– Ты не смотрел новости? – Я два часа провел на складе. Она открыла холодильник и вытащила оттуда открытую банку кошачьего корма. – Ноласко как-то узнал про Герхардта и скормил эту информацию Ванпельт. Лицо Дэна вмиг утратило всякое выражение. Она опять прошла мимо него к шкафу и вытащила оттуда тарелку. – Насколько все плохо? – Я только что от начальства. Меня сняли с группы. Буду теперь сидеть за столом, перебирать бумажки, пока УПО проводит расследование. – И что все это значит? Ложкой она принялась выкладывать кошачью еду на тарелку, отгораживаясь от Роджера, чтобы тот не мешал. – Это значит, что меня, скорее всего, уволят. Она опустила ложку в раковину, банку – в ведро для мусора, шагнула к раздвижной стеклянной двери, но наружу выходить не стала – пошел дождь. Дэн подошел к ней сзади и обнял. – Как ты себя чувствуешь? Она сосредоточилась на виде из окна. Красиво, ничего не скажешь, но она слишком много вечеров подряд любовалась им одна. – Ты как-то спрашивал меня, смогу ли я снова быть счастливой в Седар Гроув. – Дэн не ответил, и Трейси продолжила: – Именно такой жизни я и хотела для себя когда-то. Думаю, что могу и снова захотеть. – Трейси, мне ничего не хотелось бы так сильно, как знать, что ты говоришь это серьезно… – А я и говорю серьезно. – Она повернулась к нему лицом. Он улыбнулся, но его лицо оставалось грустным. – Теперь твоя жизнь здесь. Это она делает тебя счастливой. И у тебя все хорошо получается. Ты любишь свою жизнь и свою работу. – Раньше я была хорошей учительницей химии, в школе от меня была польза. – Может, подождешь еще пару дней?.. – Я ждала двадцать лет, Дэн. Разве этого мало? – Так ты все же серьезно? – Он спрашивал осторожно. Она положила руки ему на пояс и поцеловала его долгим поцелуем. – Да, я серьезно. Роджер вскочил на обеденный стол и взвыл. – А с ним ты этот вопрос обсудила? – спросил Дэн. – Мне почему-то кажется, что он будет не особенно счастлив. – Привыкнет, – сказала она. – Сколько тебе потребовалось времени, когда ты вернулся? Он на минуту задумался, провел ладонями вдоль ее спины. – Не так много, как я думал сначала. Я ведь отсутствовал почти столько же, сколько ты, но, когда вернулся, чувствовал себя так, словно и не уезжал никуда. По-моему, родной город навсегда остается у человека в организме. Седар Гроув – часть нашей ДНК. – Жаль только, что Сары больше там нет, – сказала Трейси. – Мне все еще не хватает ее, Дэн. Я по-прежнему думаю о ней каждый день. И никогда, наверное, не перестану. * * * Трейси выкрутила кран душа до почти непереносимо горячей воды и наслаждалась тем, как упругие струи жалят ей кожу. Мускулы постепенно расслаблялись, и она уже чувствовала, как напряжение начинает покидать ее шею и плечи. Усталая и, наверное, подавленная, она прислонилась головой к кафельной стене и отдалась на волю массирующих струй. Минут через двадцать она выключила душ, завернулась в бананово-желтое полотенце, шагнула на мраморный пол и пошла к спальне. Роджер растянулся на покрывале, и она задержалась, чтобы приласкать его, почесать ему горлышко и за ушком. Он перекатился на спину, вытянулся, доверчиво задрав лапы, и самозабвенно мурчал, пока она гладила ему живот. – Хорошо что ты у меня самостоятельный, – сказала она коту вслух. – Хозяйка тебе досталась – не позавидуешь. На заднем дворе зажегся свет. Раздраженная, Трейси плотнее закуталась в полотенце и шагнула к стеклянной двери. На улице поднялся ветер, струи дождя косо летели в столбах света от двух прожекторов. Газон был пуст. Дэн вошел в комнату и подошел к ней. – Свет все еще зажигается? – Как видишь, – сказала она, вглядываясь в пустой двор. – Я перевел датчики на самый нечувствительный режим. – Когда? – На днях, перед отъездом. Теперь понятно, как Роджер оказался запертым внизу. – Может быть, совсем их отключить? Ты ведь и так живешь в крепости. – Не надо, – ответила она. – Они мне не мешают. – По правде говоря, ей даже нравилось, что включается свет. Это как собачий лай – система раннего оповещения. Дэн обнял ее. – Ну как, лучше стало? – Намного. – Хорошо. Есть хочешь? – Вообще-то да, – сказала она и сама удивилась. Он улыбнулся. – Тогда я пошел отсюда, а то ты в этом полотенце соблазнительнее цыпленка под сливочным соусом. – Их поцелуй затянулся. Наконец Дэн отпрянул. – Сам не верю, что говорю это, но я все-таки пошел. Когда он ушел, Трейси вытащила из комода футболку и уже собиралась ее надеть, как вдруг ее посетила одна идея. Все еще в полотенце, она подошла к двери спальни. – Когда ужин? – Уже готовится. – Дэн стоял у плиты и опускал пасту в кипящую воду, над которой поднимался пар. – Ты, кажется, обещал мне бокал вина. Дэн взял бутылку, налил и посмотрел на нее сквозь запотевшие от пара линзы. Трейси прислонилась к косяку и согнула ногу в колене, открывая значительную часть бедра. Дэн снял очки. – Так нечестно, – пожаловался он, – только я опустил пасту. – Значит, у нас есть двенадцать минут, не так ли? Дэн взял коробку, повертел, ища инструкцию. – Девять, по-моему. Трейси поставила ногу на пол и выпрямилась. – Правда? Дэн засмеялся, швырнул пустую коробку через плечо, стянул через голову рубашку, подошел к ней и обнял. – Люби меня, Дэн. Он крепко поцеловал ее, потом нежно в плечо и шею, руками развязывая полотенце. Оно упало на пол. Трейси почувствовала, как от его прикосновений у нее закружилась голова, и ей стало легко, совсем как недавно в душе. Руки и ноги у нее ослабели, все мысли вылетели из головы. Она еще успела помочь ему снять брюки, но до кровати они уже не дотянули. Дэн поднял ее и прижал спиной к стене, а она обхватила ногами его талию.