– Я в полном порядке, зачем мне к нему идти? – Если ты в полном порядке, то зачем нарочно топчешься по стеклу? Ты вообще видел, что зарос, как обезьяна? – Правда? Я уже сто лет не смотрелся в зеркало. С этими словами он подошел к стеклянной дверце шкафа и, увидав свое отражение, ужаснулся – он стал вдруг себе и отвратителен, и жалок, однако попытался все обратить в шутку: – Кто бы мог подумать, что из какого-то эмбриона может вырасти такой красавец? – Не надо терпеть, тут уже явный диагноз. «А как быть, если не терпеть, – подумал он, – не можем же мы взять и свихнуться сразу оба?» Но вслух он сказал: – Не переживай, у меня такой вид оттого, что я слишком сильно погрузился в работу. – Я переживаю из-за своего дела, а ты-то из-за чего? «А то ты не знаешь? – едва не вырвалось у него. – Ведь твое настроение перекидывается и на других, а переживаю я из-за того, что переживаешь ты». Но вслух он сказал: – Я много всего перечитал, и знаю, как с этим справиться. – И как же? – Все, что ты копишь в душе, нужно выложить на бумагу, как эти тридцать тысяч иероглифов. Когда я их написал, мне сразу стало легче. Многие писатели пользовались этим приемом, чтобы привести в порядок душевное состояние. Хочешь? Можешь проверить. – У меня другой случай, я каждый день общаюсь с каким-то демоном и должна держать его в своем сердце, чтобы понять, что он из себя представляет. Когда я это пойму, то смогу взять его под контроль. Ты мне в этом деле не помощник. Ты слишком упрощенно все понимаешь, куда тебе с этим справиться. «Слишком упрощенно? Почему же мне тогда кажется, что у меня более сложный случай?» – подумал он. 67 Вечером он сходил в парикмахерскую, сбрил бороду и остриг под короткий ежик уже много лет назад отпущенные волосы. Пока волосы прядь за прядью падали на пол, им овладела такая же грусть, как при виде осеннего листопада. Чикающие звуки ножниц неприятно раздражали слух, вызывая неприятие. Длинные волосы были его изюминкой, в свое время этот признак принадлежности к творческой интеллигенции привлек к нему Жань Дундун, но теперь это на нее уже не действовало, теперь ей приятней была обычная короткая стрижка. То, что от ее былой страсти к его длинным волосам не осталось и следа, он стал понимать три года назад, и происходило это, когда она меняла наволочки на подушках. Всякий раз, стягивая его наволочку, она принималась жаловаться, что та похожа на пластырь, – мало того что желтая посередине, так еще и с прилипшими волосами. Он делал вид, что не слышит, пропускал ее слова мимо ушей, продолжая носить длинные волосы и тем самым утверждая свою самоидентичность. Но теперь он уже не хотел ни на чем настаивать, гораздо важнее было просто сохранить хорошее расположение духа, чтобы не раздражать ее и без того потрепанную психику. Как причудливо человеческое сердце: когда ты силен – твоей женщине плохо, когда слаб – ей от этого не легче. Вот и приходится жить, сохраняя баланс между силой и слабостью. Несмотря на то что он кардинально обновил свою внешность, она этого совсем не оценила, даже не посмотрела ему в глаза, словно длина его волос или ухоженность лица совершенно ее не интересовали. Во время завтрака она спросила: – Не хочешь пригласить доктора Мо пообедать или поужинать? Вы уже давно не встречались. – Пока на это нет времени. Сейчас мне нужно доработать статью. За обедом она произнесла: – Пришел онлайн-заказ двух коробок импортных яблок. Может, отвезешь одну коробку доктору Мо? На какое-то мгновение он застыл, после чего спросил: – Тебе понадобилась помощь доктора Мо? Она недовольно фыркнула и задала встречный вопрос: – Какая мне может понадобиться помощь? А вот тебе, боюсь… – Мы с ним не в таких близких отношениях, чтобы дарить яблоки, – оборвал ее он. За ужином она пристала к нему снова: – Хочешь, запишу тебя на прием к доктору Мо? Он напрягся: уже в третий раз за день она вспоминала доктора Мо, словно он был каким-нибудь питательным блюдом. Он понимал, на что она намекает, но потворствовать ей не собирался, поэтому кратко ответил: – Не надо. Ее это, похоже, разочаровало. – Не ожидала, что уровень твоего интеллекта тоже просел, – сказала она. «Это до какой степени надо тронуться умом, чтобы видеть сумасшедшего в другом?» – подумал он. На следующий день после обеда она попросила его помочь с покупками, но едва они поравнялись с торговым центром, как она крутанула руль и свернула на улицу Таоюаньлу, где прямиком отправилась на подземную стоянку клиники. Припарковавшись, она коротко скомандовала: – Поднимайся. Хотя в душе он и сопротивлялся, однако, чтобы не вызывать ее гнева, последовал за ней в психиатрическое отделение. Доктор Мо оставил ее за дверью, пригласив в кабинет его одного. Как только они присели, то, не сговариваясь, улыбнулись, словно вместе с приветствием ощущали какую-то безысходность. – Что за случай заставил ее заподозрить, что с вами что-то не так? Сперва Му Дафу ничего не хотел рассказывать, но, чтобы не нанести урон имиджу Жань Дундун, выложил все, что с ним недавно произошло, причем во всех деталях, а где-то даже приукрасил, словно это могло оправдать Жань Дундун. – Если ненормальным признавать того, кто нечаянно наступил на осколки стекла, то где же я буду искать нормальных? Сердце Му Дафу радостно подпрыгнуло, но дабы избавить Жань Дундун от волнений, он попросил доктора Мо выписать лекарство, чтобы чисто символически попринимать его несколько дней. – Лекарства «чисто символически» не принимают, – возразил доктор Мо. – А как мне тогда убедить Жань Дундун, что все под контролем? – Я сам ей все объясню. Му Дафу вышел из кабинета с пустыми руками и, увидав Жань Дундун, тотчас почувствовал угрызения совести, как будто съездил в командировку и вернулся без подарка. – Ну как? – спросила Жань Дундун. – Похоже, здоровее некуда. – Шарлатан, – выпалила Жань Дундун, толкая дверь в кабинет. – От вас на прием записан лишь один человек, – произнес доктор Мо. – Извините, неужели у вас есть кто-нибудь, кто находится в еще более плачевном состоянии, чем Му Дафу? – Что вы хотите этим сказать? – Немедленно выпишите ему лекарство, чтобы ему полегчало! – отчеканила она приказным тоном, каким обычно разговаривала на работе с Шао Тяньвэем. Чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, доктор Мо покачал головой: – Тут дело не в вашем муже, а в том, что вся эта ситуация беспокоит вас. – Будь он здоров, разве стал бы разбивать стекло? – Всякий может выйти из себя, особенно если зол и обижен. – То есть вы ручаетесь, что в следующий раз он не будет зол и обижен? – Ручаюсь. – Но мне не хотелось бы обращаться к вам снова, я занятой человек, у меня куча проблем, и у меня нет ни времени, ни сил, чтобы с ним возиться. Поэтому будет лучше, если вы выпишете ему лекарство. – Выписать успокоительное – самый простой и непритязательный способ лечения. Те, кто считает, что таким образом получится решить целый ворох накопленных проблем, на самом деле не имеют никакого терпения. Это только с виду кажется, что они беспокоятся о других, а на самом деле они беспокоятся только о себе. Доктор Мо попал в точку: от его слов ей стало настолько не по себе, что она даже присела на стул. Казалось, она решила перевести дух, чтобы успокоиться и собраться с силами для дальнейшего отпора доктору Мо. Они оба молчали, словно вели друг с другом внутреннюю перепалку. Наконец, чтобы выйти из тупика, доктор Мо произнес: – Выписать лекарство не проблема, но сперва мне придется его исследовать. – А почему вы до сих пор этого не сделали? – Мне не хватало помощника. Он вызвал из коридора Му Дафу, закрыл его глаза повязкой и попросил Жань Дундун встать позади него. Жань Дундун, недоверчиво глядя на действия доктора, продолжала сидеть на стуле. Доктору Мо пришлось обратиться к ней трижды, прежде чем она наконец выполнила его просьбу. – Подхватывайте его всякий раз, когда он будет падать назад. – Таково было задание доктора Мо.