55 Спустя минут десять допрос продолжился. У Вэньчао рассказал, что первым пунктом в его проекте значилась «случайная встреча». – Ся Бинцин перестала заглядывать ко мне так же часто, как раньше. Ситуация изменилась после того, как я помог ей с проектом дня рождения для Сюй Шаньчуаня. Если она и навещала меня, то уже не откровенничала, как раньше, ее словно подменили. Как-то раз в начале апреля, точную дату я не помню, она нарисовалась у меня на пороге, быстро оглянулась, вошла внутрь и тут же попросила поднять жалюзи. Заработавшись, я забыл, что окна у меня были закрыты. Жань Дундун тут же про себя отметила – наверняка не решался открыть их еще со времени визита Сюй Хайтао. Едва в сердце поселяются мрачные мысли, как развивается боязнь света. – Я открыл жалюзи, – продолжал У Вэньчао, – в комнате сразу стало светло, у входа в микрорайон царило оживление. Я заварил кофе, она понюхала и сказала, что он совсем потерял аромат, даже не попробовала, словно я добавил туда яда. «Почему он использовал такое сравнение? – тут же подумала Жань Дундун. – Может, подсознательно он действительно хотел ее отравить?» – Я сказал, что кофе абсолютно тот же, – продолжал У Вэньчао, – и добавил, что на вкусовые ощущения наверняка влияло ее настроение. Она недоверчиво посмотрела на меня и произнесла: «Вэньчао, я рассказывала тебе слишком много из того, чего не следовало. Ты это никому не разболтал?» Я тут же ее успокоил: мол, какая мне с того польза? Жань Дундун расценила эту фразу с точностью до наоборот – если бы польза имелась, ты бы сразу продал ее с потрохами. – На этот раз, – продолжал У Вэньчао, – Ся Бинцин пришла, чтобы попросить меня держать язык за зубами. «Мои отношения с Сюй Шаньчуанем, – сказала она, – становятся все хуже, прошу, никому не рассказывай про мои дела, я столько всего пережила, что уже никому не доверяю, единственное исключение – это ты». Я ее успокоил, пообещав, что ее тайны умрут вместе со мной. Она поблагодарила меня за доброту. На самом деле я никому и не раскрывал ее тайн, и если бы не ваше расследование, то никогда бы и не стал о них рассказывать. Заметив, что к кофе она так и не притронулась, я предложил ей бутылку минералки. Изучив этикетку и убедившись, что бутылку никто не открывал, она свернула крышку и жадно опустошила сразу полбутылки. «Почему она отказалась от кофе, но согласилась выпить минералку? – размышляла Жань Дундун. – Ээто говорит о том, что она стала проявлять бдительность даже в отношении тех, кому доверяла». – Все это время, – продолжал У Вэньчао, – она сидела как на иголках и то и дело оглядывалась. «Кто-то хочет меня убить, что мне делать?» – спросила она. «Кто на такое отважится? Скорее всего, у тебя просто расшалились нервы», – попробовал успокоить я. «За мной явно следят; к тому же и Сюй Шаньчуань предупреждал, чтобы я проявляла осторожность. Мне постоянно кажется, что вот-вот случится беда, я потеряла аппетит, потеряла сон, по ночам по сто раз встаю и проверяю, закрыты ли дверь и окна». Я сказал, что если от страха ее начинает бросать в пот, то лучше всего обратиться к врачу. Она резко отмела эту мысль, сославшись на то, что врачу она все равно ничего объяснить не сможет. Я утешал ее как мог, но безуспешно. Не в силах спокойно усидеть на одном месте, она то ерошила волосы, то терла нос, то елозила на стуле, то заглядывала в телефон, в общем, мыслями она была где-то совсем далеко. – Она говорила, кто именно ее преследует? – уточнила Жань Дундун. – Нет. – А о чем конкретно предупреждал ее Сюй Шаньчуань? – Нет. – Хорошо, продолжай. – Пока мы с ней общались, ко мне, якобы по делам, зашел Лю Цин. Он явился сразу, как получил от меня сообщение, я планировал устроить им случайную встречу. «Директор У, – обратился ко мне Лю Цин, – ваш проект готов, взглянете сейчас или…» Тут Ся Бинцин поднялась, собираясь уходить, но я ее остановил, спросив, не поможет ли она оценить подобранные Лю Цином предложения. Она поколебалась, но осталась. Чтобы она ничего не заподозрила, при знакомстве я не стал разводить официоз, а лишь мимоходом представил их друг другу по именам. Они кивнули. Лю Цин вставил флешку и вывел на стену презентацию под названием «Проект эмиграции для г-на У». Он представил три варианта на выбор: первое предложение предполагало выезд в Америку, второе – в Европу, а третье – в Азию, причем в случае с Азией как ключевой рассматривался переезд в Сингапур. Досмотрев презентацию, я отпустил Лю Цина и спросил Ся Бинцин, куда бы на моем месте отправилась она. «В Сингапур, – ответила она, – там безопасно, чисто, можно общаться на китайском, похожие бытовые привычки, похожая еда…» Пока она перечисляла преимущества, я кивал. Когда же я сделал больше десяти кивков, она вдруг спросила, почему я решил эмигрировать. Я объяснил, что даже не думаю об этом, просто Лю Цин, у которого проблемы с клиентурой, каждый день приставал ко мне с предложениями, вот я и попросил подготовить его проект, а он отнесся к этому чересчур серьезно. Я добавил, что мне с моим рекламным бизнесом зарабатывать за границей будет сложно, чего нельзя было сказать о ней – успешной девушке, которая могла жить там в свое удовольствие: в деньгах она не нуждалась, была свободна как ветер, заодно бы избавилась от преследователя и залечила душевные раны; в Сингапуре она бы запросто нашла идеального мужчину. Она разом распрямилась, суетливости в ее движениях как не бывало. Я еще раз запустил презентацию, в итоге она сама попросила телефон Лю Цина. Передавая ей флешку, я сказал, что номер телефона указан в конце презентации, заодно добавил, что Лю Цин холостяк, да и в общем хорош собой; мол, если не уедешь, тоже не пожалеешь. Она только усмехнулась. Следующий пункт моего проекта назывался «Мечты и грезы». Этот этап предполагал выстраивание ее перспективы после переезда в другую страну, включая трудоустройство, покупку жилья, семейную жизнь, рождение ребенка, его образование и т. п. Всю информацию Лю Цин заблаговременно подготовил, план по убеждению Ся Бинцин мы обсуждали с ним дважды. Я попросил, чтобы он начал ее обрабатывать именно с дальней перспективы, то есть сначала рассказал про то, что в Сингапуре находятся два престижнейших в Азии университета, а уже потом закинул информацию о том, какие там прекрасные школы и детсады. Любая женщина, слушая про учебные заведения, начнет выстраивать ассоциации с детьми, вот тогда и стоит заговорить про обустройство брака и рождение ребенка, и уже в самом конце можно было обсудить покупку жилья и трудоустройство. Многие вопросы, которые сперва кажутся неразрешимыми, решаются легко и просто, если их рассматривать именно в таком порядке. Что касалось трудоустройства, то мы советовали открыть детский языковой центр – 74,2 процента жителей Сингапура составляли этнические китайцы, и как бы хорошо они ни владели английским, им хотелось, чтобы их дети сохранили родной язык. Спустя три дня ко мне прибежал Лю Цин и доложил, что к нему приходила Ся Бинцин. Он провел для нее консультацию, план которой мы обсудили заранее. Она, сильно заинтересовавшись, принялась задавать вполне конкретные вопросы о стоимости услуги и сроках оформления всех необходимых бумаг. Выложив новость, Лю Цин дал понять, что хочет получить причитающуюся ему сумму, он явно намекал на обещанные пятьдесят тысяч. Я попросил его подождать, а сам вышел, чтобы позвонить Ся Бинцин. Для начала я извинился, что в прошлый раз стал уговаривать ее на переезд. Она же, наоборот, меня поблагодарила и тут же добавила, что собирается обратиться к Лю Цину для оформления соответствующих документов. Завершив звонок, я вынул из сейфа пятьдесят тысяч и вручил их Лю Цину, попутно напомнив, что по окончании дела он получит еще пятьдесят тысяч, если же все сорвется, то полученные пятьдесят тысяч ему придется вернуть. Принимая деньги, он так разволновался, что у него затряслись руки, часть купюр даже упала на пол. Подбирая их, он не переставая меня благодарил и повторял, что все сделает как надо. Услыхав, что Ся Бинцин выразила желание уехать из страны, я, можно сказать, вышел из коматозного состояния. Напряжение тотчас спало, я словно почуял дыхание весны, как будто после долгой спячки мне развязали руки и ноги и я обрел долгожданную подвижность. Честно говоря, я уже и не надеялся, что смогу справиться с задачей, которую перекинул на меня Сюй Хайтао. Мне ведь хотелось одновременно хорошо заработать и при этом не навредить Ся Бинцин, что казалось заведомо невозможным, я и подумать не мог, что у меня появится план, который разрешит это противоречие. В тот же вечер я пригласил Лю Цина выпить. Обычно я вообще не пью, а тут напился так напился; тогда же я дал Лю Цину понять, что Ся Бинцин очень несчастна и еще одного удара не вынесет, поэтому я попросил, чтобы он ни в коем случае не обманул ее. Помню, от накатившей тоски у меня даже защипало в носу, и я всплакнул. 56 – Через десять дней, – продолжал У Вэньчао, – Лю Цин пришел снова и сообщил, что Ся Бинцин уже подписала договор о предоставлении им агентских услуг и даже оплатила аванс. Решив, что дело в шляпе, я тотчас представил, как получу от Сюй Хайтао еще двести пятьдесят тысяч юаней, и обрадовался, словно жених, который раньше времени оказался на брачном ложе. Впрочем, вместе с радостью я испытывал и волнение – легко сорванный куш лишил меня спокойствия, другими словами, меня стала грызть совесть. Но я очень нуждался в деньгах: нужно было оплачивать ипотеку, содержать компанию, выплачивать людям зарплату, а еще я хотел доказать бросившим меня родителям, что живу не хуже, чем они. «Почему такие типы, как Сюй Хайтао или Сюй Шаньчуань, никаких мук совести не испытывают, а я перепугался так, словно внутри меня происходило землетрясение магнитудой в девять баллов?» – размышлял я. «Ты испугался не только больших денег, – подумала Жань Дундун. – Скорее, ты испугался, что план может сорваться, и, возможно, уже тогда почуял, что дело закончится убийством». – Я наказал Лю Цину, чтобы он предусмотрел любые неожиданности – продолжал У Вэньчао, – как говорится, страшнее всего потерять уже заработанное. Он лишь, усмехнувшись, сказал, мол, успокойся, Ся Бинцин шаг за шагом выполняет все пункты нашего плана. Я спросил, сколько времени потребуется для завершения всех формальностей. Он объяснил, что в случае с выездом в Сингапур иммигранту предлагается выбрать один из трех статусов: иммигрант-инвестор, иммигрант-основатель бизнеса и иммигрант, обладающий высокой квалификацией, Ся Бинцин выбрала статус иммигранта-инвестора. При таком варианте бумаги оформляются быстрее всего – на все про все требовалось от шести до восьми месяцев, при этом сумма инвестиций должна составлять не менее двух с половиной миллионов сингапурских долларов, это примерно десять миллионов юаней. У нее таких денег не оказалось, но она надеялась собрать эту сумму. Я спросил, сколько времени потребуется при выборе другого статуса. Он ответил, что около двух лет. Тогда я попросил его сделать все максимально быстро, пообещав дополнительное вознаграждение. Где-то в десятых числах мая, кажется, двенадцатого, ко мне в офис заявился Сюй Хайтао и выразил недовольство моей работой. С его слов, Ся Бинцин не только не прекратила докучать Сюй Шаньчуаню, но стала еще навязчивее, более того, она принялась вымогать у него крупную сумму. Я объяснил, что Ся Бинцин действительно понадобились деньги для выезда из страны. Тогда Сюй Хайтао заподозрил, что я действую с ней заодно. В итоге он потребовал, чтобы я придумал менее затратный по времени и стоимости вариант, при этом просил уложиться максимум в два месяца. Я сказал, что подумаю. Задыхаясь от злости, он выскочил за порог, дошел до стоянки и снова вернулся. Я уж думал, что он опять начнет меня распекать, и напрягся от страха, но оказалось, что он просто забыл ключи от машины. Не зря говорят: когда голова занята другим, ты ничего вокруг не видишь, так и я совершенно не заметил, что на столе остались его ключи. Но когда он потянулся к столу, они будто сами собой материализовались. Тем же вечером я вызвал на разговор Лю Цина. Он подтвердил, что Ся Бинцин как раз собирает недостающую сумму. Я объяснил, что у нас мало времени, и спросил, куда можно было уехать дешевле и быстрее. Для этих целей подходил Кипр, заявителю требовалось лишь приобрести недвижимость на сумму от трехсот тысяч евро, и тогда уже через пару месяцев он получал зеленую карту. Но Ся Бинцин не хотела уезжать так далеко, помимо расстояния при таком варианте возникали проблемы с языком, да и для ее родителей тамошние условия жизни неприемлемы. Переезжать она собиралась не одна, а с родителями. Я попросил подумать еще, и тут Лю Цин промямлил, что Ся Бинцин, возможно, в него влюбилась. Я не на шутку удивился и попросил пояснить, в чем конкретно это проявлялось. Лю Цин рассказал, что, изучая договор, она присела рядом по левую руку, чтобы удобнее было вносить поправки. Пока они правили документ, он вдруг ощутил жар и деликатно отодвинулся, но вскоре все повторилось. Жар нарастал, словно полный сигнал Wi-Fi, и казался уже нестерпимым. Исходил он от груди Ся Бинцин, которая прильнула к нему столь плотно, что вместо того, чтобы снова отодвинуться, он и сам прижался плотнее. Сперва она жеманно ускользнула в сторонку, но постепенно вернулась на прежнее место. Заметив отклик со стороны Лю Цина, она приняла эту игру и стала действовать еще настойчивее. В течение двух часов рука и грудь настолько сдружились, что существовали уже практически как единое целое, и даже когда договор был подписан, они продолжали льнуть друг к другу. А после подписания договора Ся Бинцин позвала его отобедать, чтобы якобы отпраздновать это событие. И праздновать они отправились не куда-либо, а в лучший ресторан напротив их офиса, при этом она пригласила его в отдельный кабинет. За обедом она все выпытывала, не хочет ли он уехать вместе с ней. Жаловалась, что некому помочь перевезти родителей, мол, если бы рядом находился такой мужчина, как Лю Цин, переезжать было бы куда проще. Хотя, по словам Лю Цина, говорила она вполне искренне, он по-прежнему не верил в ее чувства, скорее, она просто страдала от одиночества. Потом она предложила ему пойти на триллер и весь сеанс держала его за руку, а когда было совсем страшно, опять прижималась к его груди. Всякий раз ее лицо приближалось к нему настолько близко, что в итоге он не выдержал и поцеловал ее в губы. «И что потом?» – спросил я. «Продолжение следует, – ответил он, – потому как поход в кино состоялся позавчера». У Вэньчао вздохнул, отпил из стакана воды и продолжил: – Мне вдруг захотелось залепить ему пощечину, но никаких оснований для этого не было. Впрочем, я предупредил его, чтобы он не распускал руки, у Бинцин было тяжелое прошлое, поэтому ему стоило держаться от нее подальше. Я объяснил прямо: «Полюбить тебя по-настоящему она не может. Даже если с ее стороны и появляются какие-то шалости, это не более чем флирт, но не любовь». Я признавал, что в моем плане имелась нестыковка – заставить Бинцин уехать и одновременно соблазнить ее было невозможно. Если бы они поженились, она бы никуда не уехала, а при таком раскладе она могла снова начать докучать тому боссу, это означало бы провал возложенной на нас миссии, соответственно, все деньги пришлось бы вернуть. Я чувствовал, что внутри меня творится нечто невообразимое, у меня словно выбили почву из-под ног. Мысль о том, что Лю Цин может ее целовать, представлялась гораздо неприятнее, нежели провал сделки, мне даже захотелось разорвать с ним договор. То была ревность. Я вдруг понял, что недооценивал свою тайную любовь к Ся Бинцин. Зная ее уже долгое время, обговорив с ней кучу тем, я даже не решался сжать в своей ладони ее пальцы, зато теперь, передав ее в объятия Лю Цина и даже оплатив ему эти услуги, я вдруг совсем раскис. «И что ты предлагаешь?» – спросил Лю Цин. «Сделай так, чтобы она уехала, а про роман забудь, иначе выйдешь из дела». – «Не вопрос, – сказал он, – красивых девушек пруд пруди, но, если выезд из страны не устраивает заказчика по срокам, я мог бы предложить еще один неплохой вариант». – «Какой?» – спросил я. «Любовный побег». На вопрос «с кем?» он ответил, что с ним. Далее он рассказал, что как-то раз уже описывал Ся Бинцин идиллическую жизнь в «земном раю» в стиле поэта Тао Юаньмина[14], который предпочитал мирской суете спокойную жизнь в глуши. «Там будет деревня, пастбище, коровы и овцы, синее небо, звуки колокола, петляющая речушка, изящная луна и влюбленные друг в друга парень и девушка. А вот чего там не будет, так это телевизоров, мобильных телефонов и других помех из внешнего мира, и вообще там не будет ни печалей, ни забот. Она слушала все это, широко распахнув глаза, ее лицо было преисполнено надежды и веры». – «Ты правда сможешь устроить ей такую жизнь?» – спросил я. Он ответил, что ему нужен максимум месяц, но для этого просил выплатить оставшиеся пятьдесят тысяч. «Но еще ничего не сделано», – попробовал возразить я, на что он ответил, что без денег изобразить из себя Тао Юаньмина и тем более увезти ее с собой у него определенно не получится. Поразмыслив над его предложением с полчаса, я наконец открыл сейф и выдал ему еще пять пачек. Попутно я сказал ему следующее: «Передаю это дело тебе, у меня не осталось никаких сил, надеюсь, ты увезешь ее в какое-нибудь идиллическое место, и чем дальше, тем лучше. Я верю не столько в тебя, сколько в нее, потому что здесь ее окружает слишком много неприятностей, уединение – это, несомненно, лучший выбор. Хорошенько заботься о ней, сделай ее счастливой, не позволяй ей страдать, желаю прожить вместе до седых волос и иметь полный дом детей и внуков». «Где же в нашем мире можно найти такое прекрасное место? Ты описываешь не что иное, как рай», – размышляла про себя Жань Дундун. Между тем У Вэньчао продолжал: – Лю Цин шмыгнул носом, его глаза увлажнились, он сказал, что никогда не встречал человека, включая собственных родителей, который бы настолько сильно ему доверял, более того, еще никто не давал ему за раз столько денег. Я попросил, чтобы он меня больше не искал, то же самое обещал сделать и я, телефонные звонки я тоже предложил исключить, сказал, что любая плохая новость меня расстроит. Хотя до возраста ипохондрика мне было еще далеко, у меня уже выработалась привычка бояться плохих новостей. «Конечно, – сказал он, – кому нравятся плохие новости». На прощание он сгреб меня в свои объятия, да так крепко, что я едва не задохнулся. 57 – Когда ты узнал, что Ся Бинцин погибла? – спросила Жань Дундун. – Это случилось семнадцатого июня около одиннадцати вечера, – слегка нахмурив лоб, произнес У Вэньчао. – Я увидел, как в микрорайон въезжает сначала одна полицейская машина, за ней другая, остановились они аккурат возле дома, где снимала квартиру Ся Бинцин. Увидав, что там собирается толпа, я тут же подумал, что случилась беда, и полез за новостями в Интернет. Там я увидел опубликованную вами новость об убитой. На следующий день охранники микрорайона подтвердили, что в квартире, которую обследовали полицейские, проживала Ся Бинцин, ее двери опечатали. – Почему твои мысли сразу обратились к Ся Бинцин? – Это можно назвать интуицией или предчувствием, но в моей голове тотчас возникла именно она. Наверное, я просто беспокоился о ней, к тому же знал, что у нее была склонность к суициду. – Почему до этого ты не рассказывал, что Сюй Хайтао просил тебя подготовить проект, связанный с Ся Бинцин? – Боялся, что усложню дело и вы сочтете меня убийцей. – Ты замешан в убийстве? – глядя в упор, спросила Жань Дундун. У Вэньчао смело выдержал ее взгляд. – Нет, в убийстве я не участвовал. – Тогда чего ты боялся? – Понимаете, все это напоминает размазанную на штанах икру краба, вроде и не дерьмо, но уж очень похоже. Пусть я ее не убивал, но я принял деньги от Сюй Хайтао, а кроме того, поручил Лю Цину устроить выезд Ся Бинцин за границу. Для меня это был не более чем обычный бизнес, но, боюсь, вы бы мне не поверили. – Ты допускал, что все может закончиться убийством Ся Бинцин? – Нет. Я допускал, что она выйдет за муж за Сюй Шаньчуаня, допускал, что она совершит побег с Лю Цином, даже допускал, что она совершит самоубийство или покинет страну, но такого уж точно не ожидал. – Такие категоричные заявления заставляют сомневаться в искренности твоих слов. Если хочешь, чтобы я поверила, то должен открыться до конца. Я всю ночь беседовала с твоей матерью, и раз уж она согласилась помочь, значит, она мне доверяет. Доверие – это главное. Надеюсь, ты оправдаешь мое доверие. Он понурил голову и спустя пару минут произнес: – Простите, я действительно допускал, что Ся Бинцин могут убить, но я так этого боялся, что гнал подобные мысли прочь, чтобы только они не материализовались. Еще я думал, что могут убить не только ее, но еще и меня, моих родителей, бабушку с дедушкой или других моих родственников. Не знаю, почему именно так я думал, но эти пугающие мысли преследовали меня, из-за чего я жил в постоянном напряжении. – Ты догадывался, кто мог убить Ся Бинцин? – Лю Цин. – Почему? У него есть склонность к насилию или имелись какие-то другие причины? – Я переживал, что его план побега с ней в райские места сорвется и тогда он выберет насилие. – Ты как-то намекал, чтобы он не шел на крайние меры? – Нет. – Тогда, может быть, намекал на обратное? – Что вы, ведь именно этого я и боялся. Это противозаконно, а главное, Ся Бинцин мне полностью доверяла, даже делала у меня заказ, чтобы финансово поддержать. Поэтому намекать на такое было бы бесчеловечно, я даже мысли такой не допускал.