– Покупателей не было, но приходили две дамы, расспрашивали о Полуночном Бароне. – Ведьма усмехнулась: – В городе такое творится, а они сплетни собирают. – Люди никогда не меняются, – подтвердил Высший. В отличие от этих двух заядлых пессимистов, я видела в визите дам и хорошую сторону: – По крайней мере, панику новость о Бароне не вызвала. – Пока просто никто не верит. – Улиса еще раз с опаской посмотрела на Высшего. Она, как ведьма опытная, очень хорошо чуяла грядущую беду. Барон ее взгляд встретил недоброй улыбкой. – О, не сомневаюсь, что очень скоро весть обо мне из неправдоподобного слуха превратится в полноценную сплетню. С каждым его словом ведьма все сильнее бледнела; прижав ладони к груди, она медленно оседала, придавленная к полу его холодным голосом. – И я очень рассчитываю, что к тому времени ты научишься справляться с неуместными приступами безмозглого самопожертвования своей подруги. Улиса коротко простонала, готовая обещать все что угодно, лишь бы Высший отвел взгляд. – Вы же обещали! – Я бросилась к ведьме, попыталась ее поддержать, но свалилась на пол вместе с ней. – Барон! – Я обещал ее не наказывать. – Он нехотя отвел глаза, и ведьма шумно задышала, уткнувшись лбом в мои колени. – И не наказал, лишь высказал свои пожелания. Я нервно поглаживала Улису по спине, чувствуя свою перед ней вину. Ничего хорошего за весь день не сделала, зато столько проблем наплодила… – Прости меня, пожалуйста, – попросила я шепотом. Ведьма сдавленно фыркнула. Раздраженно звякнул колокольчик – Барон покинул нас молча. Не прощаясь. Я не могла бы с уверенностью сказать, кого из нас двоих это обрадовало больше. Глава 7 О втором отказе Улиса смотрела на меня с подозрением. О беспокойстве речи не шло – ведьмы не могли похвастаться человеколюбием и состраданием. – Может, стоит позвать Барона? – спросила она с сомнением после очередного короткого взрыва кашля с моей стороны. – Да не проклята я, простудилась немного, и все. Я вчера основательно промокла, да и случившееся с Аришами… – Меня передернуло. Я не успела еще научиться думать об их смерти спокойно. – К тому же амулет абсолютно цел. Желая успокоить ведьму, я вытащила его из-за ворота платья: полупрозрачный искристый камень жизнерадостно ловил отсветы усталого блеклого солнца – погода сегодня была немногим лучше вчерашней. Поутру, почувствовав недомогание, я первым делом амулет взялась проверять и еще хорошо помнила, как дрожали мои руки, а он раскачивался на цепочке, успокаивающе обычный. После случившегося сны мои расцвели зловещими красками ночных кошмаров, что лишь усиливало тревожность и вытягивало силы, ненавязчиво подтачивая здоровье. – И все же… – Так просто Улиса успокаиваться не желала. – Не терпится еще раз встретиться с Бароном? – с напускным равнодушием поинтересовалась я. Она нахмурилась и медленно покачала головой. Я опасалась его появления, боялась, что, узнав о моем глупом недомогании, Барон таки накажет ведьму. Улиса боялась того же. Раз уж ранения портят вкус жизненной силы, то и сопли, должно быть, тоже… – Шелла! – в магазинчик, спугнув мои угрюмые размышления, ворвалась Сатива. Я знала ее с раннего детства, она всегда казалась мне смелой, решительной и немного безрассудной. Безоговорочно восхитительной. Сатива одной из первых покинула деревню, не побоявшись неизвестности земель, в которых никогда не была. Не успели засохнуть венки на могилах ее родных, как она ушла. И, встретив ее многим позже, совершенно случайно, на улицах этого города, я не сразу поверила своим глазам. Она почти не изменилась, разве что стала увереннее и тверже. Конечно, мы отдалились и стали видеться редко. Пару раз в год – на праздники, но я никогда не забывала о ней. Как выяснилось, она обо мне тоже. – Что случилось? – спросила я, в беспомощной тоске ожидая плохих вестей. Сатива дрожала, ее платье нежного розового цвета утратило былой прелестный вид: юбка, лиф платья, даже рукава – все, вплоть до длинной золотистой тугой косы, было забрызгано темной, подсыхающей кровью. Я ничуть не удивилась ее явлению, даже не подумала о том, что ее кто-то мог заметить и остановить. Четыре улицы – не такое уж большое расстояние для опустелого тихого города. Проклятие и страх не выпускали горожан за порог. Люди еще не знали, что происходит, но понимали – все это не к добру и лучше поберечься. Никто им еще не сказал, что опасность не бродит по улицам города, она засела в их домах и даже не прячется. Демонстрирует свое присутствие кашлем, температурой, болезненной слабостью и вялостью. Смертельная опасность находилась у всех на глазах, и люди могли бы ее увидеть, если бы знали, куда смотреть. – Она… она, а я… – Сатива задыхалась. – Я не знала, куда мне идти… – Принесу воды, – коротко отчиталась Улиса и скрылась за дверью в жилые помещения. Я поспешила к подруге. Ту сильно трясло, и стоило мне прикоснуться к ней, как она шарахнулась назад. – Сати, успокойся. – Она на меня напала, – потерянно пробормотала девушка, позволив мне приобнять себя и увести в небольшую комнатку, которой я пользовалась в основном для осмотра покупателей. Просто поразительно, насколько крепко порой люди готовы верить простой травнице, товар которой всегда помогает. Мне и болячки свои с охотой показывали, для лучшего, так сказать, понимания ситуации с моей стороны, и кровью для особенно сложных препаратов делились, и никто не опасался, что я использую это им во вред. Даже зная о моей дружбе с ведьмой. Конечно, быть может, кто-то и боялся, но открыто мне об этом не заявляли, а я предпочитала не искать в лицах покупателей сомнения и страх. Только в комнатке, после воды, щедро сдобренной успокоительными каплями, Сатива смогла рассказать, что случилось. – Моей хозяйке последние дни нездоровилось, – заговорила она, и голос ее дрожал. – Температура, кашель, частые головные боли и слабость – ничего необычного. Она женщина немолодая и не могла прожить года, чтобы не приболеть пару раз. Но… Сатива запнулась и попросила еще воды. Переглянувшись с Улисой, я уверенно передала той пустой стакан – ведьма, не возражая, отправилась его наполнять. О хозяйке дома, где Сатива снимала комнату, я уже пару раз слышала: некоторые жизненные новости, что, по мнению подруги, непременно следовало рассказать мне в редкие наши встречи, касались дамы Фэншес – вдовы, имеющей не самый легкий и покладистый характер, дочку на выданье и пять комнат, которые можно было сдавать. К тому моменту, как Улиса вернулась с полным стаканом, успокоительные капли начали действовать и Сативу перестало трясти. Она все еще порой вздрагивала и невольно всхлипывала, но могла связно мыслить и говорить. – Вчера вечером я сделала для нее специальный отвар, прописанный целителем, заварила и отнесла. К тому времени она уже спала… как мне показалось. – Сатива беспомощно посмотрела на меня. – Все было как обычно, совершенно нормально, я не могла представить, что что-то может пойти не так. Сегодня утром она не спустилась к завтраку, и ее дочь Фанси отнесла еду наверх. После этого я ее уже не видела, но не придала этому особого значения. В свой выходной я просто не хотела думать о плохом. Вчера вот, например, у нас сломалось сразу несколько швейных машин, полдня их чинили, работа встала, выработки никакой… Сатива с детства любила шить и, попав в город, умудрилась очень удачно устроиться швеей. Еще она легко отвлекалась и переключалась с одной темы на другую – тем быстрее и охотнее, чем страшнее и болезненнее была изначальная тема разговора. В таких случаях ее всегда приходилось направлять в нужную сторону. – Это все очень неприятно, – согласилась я, – но давай вернемся к проблеме с твоей хозяйкой. Мои слова вызвали сдавленный, чуть истеричный смех. – А нет больше никаких проблем, потому что хозяйки нет. Вернее, теперь по дому ходит мертвяк, представляешь? Настоящий мертвяк в ночной сорочке с оборочками… – проговорила она с жутковатой веселостью. Осеклась и мрачно добавила: – Впрочем, кто эти оборки будет разглядывать среди кровавых пятен? Дама Фэншес, вероятно, умерла ночью и утром поднялась. Съела свою дочь, после ненадолго впала в полудрему. Покой ее был нарушен ближе к обеду, когда на кухне вновь началась возня, а в столовой собрались пять молодых воспитанных девушек и, как это свойственно молодым и воспитанным девушкам (когда они собираются вместе, их уровень воспитанности просто зашкаливает), очень громко и весело принялись обсуждать недавние сплетни. В обычные дни их энтузиазм остужала холодность дамы Фэншес, но в этот раз они чувствовали свободу. Недолго. Хозяйка дома спустилась вниз, дабы продемонстрировать свое недовольство неподобающим поведением квартиранток и съесть заодно пару сердец. – Улиса, надо рассказать командору… – Я схожу в управление! – выпалила она. – А ты сиди здесь и не смей даже носа показать на улицу, поняла? Я послушно кивнула. Ни мне, ни тем более ей не хотелось нарваться на гнев Барона… повторно. Пока Улисы не было, я успела втащить на жилой этаж Сативу, вялую и безразличную после второго стакана успокоительного; приготовить ей ванну, выбрать платье, которое на высокой изящной фигуре если и не сидело бы сносно, то хотя бы не висело безразмерным, но обидно коротким мешком. Платьев таких, к сожалению, у меня почти не было. Пришлось вытаскивать старое, нежно мною хранимое как память о том, что не всегда я была хозяйкой этого магазина. Когда-то я была здесь простым работником – напуганной от вида города тощей деревенской девчонкой, носившей одежду на два размера меньше сегодняшней… На выцветшую и потертую ткань бледно-сиреневого платья страшно было смотреть, но оно оказалось всяко лучше заскорузлого от впитавшейся и высохшей крови платья Сативы. * * * Капитан с уже знакомым мне лейтенантом Мабэти и двумя капралами из личной десятки Бэйса объявился ровно в тот момент, как переодетая в мое платье очередная жертва встречи с последствиями проклятия села за стол, покорно согласившись на предложение выпить чаю.