– Ты и правда верил, что Лю Цин уговорит Ся Бинцин убежать с ним в какую-то глушь? – Сомнения у меня возникали, но поскольку других вариантов все равно не подворачивалось, я мог выбрать только этот. Мне просто пришлось ему поверить. – Ты поддерживаешь связь с Лю Цином? – Нет, я с ним полностью рассчитался и больше не связывался. – А он с тобой? – Нет. – Почему вы избегаете друг друга? У Вэньчао ответил не сразу, он словно впал в ступор, подыскивая причину. Наконец, несколько раз моргнув, произнес: – Не хотелось проблем. Поскольку я передал ему все деньги, предполагалось, что все дело он возьмет исключительно в свои руки. Таков закон любой сделки, кто получает деньги, тот и отвечает за исполнение договора. К тому же раз на него запала Ся Бинцин и у них закрутилась любовь, то на кой черт им сдался я? Я и так уже заплатил ему за то, чтобы он полюбил девушку, которую я любил сам, но слушать от него подробности их любовных утех – уже выше моих сил. Совершив сделку, большинство партнеров навсегда прощаются друг с другом, так как каждому из них кажется, что его надули. – Ты пытался с ним связаться? Или, скажем так, хотел ли ты выйти с ним на контакт? – Когда вечером семнадцатого июня вы обследовали квартиру Ся Бинцин, я с телефона компании звонил ему на мобильник, но автоответчик сказал, что данного номера не существует. Выходит, он заблокировал сим-карту и меня об этом не предупредил. – Почему ты вдруг решил позвонить ему? – Заподозрил, что это он убил Ся Бинцин, хотел с ним разобраться. – Тебе известно, где он сейчас? – Нет. – То, что Ся Бинцин якобы влюбилась в Лю Цина, ты подтверждал у самой Ся Бинцин? – Это ее личная жизнь. Пусь мне и хотелось знать, спросить об этом напрямую я не мог. – А что касалось их побега, ты расспрашивал у нее про эти планы? – Как я мог про них спрашивать? Мне казалось, что чем меньше я знаю, тем лучше, к тому же мне больше не хотелось ей навязываться. Она, в свою очередь, будучи натурой чуткой, после знакомства с Лю Цином больше ко мне не приходила. – Как ты расценивал то, что она перестала с тобой встречаться? – Я был только рад, это означало, что она больше не нуждалась во мне. Либо у нее появился слушатель получше моего, либо все обиды, которые ей хотелось излить, исчерпались. Второе было маловероятно, так что оставался первый вариант. Новым слушателем оказался не кто иной, как Лю Цин – оратор он никудышний, а вот слушатель первоклассный. – Лю Цин когда-нибудь тебя обманывал? – Никогда, он – человек слова. Когда мы вместе учились, всегда все возвращал, даже если брал книгу или карандаш, поэтому я и обратился к нему. – Сюй Хайтао сказал, что решил свернуть этот проект, причем не требовал возвращения аванса. Он и правда просил свернуть проект? Если да, то где и когда это произошло? – Это полный бред. Мы встречались дважды, и оба раза он приходил ко мне в студию. Первый раз это случилось двадцатого февраля, именно тогда он поручил подготовить проект и заплатил аванс; второй раз он приходил двенадцатого мая и, выразив недовольство, что не видит результатов, потребовал в течение двух месяцев все завершить. – Как, по-твоему, должен ли был Сюй Хайтао выплатить тебе оставшиеся двести пятьдесят тысяч? – Должен, потому что задача, которую он ставил, выполнена. В любом случае Ся Бинцин больше не докучает его дяде. – Эту задачу выполнил ты? – Нет, я перепоручил ее другому. – То есть ты поручил другому убить Ся Бинцин? – Я не поручал ее убивать, я лишь попросил сделать так, чтобы она не докучала Сюй Шаньчуаню. Я не хотел никакой беды, но она случилась, а раз так, то свое обязательство перед Сюй Хайтао я все равно выполнил. – По телефону ты угрожал Сюй Хайтао, что если в течение десяти дней он окончательно не рассчитается, то ты его сдашь. Что именно ты имел в виду? – Ничего конкретного, я лишь хотел его припугнуть. Поскольку дело приняло криминальный характер, Сюй Хайтао вряд ли хотел в нем фигурировать, поэтому я рассчитывал, что он выплатит остаток. Повторюсь, что у меня не было желания навредить Ся Бинцин, но раз уж ее убили, мне не хотелось уступать Сюй Хайтао. Зная, что денег у него предостаточно, я решил наказать его хотя бы в такой форме. – За что ты решил его наказать? – За то, что именно он инициировал все это. – В самом начале ты сказал, что Сюй Хайтао загнал тебя ловушку. На первый взгляд его просьба выглядела безобидной, но, по сути, он требовал убрать свидетеля. Поскольку поручение оказалось невыполнимым, ты догадался, что это ловушка, и все-таки согласился. Почему? – Надеялся, что справлюсь, даже придумал, как это сделать. Но я не ожидал, что исполнитель изменит мой план. – Ты уверен, что за твоими словами не скрывается нечто другое? Употребляя такие красивые словечки, как «эмиграция» или «побег на край света», ты специально избегаешь конкретного слова, которое не смеешь произнести, потому что оно словно нож в спину. Побег на край света в твоем описании выглядит как жизнь в раю, может, тем самым ты намекал Лю Цину, что Ся Бинцин следует отправить в рай? – Это сугубо ваша интерпретация, ее нельзя рассматривать как доказательство преступления. Вы же не можете расценивать мысли как факты. – Как ты считаешь, какова в этом деле доля твоей ответственности? – Чисто по-человечески в чем-то я, конечно, виноват, но по факту никакой вины на мне нет, ведь я никого не заставлял убивать Ся Бинцин. – Раз это не твоя вина, то чья же? – Разозлившись, Жань Дундун изо всех сил хлопнула по столу, отчего У Вэньчао и Шао Тяньвэй вздрогнули одновременно. 58 Поезд мчался на запад, его маршрут пролегал меж высоких гор и крутых хребтов. Жань Дундун уставилась в окно, она смотрела в него практически не отрываясь с того самого момента, как села в поезд. Наступил декабрь, озаренная солнечным светом природа поражала буйством красок. Мимо один за другим проносились горные пики, подножья гор все еще радовали глаз нежной зеленью, листва на деревьях ничуть не поредела, как будто смена сезонов не имела к ней отношения. Чуть выше горы были охвачены золотом – словно расплавленное, оно растеклось поверх нижнего слоя, не оставляя ни единой проплешины. Вершины венчал багрянец – ярким всполохом он исходил от каждого росшего на вершине дерева. На самом деле цветовые слои не распределялись строго по линеечке, особенно это было заметно в районе желто-красного перехода, где четкой границы не существовало вовсе. Кое-где наблюдались вкрапления зелени и в центральной части, они напоминали затесавшихся в класс учеников другого класса, из-за чего общая картина выходила еще более пестрой. В голове у Жань Дундун неожиданно промелькнуло слово «великолепие»: ее поразило, насколько яркими красками обладала природа, ей даже показалось, что ее зрение стало резче, куда бы она ни кинула взгляд, изображение воспринималось в два раза четче. Кроме буйства цветов, ее удивило разнообразие очертаний горных вершин: округлые, заостренные, оголенные, одни напоминали головы животных, другие – человеческие лица или другие части тела. Где-то горы стояли врозь, а где-то теснились группами, на первый взгляд это выглядело хаотично, но на самом деле все было предельно продуманно: на пологих склонах, что вытягивались от гор, располагались деревеньки, а оттуда, где горы наслоившись друг на друга, достигали небесной синевы, струились ручейки, которые, казалось, подпитывались небом и облаками. Из-за вздымавшихся в горном потоке волн прозрачные ручьи отсвечивали белизной. Глядишь на них – и в ушах даже слышится журчание воды. Когда на пути попадалась спокойная гладь реки или озера, то их пространство тоже наполняла богатейшая палитра красок, в воде отражалось ровно то количество цветов, которое содержалось в небе и на горных склонах. «Красота!» – восхитилась про себя Жань Дундун. Она даже не могла сказать, как давно вот так вот спокойно не любовалась природой, а ведь если бы она делала это хотя бы раз в полтора или даже в три года, то это могло бы целительно воздействовать на ее психику. Однако после замужества она вообще никуда не выезжала: сначала из-за рождения ребенка, а потом у нее просто выработалась привычка к домоседству. На выходных она предпочитала отсыпаться дома, заниматься по хозяйству или навещать родственников. Она всегда пренебрегала выездами на природу, не веря, что та обладает восстанавливающими возможностями. До замужества она дважды путешествовала с Му Дафу, но тогда они переживали страстную любовь и были сосредоточены исключительно друг на друге, им не было никакого дела до того, что творится вокруг, путешествие для них являлось лишь предлогом. Тут ей пришла в голову мысль, что путешествовать следовало бы не в самом начале семейной жизни, а попозже, когда страсть начинает остывать и супруги утрачивают силу обольщения, вот тогда можно в полной мере переключать внимание на пейзажи. Любуясь красотой природы, она вдруг испытала стыд за то, что всего этого великолепия не видят Хуаньюй и Му Дафу, словно она в одиночку лакомилась чем-то вкусным. Внезапно ей захотелось, чтобы это стало настоящим путешествием, а не погоней за преступником, и чтобы ее попутчиками были не коллеги, а дочь с мужем. Эту мысль перебил разговор Шао Тяньвэя, Лин Фан и Сяо Лу. Те болтали о всякой всячине, обсуждая друзей и коллег, и, казалось, даже не смотрели в окно, словно вместо красивого пейзажа там находилась привычная офисная обстановка. Целью их командировки был арест Лю Цина. Первого июня Лю Цин купил билет на высокоскоростной поезд до Куньмина, что находился в южной провинции Юньнань, после чего никаких сведений о нем больше не поступало. Двадцать восьмого мая он удалил все свои аккаунты в соцсетях. Тридцать первого вечером попрощался с родителями, объявив, что вместе с одногруппником отправляется в другую провинцию заниматься органическим земледелием. Попутно он в самых радужных красках описал свои перспективы, уверяя, что такой способ ведения сельского хозяйства возродил огромное количество деревень, вспомнил даже троих разбогатевших на этом деле фермеров, словно одним из них был он сам. «Так бы и сказал, что хочешь стать крестьянином, к чему столько понтов?» – заметил ему отец. После этого с родителями он больше на связь не выходил. Когда Жань Дундун проверила записи о перемещении его аккаунта, то обнаружила, что он стал общаться с блогершей под ником «Довольная возвращением в лоно природы». У этой блогерши в уезде Шангри-Ла был зарегистрирован интернет-магазин, в нем были размещены фотографии таких экологически чистых продуктов питания, как рис, соевые бобы, курица, яйца, арахис, древесные и обычные грибы и т. д. Каждые пару дней Лю Цин под видом одного из клиентов оставлял под картинками свои отзывы. Когда Жань Дундун проверила, кому именно принадлежал интернет-магазин, то выяснилось, что его хозяйкой является бывшая девушка Лю Цина – Бу Чжилань. С 6 июня на страничках ее соцсетей частенько стали появляться букеты цветов, чаще всего розы, что говорило о романтическом настрое отправителя. Кроме того, Жань Дундун обнаружила, что 19 июня в 16:00 Бу Чжилань опубликовала фото с потрясающим видом на долину, которое спустя пять минут было удалено. Перед этим фото она оставила запись: «Пожаловал помощник, скоро у него появится собственная продовольственная база». Жань Дундун была убеждена, что этим помощником являлся не кто иной, как Лю Цин. К полудню следующего дня они вчетвером прибыли в уездный городок Шангри-Ла и нашли квартиру, которую раньше снимала Бу Чжилань. Хозяйка рассказала, что полгода назад девушка съехала и перебралась в деревню, в какую именно – хозяйка точно не знала, но от Бу Чжилань слышала, как в разговорах та упоминала местечко под названием Айли. Тогда Жань Дундун обратилась в местное отделение полиции и попросила коллег распознать месторасположение горной долины, запечатленной на фото Бу Чжилань. Те навели справки, сличили фото с предполагаемой местностью и установили, что Бу Чжилань с Лю Цином поселились в деревне Айли, что находится в двадцати километрах от города. На следующий день местный полицейский Сяо Цзян посадил их в служебный микроавтобус и повез в деревню. К пяти вечера они прибыли к ее окраинам и остановились в рощице, решив дождаться наступления темноты. Пока что, расположившись под деревьями, они замирали от окружающей красоты, которая лишила их дара речи. Перед ними раскинулась пологая долина, у самого подножия горы протекала прозрачная речушка, вдоль берегов которой в живописном порядке было разбросано десятка два домов. От каждого дома, упираясь в высохший до желтизны откос, тянулся надел пахотной земли; по этому откосу словно звезды рассыпались кони, коровы и овцы. Чуть выше, роскошно пестрея в лучах закатного солнца, пролегал лесной массив, и над всей этой красотой простиралось прозрачное синее небо с белыми как вата облаками. По округе разносились собачий лай и крики петухов, народ небольшими группками копошился у речки, занимаясь по хозяйству: кто-то мыл рис, кто-то стирал одежду, кто-то набирал воду. Над каждой из крыш, словно белая лента на ветру, колыхался дымок. Указывая в сторону домов, Сяо Цзян сказал: – Те, кто вам нужен, живут в пятом доме сверху на правом берегу реки, в том самом, вокруг которого больше всего горшков с цветами. Это дом Аду. Десять лет назад он переехал в город и устроился работать учителем. Все это время дом пустовал, но примерно год назад его за десять тысяч юаней купила Бу Чжилань, отремонтировала и полгода назад заселилась. «А ведь Лю Цин и правда отыскал рай на краю света, – подумала Жань Дундун, – настоящее пристанище небожителей. В таком месте любые проблемы покажутся ерундой». Постепенно небо потемнело и словно вуалью накрыло все, что находилось вокруг, наконец под эту вуаль попали и они сами. В полной темноте полицейские вошли в деревню и под лай собак постучались в дом. Дверь им открыл Лю Цин, на его лице промелькнула паника. – Вам кого? – спросила ничего не подозревающая Бу Чжилань. – Лю Цина, – произнесла Жань Дундун. Словно почуяв неладное, девушка тут же помрачнела. 59 В тот же вечер все они отправились в уездное отделение полиции, где для Лю Цина и Бу Чжилань были организованы отдельные допросы. Лин Фан и Сяо Лу допрашивали Бу Чжилань, а Жань Дундун и Шао Тяньвэй допрашивали Лю Цина.