– Хотите, я нажму тормоз, и вы сами увидите? – предложил полицейский. – Было бы замечательно. Офицер взялся за дверцу машины, засунул ногу в салон и отпустил педаль. – Да, вы правы. Горит. – Машина еще, кажется, новая. – Да, она у меня недавно, но я купил подержанную. В обеденный перерыв съезжу в мастерскую, пусть подправят. – Он промокнул ручейки пота, которые не переставая текли у него с обоих висков. – Вы сильно вспотели. – Я всегда долго остываю после тренажеров. Он заметил, как взгляд офицера скользнул к сумке на заднем сиденье. – А где вы здесь тренируетесь в такое позднее время? – В круглосуточном фитнесе. Тут как раз есть один, за углом. – Он показал на заднее сиденье. – Вот и сумку всегда вожу с собой. – Офицер посветил фонариком в окно задней дверцы. – Правда, сегодня пришлось тренировку сократить. Перед работой заступаю на кошачий патруль. – Кошачий патруль? Он шагнул к водительской дверце и нагнулся, чтобы взять с пассажирского кресла небольшую стопку заранее заготовленных листовок. Одну он протянул офицеру. – У моей дочки потерялся кот, три дня назад, зовут Ангус. Она так его любила. Он спал всегда с ней, на ее одеяле. Хочу сегодня развесить эти листовки по району, хотя и не надеюсь, что мы его найдем. Скорее всего, он попал под машину, но кто знает. Случались вещи и постраннее. Офицер взглянул на листовку и отдал ее назад. – Почините сигнал. – Обязательно. Спасибо вам, офицер. – Он нагнулся, положил листовки обратно в машину и только потом выдохнул. – Эй? Он резко выпрямился, оборачиваясь. Полицейский возвращался к нему, и он был уверен, что тот все же потребует с него права и регистрационный номер. – Да, офицер? – Дайте мне одну из ваших листовок. У меня двое ребятишек, и они на слезы бы изошли, если бы у них потерялась кошка. Вдруг мне где-нибудь встретится ваш Ангус. Глава 34 Кинс встал, едва Трейси вошла в Комнату Ковбоя на следующее утро. – Звонили из УПО, просили меня написать показания. Они снова взялись за дело Таггарта. Ты, кажется, говорила, что Ноласко хочет тебя поддержать? – Его слова. Но, наверное, провести расследование они все равно обязаны. – Трейси? Беннет Ли вошел в комнату с таким видом, как будто опасался, что здесь на его синий в тонкую полосочку костюм может попасть цементная пыль. – Ты не ответила на мой звонок. – Извини, Беннет, было немного некогда. – Понимаю, но шеф требует от меня информацию для прессы, и не позднее сегодняшнего полудня. – Никакой информации у меня для тебя нет. – Ноласко говорит, что у тебя есть психологический портрет преступника; он говорит, что ты встречалась с ФБР. – Да ты, наверное, шутишь, – сказал Кинс. Трейси закрыла глаза. Она знала, что босс не просто так устроил им этот разговор с Амандой Сантос, хотя и была рада, что поговорила с ней. Если капитан действительно желал ее группе провала, то следующим логичным шагом на пути к нему должен был стать как раз выпуск неполного или ошибочного психологического портрета. К тому же журналисты и публика наверняка истолкуют это как знак того, что полиция уже готова кого-то арестовать. А когда в ближайшее время этого не случится, репортеры накинутся на опергруппу. Хуже того, публикация психологического портрета наверняка погребет их под новой лавиной телефонных звонков с более чем бесполезными подсказками. А они и так уже получили их больше тысячи. Ли поднял обе руки. – Послов не убивают, Воробей. Ты же знаешь, как это бывает. Если мы не выдадим им информацию, они начнут твердить, что у нас нет ключа к этому делу. – А у нас его и нет, – сказал Кинс. – Национальные телеканалы и так уже прозвали Сиэтл «Смертоносной землей». На меня здорово давят сверху, Трейси. Ноласко говорит, что наше молчание компрометирует нас в глазах общественности. – А знаешь, Беннет, что скомпрометирует нас еще сильнее? – сказал Кинс. – Психологический портрет, в котором будет сказано, что убийца – белый мужчина в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет, возможно, женатый, возможно, разведенный, возможно, имеет детей, возможно, воспитан сверхзаботливой матерью, которая стимулировала его сексуально, возможно, он мочится в постель и любит мучить маленьких зверушек. Ли посмотрел на Трейси. – Может, хоть ты что-нибудь мне дашь? Трейси было жаль его, и она уже хотела было сказать, что нацарапает что-нибудь, как только будет пара минут свободных, когда на ее столе зазвонил телефон. – Погоди, – сказала она и сняла трубку. С минуту слушала молча. Чувствовала, как спазмом сводит желудок и начинает зашкаливать адреналин. – Едем. – Повесив трубку, она посмотрела на Кинса, который уже взялся за куртку. Перевела взгляд на Ли. – Можешь не волноваться из-за портрета, Беннет, сегодня он не понадобится. * * * В прошлый раз, когда Дэн переступал порог государственного исправительного заведения Уолла-Уолла, они с Трейси сидели за пластиковым столиком вроде тех, какие бывают в кафетериях, и разговаривали с Эдмундом Хаусом, накачанным зэком с буграми мышц, перетянутыми веревками вен. Человек, который вошел в закуток размером с телефонную будку по ту сторону поцарапанной плексигласовой перегородки на этот раз, был полной ему противоположностью. Тюремного образца пуловер и штаны цвета хаки болтались на нем, как на вешалке, едва не сваливаясь с худых острых плеч и почти отсутствующих бедер. Узкое лицо с костистым носом и выдающимся подбородком и волосы цвета выжженной солнцем соломы напоминали воронье пугало из фильма про Средний Запад. Герхардт выдвинул стул, сел и устремил на Дэна взгляд промытых тюрьмой до блеклой голубизны глаз. – Мистер Герхардт. Я Дэн… – Я знаю, кто вы такой. – Голос Герхардта звучал спокойно, без надрыва и вызова. – Здесь все знают, кто вы такой. Вы же представляли Эдмунда Хауса. – Совершенно верно. – А что вы хотите от меня? – Задать несколько вопросов. – Зачем? – Меня интересуют некоторые подробности убийства Бет Стинсон. – Вы пишете книгу? – Нет, я юрист. – Ну? И вы пишете книгу? Разве не этим занимаются сейчас все юристы? – Уголки его рта скользнули вверх. – Я не пишу книгу, – сказал Дэн и ответил ему таким же подобием улыбки. – Кто вам рассказал о моем деле? – Этого я не могу вам сказать. Герхардт прищурился. Если он не хочет разговаривать, то вот сейчас ему самое время встать и уйти. Но Дэн сомневался, что он так поступит. Судя по его лицу – совсем не похожему на ту ряшку, которая смотрела на него с полицейских фотографий, – одна возможность поговорить с кем-то, кроме насильников, убийц и разного рода придурков, уже послужит достаточной приманкой, чтобы он остался. – Я адвокат, мистер Герхардт, но технически я еще не ваш адвокат. Вот почему все, о чем пойдет между нами речь, не является защищенной информацией, если, конечно, вы сами не захотите говорить со мной в моем официальном качестве. А до тех пор я не могу раскрыть вам всего, поскольку иначе эта информация может стать доступной другим. Так что пока придется вам просто довериться мне. Герхардт опять улыбнулся, точнее, ухмыльнулся. – В прошлый раз я тоже доверился адвокату и загремел сюда на двадцать пять лет. – Так вы согласны ответить на мои вопросы?