К счастью, моя каюта была практически в начале коридора. Впечатав ладонь в датчик, контролирующий механизм открытия, спешно юркнула в нее. Включила освещение, стянула и закрепила на плечиках настенной вешалки форменную куртку. Привычно не обращая внимания на унылость и аскетизм обстановки, в которой старалась проводить лишь ночи, подошла к иллюминатору. Ладони легли на упругую белую раму, лоб коснулся холодного прозрачного материала, взгляд, скользнув по серебристым дугообразным конструкциям видимой части станции, ушел в заполненную звездами глубокую черноту космоса. Неизвестно, сколько так простояла, в себя пришла от странного звука и не сразу поняла, что это стук зубов. Моих. Запоздало накрыло откатом… Только укрывшись ото всех, позволила себе проявить истинные эмоции. Для других они стали бы символом слабости, для меня же оказались проявлением раскаяния, даже сожалений. Кого я обманываю? Эта работа не для меня! Читая сухие фразы пунктов трудового контракта, не всегда понимаешь, что за ними стоит. И сможешь ли ты с этим справиться. Я не смогла. Одно дело – бесконечные наблюдения за системами слежения, учебные тренировки и беззлобные шутки коллег, и совершенно иное – вот так, напрямую, день за днем сталкиваться с чужой болью, отрешенно наблюдать за чьими-то вынужденными муками, привыкая к ним и начиная воспринимать как должное. Эта станция… Жуткое место! Отвратительные порядки и неправильные деяния. Неправильные с моральной, человеческой точки зрения. Доран твердил, что я не знаю настоящей жизни в том ее трагичном проявлении, которое приносят потери. Что я не понимаю, откуда может появиться ненависть одних разумных существ к другим, потому что не представляю жестокости реального мира. Что ж… Напарник наверняка прав, и мое отношение – просто трусость, неспособность переступить через собственные страхи и сомнения. Наверное, я обречена стать жертвой любого столкновения, не смогу противостоять угрозе и защитить себя. Значит, это место и эта работа не для меня. Я бы прямо сейчас разорвала свой контракт, но… жаль заработанных денег, неустойка за досрочное расторжение огромна. Но зато уж по окончании вахты точно не стану подписывать соглашение на новый срок. Больше не вернусь к бесстрастным наблюдениям за чужими сломанными жизнями, к страху однажды действительно убить кого-то, к необходимости мириться с навязчивой похабностью напарника. Пора прекратить демонстрировать силу и готовность противостоять любому противнику. Кого я обманываю? Крутая и невозмутимая Троя Флэш, рядовая гарнизона, – это не про меня. Под ее личиной – встревоженная происходящим и измученная необходимостью мириться с чужой болью девчушка с мирной Земли. Я как антипод материализованных амиотов, только у них за навязанным и, по их меркам, слабым телом скрывается всесильный и безжалостный дух. Решено! Мне пора домой. Пора забыть об этом месте, как о страшном сне. Когда-то неустроенность жизни, одиночество и отсутствие близких – а я выросла в приюте и своей семьи не знала – заставили податься в космос. Казалось, там, далеко между звездами, я отыщу себя, обрету цель, а с ней и смысл жизни. Однако я ошиблась, переоценив свою тягу к переменам. Вздохнув, оттолкнулась от рамы. Самобичевание бессмысленно, если нет возможности изменить прошлое. Остается надеяться на будущее. Растерла холодный лоб, прикинула, что по времени всех уже должны были отпустить – наверняка закончился и третий спарринг. Сбросив ботинки, сняла брюки и, прихватив с полки щетку, босиком, в одной футболке отправилась в душевую. В числе желающих освежиться оказалась не я одна, заняты были как минимум три кабинки – на матовых стенках дверей оседали и скатывались вниз капли воды. Закрылась в свободной, ближайшей к выходу. Привычный поступок на внепланетарном объекте, где коллектив преимущественно мужской, – всякий раз, выходя из душа, видела, как народ пялится на мои формы. Увы, личные кабинки в крошечных каютах рядового персонала не предусмотрены, как и особые условия для сотрудниц. Приходится пользоваться общими душевыми. Под струями теплой воды стало легче – пропала дрожь, которая, несмотря на кажущееся спокойствие, все еще периодически сотрясала тело. Зато навалилась усталость. Расслабляющая до сонливости, уютная, влекущая обратно в каюту. Спорить с ней не стала. Выключив воду, постояла под теплым потоком воздуха, осушающего кожу и волосы, и раскинула руки в стороны, касаясь стен и тем самым активируя режим одевания – функцию «гардероб». Датчики сработали, как всегда, безукоризненно: струи «умного» жидкого материала ударили из раскрывшихся отверстий в стенах и потекли по телу, обволакивая его и превращаясь в ткань. Через несколько минут, уже в чистой плотно облегающей футболке и трико, я выскочила в «предбанник». Народа там ощутимо прибавилось. – Троя? Как ты сюда успела-то? Вас вроде только отпустили, – остановил меня всех и во всем подозревающий женский голос. Скрипнув зубами, затормозила и обернулась, хотя намеревалась поскорей покинуть санитарную зону и выйти в коридор. – Не стала задерживаться на полигоне, вот и прибежала быстрее всех, – заставила себя улыбнуться, глядя в лицо начальнице. – Ко мне есть какие-то вопросы? Не повезло. Мало того что Еннола, являясь старшей по званию, контролировала работу в секторе слежения, она еще и амуры крутила с офицером, курировавшим мой отряд. Что, если наябедничает? – Есть, – хмыкнула соплеменница, придерживая дверь рукой. – Хорошо, что встретились, не придется сообщение отправлять. Завтра ты у меня на дежурстве. В графике смена стоит обычная, а по факту будет двойная. Отработаешь свой «санаторий», – сообщила, подразумевая отгул в лазарете после нападения амиота. Прищурив и без того небольшие глаза, она стала похожей на азиатку. Впрочем, вполне вероятно, что они затесались среди ее предков. – У меня справка! Я по медпоказаниям отсутствовала… – попыталась оправдаться, хоть и понимала, что бессмысленно. Не помогло. Старшая по званию лишь отмахнулась и закрылась в кабинке, а я побрела к себе. Скорей бы уже рухнуть в кровать, тем более нужно выспаться впрок, раз у меня сутки дежурства. Эх… Что такое «не везет» и как с ним бороться? Видимо, никак. Поняла это, едва открыв дверь в каюту и услышав: – Наконец-то, напарница. Запарился уже тебя ждать. Чуть вслух не застонала… А все злополучный устав виноват – напарники знают коды от жилых помещений друг друга на случай внезапной пересменки. Вальяжно развалившийся на моей койке Дор неспешно поднялся, чтобы вразвалочку приблизиться. Остановился, оперся локтем о притолоку, а головой на свою ладонь, заняв едва ли не половину свободного пространства комнатушки. – Такое ощущение, что это ты в мою каюту пришла, а не я в твою, – изрек глубокомысленно. – Мнешься на пороге… – Я пришла, а ты уходишь. – Шагнув внутрь, мотнула подбородком на выход. – Тро, ну хватит, а? – Рарк поморщился, не меняя положения. – Я ж по-хорошему хочу. И, кстати, ты ведь на самом деле мне задолжала. Обещала составить компанию и вместе выпить… – Выпить. А дальше что? – Грозно воззрилась на него, уперев руки в бока. – Да ничего, – фыркнул Дор. – В смысле ничего из того, что ты сама не захочешь. – Тогда скажу сразу – не захочу. Можешь налить себе стаканчик, раз уж без допинга тебе не расслабиться, выпить и на этом успокоиться. Сегодня рарк был мне более неприятен, чем обычно. Неприкрытое самодовольство альфа-самца и проявленная жестокость в отношении амиота вызывали отвращение. Чтобы стоять вот так, вплотную, приходилось превозмогать себя. – Да что ж ты за упрямица такая? – зашипел напарник и, неожиданно развернувшись, потянул за собой, вынуждая отступить вглубь каюты. – С ума сошел? – Возмутившись, попыталась воззвать к его совести: – Дор! Мы же напарники! Друзья! Как ты можешь? – Я могу?! – не снижая напора, агрессивно прорычал рарк. – Это как ты можешь?! Сначала ходишь полураздетая, соблазняешь меня, с другими заигрываешь, чтобы ревность спровоцировать, смотришь многообещающе, на тренировках прижимаешься, а как до дела дошло, так в кусты? Тро! Я не железный! Я мужчина с нормальными реакциями и потребностями. Он что, уже выпил? Или Седьмой все же серьезно приложил его по голове? Что несет… На душе заскребли кошки, а глаза на лоб полезли от его трактовки совершенно обыденных ситуаций. – В каком месте ты соблазнение увидел? Не выду… Договорить не получилось. Доран, который все так же, вопреки попыткам отступить, прижимал меня к себе, решил, что разговоров с него достаточно. И я, все еще надеявшаяся, что шутками и отговорками сумею охладить пыл заносчивого напарника и мы мирно разойдемся, оказалась впечатанной в широкую грудь Дора с вывернутой за спину рукой. Шутки закончились. Мою голову рарк тоже прихватил, вернее, сгреб волосы на затылке, не позволяя увернуться. Жестким поцелуем впился в губы, демонстрируя намерения. Нет, больше – уверенность в своем праве поступать согласно собственным желаниям. В его крови плескался адреналин, это чувствовалось по шалым ударам сердца, по судорожным рывкам дыхания. Безумное возбуждение боя не прошло даром. Рарк слишком завелся: сплав сильнейших эмоций, пьянящее чувство превосходства, возможно, давно сдерживаемые потребности – все сейчас играло против меня, прорвав плотину внутренних запретов. Будь мы в окружении других… Присутствуй хотя бы теоретическая возможность появления кого-то еще… Это бы его остановило. Но в отсутствие сдерживающих факторов мозг Дорана словно отключился. В ужасе выпучив глаза, я не видела осмысленности в ответном взоре прижатого ко мне лица. Только голод и потребность подчинить. Овладеть… доказать… Даже укусить! Впиться в меня и руками, и зубами, и… Вдавить в себя, будто бы это неминуемо все исправит. Сделает правильным и единым. Жестокость, у которой есть оправдание, и имя ей – убежденность. Доран сегодня поверил, что ему все подвластно. Проклятая идея спарринга! Истинный нрав дикаря, прежде таившийся под профессиональной сдержанностью напарника, вырвался на свободу. Бастионы морали пали, выпустив на волю чудовище. Кого-то незнакомого и чужого. Способного на все… Сглотнув в предчувствии необратимых проблем, застыв, притиснутая телом рарка к стене, на которой висела моя одежда, осознавая, что его губы безжалостно сминают мой рот, я испытала страх. То чувство бессилия, когда судорожно силишься найти выход и понимаешь: его нет. Это западня! Капкан, в который попалась по собственной глупости. И вырваться целой и невредимой не получится. Как я могла не понимать прежде? Не замечать истинной сути рарка? Все же было на поверхности… Сотни мыслей промелькнули за миг. Укусить? Закричать? Пытаться дать отпор? Я все же не робкая жертва. Меня учили оказывать сопротивление. Но Доран… Это махина – настоящая боевая машина. Каковы мои шансы?! И, главное, что случится потом? Мое сопротивление… Для него оно станет частью игры! Игры по его правилам. Продолжением боя. Боя, которого он давно жаждет, боя, где в итоге он опять победит. Победа опьянит и прибавит сил. Победителей не судят – истинная философия садистов. – Тро… Моя девочка, ты только моя… – На миг оторвавшись, переводя дыхание и шаря обезумевшим взглядом по моему телу, рарк вряд ли осознавал, что бормочет. – Тебе понравится, понравится… Взывать к его рассудку бесполезно, но допустить насилие над собой… Не могу! Единственная мысль укоренилась в сознании. Вспышки ярких воспоминаний – возникшего перед глазами образа амиота, сопротивлявшегося вопреки всему, придали сил. Вот он, момент схватки не на жизнь, а на смерть, к которой нас готовили многолетние тренировки. Тем обиднее, что воевать придется с собратом по оружию. В мирное время! Зубами дернув и разодрав на груди эластичную футболку, Доран вновь запечатал мне рот губами, ловя вероятный вопль, а я мысленно твердила себе одно: нельзя, нельзя. Нельзя поддаваться страху! Надо пытаться, искать момент. Все что угодно! Я должна справиться! Сдержать его! Но как же страшно… до одури, до умопомрачения! Противный, гадливый, зловонный – таким был настойчиво пробирающийся в душу ужас. Лбом упираясь в мою голову, не позволяя двигаться, рарк переместил руку, что прежде стискивала волосы. Сжавшееся в инстинктивных конвульсиях тело подводило, словно лишившись чувствительности. Лишь каким-то отголоском восприятия я понимала, что безжалостная лапища мнет мою грудь, попутно сдирая остатки футболки. Нас учили абстрагироваться от боли. Учили самоконтролю. Учили думать о цели, закрывая глаза на помехи. Я так и делала, перебирая в голове варианты, зная, что права на ошибку нет. Что я могу? Ударить коленом в пах и одновременно рубануть ребром ладони по правому плечу – профессиональная память подсказывала, что именно его рарк повредил в схватке с амиотом. Левую руку Дор удерживает, но правая относительно свободна, заведена назад и сейчас сдавлена между телом и стеной… Если правильно выбрать момент, то шансы освободить ее рывком высоки… Эта промашка Дорана лучше всего говорила: парень не в себе. Но мне от этого легче не становилось. Знала наперед, что он увернется. Почти наверняка, увы. Напарник и на большом тренировочном татами не позволял мне ни уклониться, ни одолеть себя. А здесь, в крошечной комнатке, где нет пространства для маневра… Но иного шанса мой разум не видел. Сорванное трико и недвусмысленно задвинутое между ног мужское колено наглядно показывали – времени больше терять нельзя. И все же я медлила. За спиной мешало что-то жесткое, колкое. Нервировало и словно кричало – обрати внимание, вспомни! И я вспомнила. Куртка, которую повесила на стену. В правом кармане – портативный металлический шприц с транквилизатором. Вариант «на крайний случай», что мне при выписке дали в лазарете. «Если кошмары не позволят уснуть», – сухо предупредил в тот день офицер медицинской службы. Встряска в лаборатории на крепком сне не сказалась, и седативное средство не понадобилось, оттого и забыла его в кармане. Но сейчас оно оказалось за моей спиной, в зоне возможного доступа заведенной назад руки. Пару секунд я силилась совладать с собой и не задрожать, такой мощной оказалась волна надежды. Впрочем, ослепленный овладевшей им похотью и потребностью подчинить Доран вряд ли обратит внимание на мои судороги. Такое везение! Какая-то невероятная и безумно своевременная удача. Как судьбоносный знак! Мысль придала уверенности, позволив действовать хладнокровно: я сама подалась навстречу рарку. Почувствовал ли он? Принял за капитуляцию? Неважно! Я выиграла несколько заветных сантиметров, позволивших моим пальцам, знавшим каждую складочку на форме, нащупать небольшую капсулу с автоматическим поршнем и иглой, выдвигающейся при соприкосновении с телом. Положившись на рефлексы, заставив себя не думать о происходящем, крепко зажала в пальцах «оружие», молниеносным рывком вырвала руку из-за спины и всадила шприц в шею мужчины. Планировала уколоть в плечо, но распознавший мое движение опытный воин успел чуть отклониться. К счастью, безумная эйфория, овладевшая съехавшим с катушек напарником, плохо сказалась на его действиях – я достигла цели. Секунда оторопи, пока мозг рарка осмысливал случившееся, и… С диким ревом и ожесточенным безумием во взгляде мужчина дернулся, стремясь избавиться от пропоровшей его плоть иглы. К такой реакции я была готова и теперь всеми силами старалась ему помешать, дав время механизму в шприце сработать. Словно ленивец дерево, сама оплела тело напарника руками и ногами, сдерживая рывок и не позволяя вскинуть руки. Удар! Еще и еще! Полузвериное рычание, с шипением вырывавшееся сквозь сжатые зубы дыхание – Доран бесился, колотя мной о стены в попытке оторвать от себя. До момента, когда он тяжело рухнул на пол, прошло секунд тридцать, но мне они показались вечностью. Останется ли хоть одно лишенное синяков место на моем теле? Спине и плечах?..