– Что? – спросил он, когда делать вид, что не замечает моего взгляда, уже не получалось. – Вы ведь правда можете помочь. Разобраться с этим проклятием, пока не пострадало еще больше людей. – Мне не сложно было это говорить. И совсем не страшно. – Я понимаю, что мы об этом уже говорили, но… пожалуйста. И тогда выпивайте меня хоть до дна. Я в смятении осеклась под его удивленным взглядом. – Ты пытаешься подкупить меня тем, что и так принадлежит мне? – не поверил Высший. Подался вперед, пытливо глядя мне в лицо, следя за тем, чтобы слова его точно дошли до меня и прочно засели в мозгу. – Дорогая, ты вся моя, до последнего вздоха. Если я пожелаю, заберу твою жизнь прямо сейчас, для этого мне вовсе не нужно твое разрешение. Яростное, но слишком детское желание бросить ему под ноги мою жизнь, запальчиво предложить сделать мне большое одолжение и забрать ее прямо сейчас тушило понимание, что Барон может согласиться. Шанс невелик, все же я – его единственное развлечение как минимум в этом городе, но… что, если нас таких несколько? Где-то же он пропадает постоянно. И откуда-то приходит то веселый, то злой, попеременно. И что, если я не самое вкусное блюдо? В том, что самое проблемное, – даже не сомневаюсь, но насколько интересное?.. – Я видел много ваших войн. Междоусобицы, кровавые захваты территорий, заговоры и перевороты. И я лучше тебя знаю людей. Они злые, жестокие, подлые и трусливые. – Барон прищурился. – И жадные, разумеется, жадные. Они не заслуживают моей помощи. И уж вовсе не заслуживают твоей жалости. – Не все плохие, – нахмурилась я. Барон пожал плечами, у него было свое мнение на этот счет. – Поодиночке – возможно. Вероятно, с некоторыми из них даже можно иметь дело. Но ты когда-нибудь видела толпу? Видела, как меняются все эти приветливые, добрые лица, встречающиеся тебе каждое утро? В людях нет ничего хорошего, просто в одиночку они боятся показывать свою суть. Я подавленно молчала. Мы не идеальны, в нас действительно много плохого, но это же не повод позволять нам так страшно умирать. В конце концов, в людях так же много и хорошего… что бы Барон ни говорил. – Я уже однажды совершил ошибку, ты знаешь, чем все закончилось, – тихо напомнил он. Улиса, закаменев, сидела на своем месте и, кажется, даже не дышала, боясь привлечь к себе внимание Высшего. И лишь глаза жили на ее бледном застывшем лице. По стеклу, еще редкие и ленивые, застучали первые капли дождя. – Здесь нет драконов, – пробормотала я уныло. – Не дракон убивал жителей города. Даже не я. На моей совести жизни тех, кто мне верил и находился достаточно близко в момент нашего сражения. Остальные убивали себя сами: затаптывали упавших, бросали слабых и беспомощных. Многие спасали лишь свои жизни. – Высший усмехнулся. – И, знаешь, не спасли. Глава 8 О свершившемся Еще три дня Бэйсу при неоценимой поддержке градоправителя удавалось держать все под контролем… хотя бы создавать видимость, что у них все схвачено. Хотя введение комендантского часа и принудительных обследований у целителей совсем не походили на контроль над ситуацией. Люди начинали беспокоиться и что-то подозревать… Обо всем этом я узнавала от Улисы, которой, в отличие от меня, выходить за порог разрешалось. Она выходила, добывала пропитание и новую порцию сплетен – на волне еще не до конца оформившихся, но крепких страхов и переживаний бояться ведьмы горожане на время перестали. Я все отчаяннее кашляла, изводя Улису своим полудохлым видом, температурой, слабостью и вечными соплями. Барон с того злопамятного ужина больше не появлялся. Может, обиделся на мое упрямое желание спасти всех за его счет, а может, исследовал Темные земли в поисках каких-нибудь новых заслуживающих внимания кондитерских. За все три дня в мой магазинчик заглянуло всего пять покупателей – трое из них были стражниками. На четвертый день умертвия вышли на улицы. На нашей улице первые оживленцы появились только вечером. Мы с Улисой уже собирались закрывать магазин, а я всерьез рассматривала возможность завтра его и не открывать. Провести весь день в постели, отболеть свое, так сказать, – никогда еще я не болела так сложно и долго, потому этот случай заслуживал особенного внимания. Мы не заметили, когда он пришел: за окном уже стемнело, и щедрое освещение внутри магазинчика делало оконные стекла похожими на зеркала. Что творится на улице, мы узнали, лишь когда Улиса выключила светильники у окон. Выключила, рассеянно глянула в зловещую темноту окна и отшатнулась, сдавленно ругаясь. Оживленец царапал стекло пальцами, прижимался к нему губами и невидяще смотрел на нас омертвелыми блеклыми глазами. Аккуратная, некогда русая борода потемнела и слиплась от засохшей крови, бледная щека от уха и до глаза была рассечена – кто-то защищал свою жизнь как мог, и мне очень хотелось верить, что ему удалось сбежать. Хоть кому-то. – Шелл, – хрипло позвала Улиса, когда, привлеченная ее бранью, я подошла узнать, что произошло, и сама чуть не ругнулась, – плохи дела. – Это господин Тартен, – шепотом отозвалась я, – цирюльник с соседней улицы. Он у меня смеси брал для распаривания. – Дождь делает их беспомощными, – вдруг сказала Улиса. – Что? – Дождь смывает запахи, – туманно отозвалась она, но, перехватив мой непонимающий взгляд, неохотно пояснила: – Посмотри на его глаза: они затянуты смертельной пеленой; умертвия мало что видят. – Хочешь сказать, они ориентируются по запаху? – В основном, – кивнула ведьма. – Их ведут запахи и звуки, первые дни – остатки зрения. Если бы сегодня шел дождь, как это было вчера или позавчера, он бы не вышел, даже если закончилась… пища. Но погода нынче не на нашей стороне. Меня передернуло. – И откуда ты это знаешь? – Ты же не думаешь, что ведьмами рождаются? – усмехнулась она. – Во время обучения нам преподают общий курс некромантии. От одного из соседних зданий раздался громкий душераздирающий визг. Мы переглянулись. Вероятно, наше умертвие было не единственным. – Не завидую я командору, его ждет непростая ночь, – покачала головой Улиса. – Ждет, – согласилась я и поспешила к прилавку, планируя вызвать стражу и предоставить им разбираться с умертвием. Руки подрагивали, когда я до упора вдавила кнопку тревоги. * * * Стража прибыла быстро. Три незнакомых капрала и неизменный лейтенант Мабэти. Казалось, мироздание чувствует, как мы друг другу неприятны, и развлекается тем, что сталкивает нас вновь и вновь. Узнать у лейтенанта что-нибудь важное не удалось, он был, как всегда, неразговорчив и обезоруживающе равнодушен – глядя в его утомленное, пустое лицо, я и сама теряла весь запал. Пока один страж затаскивал обезвреженного господина Тартена на телегу, а двое других неподалеку разбирались с еще одним поднявшимся, что досаждал магазинчику тканей, я еще старалась допытаться, как продвигаются поиски проклявшего, что с моей подругой и много ли умертвий покинуло свои гнезда, отправившись на охоту. Но спустя минут десять сама сделалась вялой и тихой. Боевой запал мой угас, погребенный под усталой невозмутимостью лейтенанта. Покинули нас стражи быстро, оставив в память о случившемся лишь разводы на стекле – последний привет от господина Тартена – и горький запах табака – один из капралов курил не переставая, одну папиросу за другой. Как он утверждал, табачный дым отпугивает запах смерти – самое то при работе с мертвыми. Из полуоткрытой входной двери тянуло сыростью – ее стоило бы закрыть, активировать защиту, подняться на жилой этаж и выпить чаю. А потом долго и основательно отогреваться в ванне, чтобы сон мой был особенно крепок и глубок. – Когда это кончится? – спросила я у Улисы, раздраженно захлопнув дверь, и слишком резко активировала защиту: по дверному косяку скользнуло несколько искр, а я отшатнулась назад, тихо ойкая и тряся обожженной рукой. – Хороший вопрос. – Ведьма, потерянная, стояла посреди магазина, не зная, чем себя занять. – Вероятно, когда-нибудь. – Пойдем наверх, поужинаем, – решила я, хотя есть совсем не хотелось. Улиса пожала плечами, она готова была согласиться на любое предложение, лишь бы найти для себя дело. Вечер прошел в унылой тишине. Ведьма изводила себя мыслями о том, что мы не успели покинуть город и теперь вынуждены в неведении и тревоге дожидаться развития событий. Надеясь на градоправителя, Бэйса и нашу доблестную стражу. Я думала о Бароне. Он не появлялся уже несколько дней, и это нервировало. Обещал же приходить каждый вечер. И не приходит. С одной стороны, это радовало – болезнь обессилила меня полностью, мне просто нечем было с ним делиться. И наступление сумерек я каждый раз встречала в нервном нетерпении, готовая к опасному недовольству Высшего, но он не приходил, и я выдыхала с облегчением. С другой стороны – он не приходил, время шло, и моя тревога ширилась. Из-за всего, что творилось в городе, я не могла не думать о плохом… Покосившись на кухонную раковину, я рассеянно потерла бинты, под которыми неохотно заживали следы от укуса; еще пара дней – и я точно решусь пожертвовать несколько капель крови для призыва Барона. Просто чтобы убедиться, что он меня игнорирует, а не умер где-нибудь страшной смертью. Пока на такое безумство банально не хватало духу… да и здравый смысл был еще жив. – Шелл, тебе плохо? – обеспокоенно спросила Улиса, отвлекая меня от безумных мыслей. – Ты совсем бледная. – Нет, все хорошо. – Я кашлянула и исправилась: – Все как обычно.