— Я должен позвонить ей, — бурчал Шейн. — Стой! — крикнул Мартин, но толпа заслонила фотографа, то сжимаясь, то рассеиваясь вокруг него. — Мы пошлем к ней наряд полиции! Стой, стой! Но было поздно. Шейн уже кричал в трубку: — Где он, Марта? Он с тобой? Уходи из дома! — Он тут, — услышал он родной голос. В голове крутился туман воспоминаний, засосало под ложечкой. От стресса и голода сахар в крови стремительно падал вниз. Шейн попытался нащупать таблетки глюкозы. Слова Марты звенели в ушах: «Он восхищается твоими работами. Он поражён твоим талантом и тем, что мы делаем. Он просит тебя зайти. Ему интересно обсудить с тобой выставку». — Они нашли тату-краску возле тела жертвы? — в шоковом состоянии, машинально повторила на том конце провода Марта, подписывая себе приговор. Глава 16 Шейн и Мартин оказались ближе всех к квартире Марты. Они прибыли туда первыми, дверь была открыта. Не слушая уговоров Мартина подождать подкрепления, Шейн устремился внутрь. Вбежав в спальню девушки, оба замерли на пороге, не в силах произнести ни слова. Шейн взял Мартина за грудки и приподнял над полом. Ноги, в тяжелых ботинках с чересчур миниатюрным для мужчины размером, безвольно болтались над деревянной поверхностью. — Сделайте что-нибудь! — прорычал фотограф, с легкостью удерживая инспектора на весу. Сжав челюсть и тяжело дыша от злости, он еще раз взглянул на рыдающую Марту, что сидела на полу, прислонившись спиной к кровати. Незаправленная постель не вязалась с порядком в других комнатах. Пуховое одеяло невзрачным белым холмом возвышалось в центре матраса, по всей комнате были разбросаны подушки. Кто-то, по всей видимости Хьюберт, обмотал тело девушки разноцветными проводами, изолентой и брусками, с виду напоминающими слепки из серого пластилина. Девушка боялась повернуться. — Он сказал, что приготовил для меня это давно, — едва шевелила губами Марта, черные потоки туши живописно стекали по лицу. Голос звучал настолько неестественно, что Шейн вздрогнул. На правой щеке Марты красовался след от удара, Шейн сжал кулаки, подползая к девушке. Больше всего на свете он хотел содрать все это дерьмо с Марты, но тогда она скорей всего взлетела бы на воздух. Неоновый таймер отсчитывал секунды. — Я не сапёр, — стоя на коленях, огрызнулся инспектор, всучив Шейну телефон, и командуя транслировать изображение бомбы по системе мгновенного обмена сообщениями с поддержкой голосовой и видеосвязи. — Мартин, успокойся. Сейчас главное замедлить работу таймера, мы уже близко. Ты нашел острые кусачки, ножницы, нож? — послышалось из аппарата, — и пусть он держит ровнее. Мне кажется нужно… Шейн зажмурился, когда Мартин, истекая потом, сделал что-то не то и цифры на табло побежали быстрее. — Я не сапёр! У меня дети! Я не могу, — заорал инспектор, вскакивая на ноги, — уходим! Сейчас прибудут профессионалы. Они ей помогут! Словно завороженный Шейн смотрел на неоновое табло. — Райт, уходим, скорее! Шейн не двинулся с места, а подполз к Марте, обнимая ее, он не понимал, что делает. А может понимал, но не мог иначе. Инспектор направил на него пистолет. — Сейчас же! Это приказ! Или я буду стрелять в тебя! Немедленно покинь помещение! Инспектор попытался оттащить Шейна, но тот был гораздо сильнее, и Мартин отлетел, ударившись затылком о стену. Глаза Марты округлились, ручьи слез побежали быстрее. Бонье плюнул, выбежав из квартиры. — Мне страшно, Шейн, — прижалась Марта к его руке, Шейн почувствовал, как по коже скатилась слеза, — умирать страшно. Голос Марты дрожал, а сердце так сильно колотилось, что он ощущал его бешенный ритм, всего лишь обнимая девушку. Он держал ее двумя руками, целуя волосы, вбирая их чудесный аромат. — Ты не умрешь, — прошипел Шейн сквозь зубы, сжимая ее еще сильнее. Страх сковал его. Парализовал, лишив разума и способности двигаться, но он не оставит ее, не разожмет рук. Он будет с ней до конца. — Проваливай к черту, — неожиданно вскрикнула Марта, захлебываясь слезами, — убирайся, кому сказала! Придурочный фотограф, пошёл вон! Ненавижу тебя! — Тише, неправда, — закрыл он глаза, целуя девушку в висок, — неправда. — Почему ты не уходишь? — начала заикаться Марта. От страха ее колотило с такой силой, что она уже не могла контролировать свое тело. Кожа покрылась ледяным потом. — Ты знаешь почему, — погладил ее плечи Шейн. А потом вдруг запел только для Марты тихим, дурным голосом: — Ты моя радость, любовь, счастье мое и морковь. Ты моя, вся ты моя, только моя. — Что это? — тряслась Марта. — Колыбельная, мама пела, — зажмурился Шейн, понимая, что это конец. Глава 17 Любовь… На что она похожа? На яркий, шумный праздник с оглушающими взрывами и салютами, дикими плясками и горячительными напитками, дурманящими тело? Или может быть на тихое небо теплой летней ночи, когда хочется улечься в траву, закинуть руки за голову и лежать так до рассвета, боясь спугнуть сказочные мгновенья? До того, как таймер дошел до нуля, Шейн понятия не имел что такое любовь. Она была ему не нужна. Чуждое Шейну эфемерное, капризное создание. Но как только цифры на табло закончились, сказочная фея по имени «любовь» сжала тонкие пальцы на горле фотографа. Она не оставила выбора, выжигая след на ветреном сердце. Шейн вдохнул запах волос, запоминая аромат любимой женщины. Когда знаешь, чем болен, уже не так страшно. Тысячи разных мгновений пронеслись перед глазами, маленькие странички жизни, где каждый взгляд, слово, движение головы и смех отпечатались навсегда. Забавно… Его любовью оказалась не гламурная, сверкающая модель, а обычная девушка с огненно-рыжими волосами, доброй улыбкой и теплой кожей, с россыпью веснушек на плечах. Наверное, это светлое чувство всегда дремало внутри, ждало своего часа. Неведанная ранее теплая волна блаженства и покоя прошла по телу Шейна. Ради такого и умереть не жалко. Но вместо ожидаемого взрыва зазвучала издевательская музыка цирка шапито и противный клоунский смех. Шейн закрыл глаза, а после вскочил на ноги, матерясь и срывая ненавистные провода с рыдающей девушки. Стало понятно, что бомба — муляж. Он рвал изоленту, сдирая яркие скользкие полоски, откидывая все это дерьмо в сторону. Ему нужно было двигаться, работать руками, чтобы не сойти с ума. В квартиру вбежали саперы в бронекостюмах, за ними медленно шла София. — Так я и думала, — констатировала она. Мужчина в защитной одежде вытолкал инспектора из помещения, сообщая о том, что им необходимо все тщательно проверить, прежде чем пускать полицию. — Да ничего тут нет! Я больше чем уверена, что ее он убивать не планировал! — кричала София из подъезда. Марта рванула к ванной комнате, девушку несколько раз вырвало. Сползая по стене, она схватилась за голову, не прекращая рыдать и биться в истерике. — Я тр*халась с маньяком! — скрючившись на полу снова и снова повторяла Марта, — я… я… я, — заикалась она, не в силах справиться с нервным потрясением. Задыхаясь и не понимая, что она делает, полностью одетая Марта шагнула в душевую кабину, включая воду и подставляя ледяным струям лицо. Стараясь смыть свое прошлое, каждое прикосновение Хьюберта. Шейн попытался ее успокоить, вытягивая из воды, обнимая, но Марта оттолкнула и побежала на кухню. Держась за стены, Шейн брел за ней по коридору. Из-за пережитого стресса ему стало плохо: к горлу подкатила тошнота, голова кружилась. Из спальни доносились звуки пиликающих приборов и переговоры по рации. Марта рывком открыла кухонный ящик, просыпав половину содержимого на пол. По ее скользким, слипшимся в сосульки волосам и мокрой одежде на пол стекала вода. Она схватила огромный нож для разделки мяса и начала сдирать татуировку с ноги прямо с кожей. — Что же ты делаешь? — кинулся к ней Шейн, отшвырнув нож в сторону и подняв девушку с пола. — Мы выведем ее, я обещаю. Нож со звоном упал на керамический пол. Шейн на руках вынес Марту в гостиную. По ноге текла кровь. — Врач, нам нужен врач! — пытаясь побороть звон в ушах, крикнул Шейн, едва удерживая себя в вертикальном положении. — Да вколите вы ей что-нибудь, — послышалось из-за спины фотографа, — человеку плохо. Спустя полчаса Марта лежала на диване, положив голову на колени Шейна. Он нежно гладил ее по волосам.