бэнкстона? – начала Трейси издалека, чтобы Раджпут расслабился. – Да. – Как давно мистер Бэнкстон здесь работает? – Не знаю. Он пришел сюда раньше, чем я. Мне придется поднять его документы. – Раджпут встал из-за стола и шагнул к шкафу. – Можете ответить приблизительно, – сказала Трейси. – Несколько лет, – сказал Раджпут, снова садясь. – Магазин открыт для посетителей двадцать четыре часа в сутки, верно? – спросила Трейси. – Да. – Значит, сотрудники работают посменно? – В три смены – утро, день, ночь. – В какую смену работает обычно мистер Бэнкстон? – спросила Трейси. Раджпут поправил очки. – По-разному. Иногда днем. Иногда с утра. Иногда ночью.