Язык Макса внутри меня, мои руки связаны, делая меня неспособной сопротивляться, когда он даёт мне самый интенсивный оргазм, который я когда-либо испытывала. Пульсация между ног напоминает мне о том, как сильно это удерживает меня в летней резиденции. — Оххх! — Шарлотта смотрит на меня поверх видео-чата. — О. Мой. Бог. Ты трахаешься. — Что? — визжу я. — Вовсе нет! — Так оно и есть. Ты не хочешь ехать с нами, потому что ты трахаешься. Кто это? Финн приехал к тебе в гости? — Что?! Нет, конечно, нет. — Я морщусь при упоминании Финна. — Мерзко. — Твои щёки пылают. — Потому что я после пробежки. — Ты ведёшь себя очень странно. Ты уверена, что не трахаешься? — Думаю, я бы знала, если бы занималась сексом, — отвечаю подруге. — Ладно, тогда поехали в клуб и займёмся с тобой сексом. Я приглашу мальчиков. — Да, я имею в виду, ты знаешь, моя семья делает много вещей здесь, и мой отец был очень строг этим летом, угрожая моему трастовому фонду и всему остальному, кто знает почему, — бормочу я запинаясь. — Вот дерьмо. Кажется, я слышу кого-то за дверью. Думаю, это может быть мой брат. Я тебе перезвоню. — Я не слышала стука, — говорит она. — Поговорим позже. — Я вешаю трубку, прежде чем она успевает возразить, хотя прекрасно знаю, что Шарлотта права. Я и так слишком долго отсиживалась в летней резиденции. Я не из тех девушек, которые становятся другими, когда парень начинает доставлять ей оргазм. Один оргазм. Он дал мне один оргазм. Ничего не изменилось. Я всё та же старая Принцесса Александра, какой была до появления Макса. Абсолютно ничего не изменилось. Если бы всё было по-другому, это означало бы, что я могла бы влюбиться в Макса, а это невозможно. Принцессы-ходячие-катастрофы не западают на своих телохранителей. На самом деле, они вообще ни на кого не западают. 26 Макс — Твоя принцесса давно не появлялась в новостях, Максвелл, — замечает мама. Её голос звучит так, будто она ругает меня за то, что принцесса Александра вела себя прилично и не показывалась на людях. — Она не моя принцесса, — огрызаюсь я. Это определённо правда. После того, что случилось в конюшне, принцесса более чем ясно дала это понять. Она пренебрегала мной в течение нескольких дней, избегая зрительного контакта и избегая меня, как можно больше. Она думает, я не знаю, что она встала рано утром, чтобы пойти на пробежку. Она также думает, что я не знаю точно, почему она избегает меня. Очевидно, я зашёл слишком далеко, связав её в конюшне. — Не надо так со мной обращаться, Максвелл Доннелли, — упрекает меня мать. — Мне всё равно, взрослый ты или нет. Кроме того, ты знаешь, что оставил свой след на принцессе. — Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, кашляя, почти задыхаясь. Образы заполняют мою голову, один за другим: сковав руки Александры за спиной, прежде чем задрать юбку и кончить ей на задницу в библиотеке; кончая на её открытый рот и грудь на шезлонге у бассейна; кончая ей в рот в конюшне. Да, очевидно, я оставил на ней свой след. — Она заплатила за наш дом! — восклицает моя мать. — Ты не знаешь, что это была она, — вру я, мой протест неубедителен. — Конечно, она, — настаивает мама. — Кто ещё мог это сделать? Платёж поступил из Протровии. Банк очень чётко дал это понять. — Это был бонус, мам. — Какой такой бонус, — говорит она, кудахча. — Когда ты позволишь мне поговорить с ней? — Ты не можешь просто настаивать на разговоре с принцессой, мама, — говорю я ей. — Это так не работает. Кроме того, я не уверен, что Александра сейчас со мной разговаривает. И моей маме определённо не нужно знать почему. — Я знаю, что она принцесса, Макс, но она также принцесса, которая заплатила за наш дом. Скажи ей, что она всегда желанная гостья в Кентукки. Я сдерживаю фырканье, потому что приглашение мамы — не шутка. Она абсолютно серьёзна. Во всяком случае, моя мать — один из самых приветливых и гостеприимных людей в мире. Она действительно хочет, чтобы Принцесса Александра приехала в Саус-Холлоу. Если бы принцесса Александра посетила Саус-Холлоу, мой родной город не узнал бы, что их поразило. И наоборот. — Я скажу ей это, — лгу я. — О, ты не сделаешь этого, — упрекает меня мама. — Возможно, нам с отцом придётся приехать к тебе в гости и поблагодарить её лично. — Сделайте это, мама, — говорю я ей. Я знаю, что ни один из них и близко не подойдёт к самолёту. Моя мать смертельно боится летать, а отец настаивает, что у него есть всё необходимое в радиусе тридцати миль от Саус-Холлоу. — Я могу просто противостоять своему страху перед самолётами, если это означает встречу с девушкой, от которой мой сын находится не в своей тарелке, — угрожает моя мать. — Не нахожусь я не в своей тарелке, — протестую я. — Я совершенно спокоен. И нет никакой девушки. — Значит, между тобой и принцессой ничего нет? — Возможно, от старости ты впадаешь в маразм, — поддразниваю я. — Не будь таким грубым маленьким засранцем, или я скажу твоему отцу, что ты потерял все свои манеры, когда переехал в Европу, — отвечает мама. Я смеюсь. — Тогда мне пришлось бы позвонить пастору Рэндоллу и сказать, что его лучшая учительница воскресной школы только что назвала своего сына грубым маленьким засранцем. — Он, наверное, согласится со мной, — хихикает она. — Может, и так. — Я не видела ни одной фотографии принцессы в таблоидах. — Моя не очень-то деликатная мать возвращается к теме разговора, нисколько не смущаясь. Я стону. Она как собака с костью, когда разойдётся, а её любимая тема — моя личная жизнь или её отсутствие. — А это значит, что она уже не гуляет, как раньше. — Я не могу говорить об этом с тобой, мама, — перебиваю её. — Это часть моей работы, которая подразумевает держать всё о ней в тайне. — Конечно, милый, — говорит мама. — Я не забыла, что ты подписал все эти юридические документы. Я просто указываю на факты. — Ты звучишь немного безумно. Ничего не происходит. — Прекрасно. Ничего не происходит, — повторяет она. – Это твоя история и ты её придерживаешься. — Это не история, мам! Там на самом деле ничего не происходит, и это правда. — Вроде. Я имею в виду, между принцессой и мной определённо ничего не происходит сейчас, после инцидента на конюшне. — Ну, я знаю только, что такие девушки не исчезают с обложек журналов. — Я не знаю, почему ты зациклилась на этом, — говорю я ей. — Ты с ней даже не знакома. Ты, наверное, возненавидишь её. — Неужели? — интерес моей матери явно задет. — Она ужасна в жизни? Я смеюсь, качая головой. Склонность моей матери к сплетням не имеет себе равных. — Я должен посмотреть, нанимает ли королевская разведка следователей. — Ну, я понятия не имею, о чём ты говоришь, — ощетинилась мама. — И я не знаю, куда катится мир, когда мать не может даже спросить собственного сына о его работе. Теперь я хихикаю. — Мы оба знаем, что ты спрашиваешь не о моей работе, — отвечаю ей. — Кстати, о моей работе, мне пора идти. — Не забудь сказать принцессе, что она может приехать в Кентукки в любое время. Даже в Саус-Холлоу будет парад. Думаю, мэр Герберт будет в восторге. — Даже не надейся. — Далее, ты скажешь мне не надеяться, когда дело дойдёт до того, увижу ли я своего единственного сына счастливо женатым и… — О, ты слышишь? — спрашиваю я, убирая телефон от лица и издавая статический звук.