Я хочу Макса всё больше и больше. Связь с ним была не тем, чего я ожидала — единожды почесать зуд и заставить желать его меньше. Вместо этого, я продолжаю думать о нём. Я мечтаю быть с ним снова. Хуже того, я продолжаю думать о том, как сильно хочу, чтобы он взял всё под свой контроль, сделал меня беспомощной и полностью овладел мной. Это чертовски страшно. Поэтому я держала Макса на почтительном расстоянии, стараясь не обращать внимания на то, как он смотрит на меня и, как пахнет, когда стоит рядом. Я пыталась забыть его вкус и ощущение его рта между своих ног. Это не работает. Поэтому я звоню Шарлотте, чтобы отвлечься. Мне нужно поговорить с друзьями. Я не разговаривала ни с кем из них с тех пор, как мы приехали в летнюю резиденцию. Мне нужно напомнить себе, кто я на самом деле, принцесса Александра, которая веселится и флиртует с мальчиками и, совершенно беззаботна. Принцесса Александра, которая не думает всё время об одном мужчине, которая не жаждет прикосновений одного мужчины. Принцесса, которая не отдаёт контроль одному мужчине. — Земля вызывает Алекс, — голос Шарлотты прерывает мои мысли. Она держит телефон перед лицом, лёжа в постели и болтая со мной через видео-приложение. Подруга вздыхает, громко хлопая жвачкой и накручивая на палец длинную прядь волос. — Не могу поверить, что твой отец держит тебя взаперти всё лето. Знаешь, это трагедия. Я не могу скрыть смешок. — Да, практически преступление, что он заставил меня провести два месяца в этом загородном особняке с бассейном, теннисными кортами, конюшнями, озёрами, прислугой и поварами. — Ты защищаешь своего отца? — удивлённо спрашивает Шарлотта. — Да, это должно быть преступлением. Он практически убил тебя, знаешь ли. — Ещё раз? Она закатывает глаза. — В социальном плане, я имею в виду. Он практически уничтожил твоё социальное положение. Ты станешь изгоем, когда вернёшься. Ты станешь прокажённой. — Я принцесса. Я не собираюсь становиться изгоем. Тебе не кажется, что это немного драматично? — Неужели?! Ты уже несколько недель нигде не публиковалась, Алекс. Это в основном социальный эквивалент годам. Ты набросилась на Кардашьян и полностью исчезла. Люди спрашивают, всё ли с тобой в порядке? — она показывает на свой висок. — С головой, я имею в виду. — Кто спрашивает в порядке ли я? А Ким Кардашьян исчезла после того, как мужчины ворвались в её квартиру в Париже. Я уехала загород, как мы делаем каждое лето на каникулах. Вряд ли это одно и то же. — Репортёры спрашивают, — настаивает Шарлотта. — Они расспрашивают твоих друзей о твоей психической устойчивости. Мы с Евой вчера гуляли, и они спросили нас о тебе. Теперь я смеюсь. — Что ж, я рассчитываю, что ты дашь им знать, что я так же психически неуравновешенна, как и всегда. — Я не могу сказать им этого, потому что внезапно ты станешь скучной принцессой, которая скрывается со своей, в скором времени, полноценной семьёй с двумя родителями и новой сводной сестрой, наслаждаясь семейным временем. — Ну, может быть, я наслаждаюсь семейным временем. Шарлотта морщит нос. — Честно, Алекс, — вздыхает она. — Твой отец устроил тебе лоботомию? Потому что ты говоришь, как Степфордский ребёнок, — подруга делает паузу, её глаза расширяются. — Оххх. Я смеюсь. — О, что? — О, ты что-то принимаешь. Вот так. Ты нашла какой-то новый наркотик, который превращает вас в домоседа. Что бы это ни было, это опасно, и тебе нужно перестать его принимать. — Я не домоседка, — протестую я. — И я ничего не принимаю. На самом деле, это абсолютно верно. Когда я в последний раз принимала наркотики? Или даже выпивала? Боже мой, это было на вечеринке по случаю помолвки. Это было так давно? Я не заметила. Я был так поглощена, ну… другими вещами. Как трахаться в конюшне с моим телохранителем. Ты меняешься. Тебе лучше быть осторожной, или, прежде чем ты поймёшь, всё в тебе будет по-другому, и ты даже не узнаешь себя больше. — Прошлым летом ты была занята тем, что убегала в город практически весь сезон, — возражает Шарлотта. — Ты стала настоящей домоседкой. Ты затворник. Отшельник. Ты вообще принимаешь душ? — Боже мой! Да, я принимаю душ. И я не затворник. Её глаза сужаются. — Что на тебе надето? Ты носишь спортивный бюстгальтер? — мне кажется, я вижу, как она вздрагивает. — Я начала бегать, — отвечаю я, защищаясь. — Ты начала бегать? — Я бегаю по утрам, — говорю я ей. — Недолго. Всего несколько дней. — У тебя что, проблемы со здоровьем? — скептически спрашивает Шарлотта. — Девушка, чьё представление о здоровье сводится к тому, чтобы выпить бутылку шампанского из-за винограда? — Виноград полезен, — говорю я, ощетинившись на её намёк на то, что я внезапно становлюсь кем-то другим. Я определённо не становлюсь. И, даже, если у меня есть пара более здоровых привычек, они не имеют никакого отношения к Максу. Мне бы пригодились более здоровые привычки. Во всяком случае, мои полезными не назовёшь. С тех пор, как умерла мама и поры моей учёбы в школе — всё было, как в тумане. Я не останавливалась, чтобы замедлить шаг, даже для того, чтобы перевести дыхание. — Когда ты в последний раз выходила в люди? — хочет знать Шарлотта. Я пытаюсь думать. — Понятия не имею. Недавно? — Пожалуйста, скажи мне, что ты ходила в клуб с другими друзьями. Не говори мне, что это был последний раз, когда ты была со мной. — Уверена, что нет, — отвечаю я, ломая голову. Это был последний раз, когда я выходила повеселиться? — Если ты так говоришь, мне придётся назвать тебя жалкой. И не забудь, что ты собиралась быть на открытии моего клуба в конце лета. Я перехожу к новой теме разговора, радуясь, что могу отвлечь подругу от допроса и её стыда за мои новые привычки не посещать клубы. — Я не забыла об этом, потому что это всё, о чём ты говорила, — поддразниваю я. — Кстати, как дела в клубе? — Знаешь, строители, подрядчики и так далее, и тому подобное, и тому подобное… — её голос срывается, и она переворачивается на живот, кладя телефон на кровать. — Скучные вещи. Мой отец всё равно обо всём заботится. Это его дело, не моё, даже, если он говорит, что это мой клуб. Отец Шарлотты — крупнейший застройщик в Протровии и, возможно, даже в Европе. Он чертовски подозрителен в связях с русской мафией, итальянской мафией и бог знает с кем ещё. Но он сам стал миллионером, который вдруг решил несколько месяцев назад, что существование Шарлотты в качестве светской львицы далеко не достаточно хорошо для его дочери, и что она должна следовать по его стопам. Ночной клуб — его попытка вовлечь Шарлотту в семейный бизнес. Беда только в том, что его дочь больше интересуется вечеринками, выпивкой и мальчиками, чем бизнесом. Вся наша дружба основана на вечеринках, веселье и снятии ответственности, которая кажется немного грустной при свете дня, теперь, когда я думаю об этом. — Разве ты не хочешь внести свой вклад в это дело? Ты собираешься управлять им, когда он будет построен, не так ли? Она отмахивается. — Фу, — снова стонет подруга своё любимое слово. — Мы обе знаем, что произойдёт, Алекс. Мы пригласим наших друзей и устроим вечеринку, сделаем это место популярным, и папа закончит тем, что заплатит мне за выступления. Не то, чтобы я собиралась что-то делать сама. Знаешь, он захочет и тебе заплатить за твоё присутствие. — Я не могу принять твои деньги, Шарлотта, — говорю ей. — Ты же знаешь. — Знаю, знаю. Все королевские правила о конфликте интересов. Он пожертвует его на благотворительность или что-то ещё, — говорит она пресыщенно. Шарлотта садится на кровати. — Понимаю. Давай съездим в выходные на побережье. Конечно, твоя семья может отпустить тебя на выходные, чтобы увидеть своих друзей. Давай! Мы будем веселиться всю ночь, отключимся и полдня проспим на пляже. Это в основном то, что я делала всё лето в прошлом году. Отец кричал, что мне нужно остаться загородом, что это важная традиция, а потом я срывалась с места и бежала с друзьями на побережье во Францию или Италию. Потом он угрожал отобрать у меня банковский счёт и корону, и я возвращалась на неделю, прежде чем всё повторялось. Вспенить, промыть, повторить. В конце концов, мой отец может быть королём, но он всё равно только мой отец. На самом деле я не в ловушке. И всё же мне не хочется убегать. — Не знаю, — нерешительно отвечаю я. — Что, чёрт возьми, удерживает тебя в сельской местности Протровии? — раздражённо спрашивает Шарлотта. Что меня здесь держит? Макс связывает мне запястья в конюшне. Макс раздвигает мои ноги и зарывается лицом в мою киску. Макс говорит мне встать перед ним на колени, мои колени в синяках от твёрдого пола. Макс трахает мой рот своим членом, используя меня по своему желанию.