За спиной слышу треск. Я поворачиваю голову к Артуру. Вижу, с какой яростью он смотрит на учителя английского, раздувая ноздри и тяжело дыша. В правой руке сломанная ручка. Он ловит мой поворот головы. Переводит тяжёлый взгляд на меня. Я качаю отрицательно головой, одними губами прося не делать глупостей. Его защита теплом в груди разливается, но проблем ему я не хочу. Артур смотрит тяжёлым взглядом, не мигая. Потом всё же отворачивается. — Так, а это у нас кто? Молодой человек — представьтесь. — Журнал открой, там всё написано, — грубо отвечает парень. Я жмурюсь, прикусываю нижнюю губу и втягиваю голову в плечи. Зачем? Зачем он хамит? — Я не понял. Это что за хамство? Встал. Артур только на стуле разваливается и холодно усмехается. — У тебя что ли? А на кого? Раздаются смешки со стороны парней. Я не сразу понимаю, что имел ввиду Артур. А когда доходит, глаза распахиваются. Боже. разве так можно разговаривать с учителем? — Артур Бунтарёв, — дрожащим голосом выкрикиваю я. — Наш новый ученик. — Учкина. Руку поднимать нужно, когда ты отвечаешь! — Иван Васильевич краснеет от злости. — Извините, — я снова втягиваю шею в плечи. — Что ж… Бунтарёв. Бунтовать вздумал. Хорошо. К доске иди, диктант писать будешь. Я поворачиваю голову к Артуру, смотрю на него испуганно через плечо. А парень некоторое время вглядывается в моё перепуганное лицо, после чего тяжело выдыхает и идёт к доске. Когда он застывает каменной глыбой возле Ивана Васильевича, заметно, насколько сильно учитель английского проигрывает ему. Мужчина даже отходит к столу, будто находиться рядом с парнем ему некомфортно. — Так. Пишем диктант. Увижу, что кто-то смотрит на доску — сразу двойка. И он начинает диктовать слова на русском, перевод которых необходимо написать. Я знаю лишь две трети. И то, благодаря тому, что готовлюсь к экзамену. — Всё. Время вышло. Сдаём листы. Посмотрим, что Бунтарёв у нас написал. Я вижу, как меняется лицо мужчины, когда он смотрит на доску и судорожно ищет ошибки, чтобы придраться. Но у него это не выходит. Его лицо искажается от злости. — Два балла снимаю за хамство, — всё же выдаёт Иван Васильевич. — Да хоть три, — Артур хмыкает и пожимает плечами. — Полегчало? — выгибает бровь. А потом отправляется за свою парту, где вальяжно разваливается на стуле. Учитель весь краснеет от злости, скрипит зубами и хватает стопку листов с диктантами. — Так. Посмотрим дальше. Учкина. Что за корявый почерк? К диктанту не готовилась, как вижу. Учкина, где так писать учат? Случайно не там, где ты мозги забыла? — насмешливо спрашивает мужчина, вскинув на меня глаза. — Иван Васильевич, при всём уважении, вы переходите все границы, — из-за стола поднимается староста. — Вы не имеете никакого права переходить на личности. — Сядь, Кузнецова. Я не с тобой разговариваю. Мы обсуждаем бездарную работу Учкиной. Откуда ты к нам перевелось, чудо? В следующий миг раздаётся страшный грохот. Девчонки вскрикивают, кто-то из парней ругается матом. А я сразу знаю, кто стал причиной этого звука. Но я не успеваю моргнуть глазом, как Артур оказывается возле мужчины. Берёт за ворот рубашки, вздёргивает вверх так, что тот носками обуви до пола достать не может, и шипит в лицо: — Я тебя размажу, дохляк. Только на девчонках слабых можешь отрываться, заднеприводный? Не по зубам другие, да? — Пусти меня, — верещит не своим голосом Иван Васильевич. — Извинись перед Ульяной, — встряхивает с силой. — Артур, прошу, не нужно, — я пытаюсь сказать, но голос просто не слушается. Я в шоке. Артур переходит все допустимые границы. — Я повторять не стану, — парень вскидывает руку и куда-то давит на шее мужчины, из-за чего учитель взвизгивает. — Прости, Учкина. Прости. Доволен? Отпусти меня. Артур отшвыривает Ивана Васильевича в доску, после чего брезгливо отряхивает руки. — Нормально диктант проверь, — швыряет лист в лицо мужчины. А потом спокойно, будто ничего не произошло, возвращается к своему месту. Ставит парту на место, садится за неё. Но он весь напряжён. Наблюдает цепко за Иваном Васильевичем, который держится за горло и тяжело дышит. Потом он покидает класс. — Уважуха, Артур. Реально, — подаёт голос Серёжа Лебедев. — Красиво на место поставил. Артур складывает руки на груди и хмурится. На восторженные комментарии никак не реагирует. В мою сторону не смотрит. — Улька, — Лена улыбается мечтательно, — вот это у тебя защитник. — А если его из школы выгонят за такое поведение? — я кусаю нижнюю губу. — Я уверена, что Иван Васильевич пошёл к директору. Артур ведь унизил его в глазах класса. — Ой, брось, — Лена машет рукой. — Сколько лет он нас унижает. Сколько лет никто ничего ему не может сказать. Ты ему хамишь, а он тройку в четверти. А Артур сделал то, о чём многие мечтали. — Всё равно… — мои плечи поникли. — Я просто переживаю. Гомон резко прекращается, когда в класс заходит директор. Одна. Нина Анатольевна проходит к доске и окидывает взглядом класс. — Что случилось? — тихо спрашивает женщина. — Нина Анатольевна, честно, при всём уважении к учителю, виноват исключительно он! — Даша Кузнецова поднимается из-за стола. — Он постоянно нас оскорбляет. — Он Ульяну оскорбил, — встаёт Лена. — Глупой назвал. — Да и к Артуру придрался, — Серёжа тоже поднимается и пожимает плечами. — Сами посмотрите на доску, — это уже Гриша Щукин, — ни одной ошибки нет. А потом загляните в журнал. Он тройку поставил. — И это только сегодня, Нина Анатольевна. А сколько раз до этого? Я с изумлением наблюдаю, как мои одноклассники поднимаются один за другим, вставая на защиту Артура и меня. Хлопаю глазами, которые начинает пощипывать от слёз. — Ладно. Я всех услышала. Всех поняла. Урока не будет. Идите в вестибюль, тихо посидите. Все свободны, кроме Бунтарёва. Артур, пойдём, — машет рукой. Я открываю рот и задыхаюсь. Боже. Всё же накажут его! Я расстроенным взглядом провожаю Артура и Нину Анатольевну. Быстро складываю вещи в рюкзак. Замечаю, что вещи парня остались на столе. Подхожу к месту Артура, аккуратно складываю его вещи. В руках оказывается телефон парня. Я смотрю на экран, сгораемая желанием посмотреть, что ещё ему писала Маша. Но всё же отмахиваюсь от этой мысли. Нельзя так делать. Слишком подло и некрасиво. Я кладу телефон в рюкзак. Закидываю его себе на плечо, а свой несу в руках. — Что? Что-нибудь посмотрела? — Лена нагоняет меня и кладёт руку на плечо. — Нет, — я отрицательно мотаю головой. — Я… Это некрасиво. — А хоть заблокирован телефон? — Я не знаю. Я не проверяла, — я мотаю головой. — А зря. Нужно было заблокировать эту тварь. И послать её куда подальше! — Лена рычит. — Нельзя ведь так! Я не могу лезть. Да и телефон это личное. — Слишком ты правильная, Улька. — Чего его забрали? Что если его накажут? — смотрю с испугом в лицо подруги. — Просто поговорят. Всё. Не переживай! Мы выходим со всем классом в вестибюль. Я не могу сидеть на месте, хожу от столовой до библиотеки. Не нахожу себе места. И я настолько встревожена, что пропускаю момент, когда Артур выходит на улицу. — Уля! — зовёт меня Лена. — Вон он, — указывает глазами во двор, который прекрасно видно через окна. Я тут же беру рюкзак Артура, достаю из своего ранца пирог со сгущёнкой и спешу к нему. Он сидит на своём любимом дереве, снова сжимает в руках никотиновую палочку. — Привет, — переступаю с ноги на ногу, сильно волнуясь. — Здоровались уже, Уля, — отвечает лениво. — Твой рюкзак. — Спасибо.