Порывы ветра приносили с реки ни с чем не сравнимый запах воды и грозный шум ее буйного течения. Быстроводная неустанно и яростно несла свои воды на восход, желая соединиться с рекой Тягучей и завершить свой сложный путь в море. Барон медленно отвернулся от ворот. Железных, высоких и на первый взгляд неприступных, украшенных искусно выдавленным гербом рода – вставшим на дыбы конем, виртуозно балансирующим на древке стрелы. – Что-то не так? – спросила я, заметив его сомнения. – Сейчас я не чувствую в этом доме смерти, – сказал он, – но след ее отчетливо различим… – Четыре дня назад мы забирали отсюда умертвие. После недолгой болезни, если верить слугам, скончалась кухарка, – сдержанно пояснил Санхел. Следующим воротам от Барона досталось. Они со стоном прогнулись внутрь, запор с хрустом разломился, невдалеке послышался испуганный матерный вскрик. Неудачливый садовник, как раз подравнивавший кусты вдоль дорожки, спасение свое в этих же кустах и нашел. Исцарапанный, но живой, он с ужасом смотрел на то, как мы поднимаемся по лестнице к входной двери: решительный и раздраженный Барон впереди, вялая, но упрямая я следом, поддерживаемая предупредительным Санхелом под руку, и замыкающая шествие троица разочаровавшихся в жизни констеблей. Этот дом встретил нас защитой не только от обычных грабителей или взломщиков, но и оберегом от самого Барона – древней рунной вязью, вырезанной на дверном косяке и щедро напитанной кровью. Но ничто не могло остановить Высшего. Дверной косяк треснул, а руны вспыхнули и затлели, уничтожая сами себя. Визг растревоженных женщин, собравшихся в гостиной выпить чаю и посплетничать и оказавшихся невольными свидетельницами нашего явления, оставил Барона преступно равнодушным. – Нам наверх, – сказал он, уверенно направившись к лестнице. Мы, как привязанные, последовали за ним. Кто-то из констеблей попытался извиниться перед дамами. Его не слушали. Барон точно знал, куда идти, его вела смерть… свершившаяся, как думала я. Свершающаяся – как оказалось. В постели, потерявшись среди подушек, лежала женщина. Осунувшаяся, бледная, больная и едва живая. Едва дышащая. Чуждая этой нежной кремовой комнате, собранной из кисеи, атласа и сандалового дерева. – Она умирает, – тихо сказала я, глядя на изможденное лицо, запавшие глаза и растрескавшиеся губы. Каждый ее вздох был милостью жизни, женщина уже не принадлежала этому миру, но и тот, другой, неизведанный, неизвестный и страшный, не спешил ее забирать. Я смотрела на нее и чувствовала, как шевелятся волосы на моей голове. Она стояла на пороге смерти. Я стояла на пороге смерти. Но мой порог благодаря Барону был крепче. – Умирает, – подтвердил очевидное Барон. – Полагаю, о ней вам тоже никто не доложил, капитан? Санхел скрипнул зубами. – Был приказ… – Кто-то всегда выше приказов. – Барон покачал головой. – Люди. Никто не посмел сказать и слова, когда Санхел отправил одного из оставшихся констеблей в управление. Присутствие Барона делало людей странно тихими и покорными. * * * Набережная упиралась в тупик Смотрителя и насчитывала восемь особняков. Восемь особняков, осмотр которых занял у нас весь день. Владельцев трех из них мы даже не побеспокоили. Барон не видел смерти в тех домах и смысла тратить на них время. Еще в трех все разрешилось довольно просто. Полуобморочные после встречи с Высшим, хозяева безропотно позволяли капитану вызывать людей из управления и проверять все комнаты на предмет еще каких-нибудь неучтенных умертвий, сверх тех, что были найдены сразу. В одном особняке нас встретили… своеобразно. Лорд Варети вынудил Барона задержаться больше чем на час. Больной исследовательским азартом, лорд не убоялся выпросить у Высшего дозволение на проведение некоторых научных тестов. Барон не возражал – его еще никогда не изучали. Я молча не одобряла эту бессмысленную трату времени, бессильная сидела на стуле в углу лаборатории, старательно игнорируя существование стеллажа по правую от меня руку. Стеллаж этот являлся гордостью лорда и состоял более чем из сорока экспонатов: надежно закупоренные, виртуозно заспиртованные в пузатых бутылях, они являли собой разнообразные части тел и внутренние органы. Начиная от глаз и заканчивая сердцем. Некоторые из них были довольно свеженькими, именно на их мертвый «запах» и пришел Барон. И остался надолго. Когда мы покидали гостеприимный дом сквозь выломанные двери, Барон рассеянно улыбался. Впрочем, хорошее настроение его продержалось недолго. В последнем доме нас встретили негостеприимно. – Почему защита не сработала? – подозрительно спросила я, когда входная дверь была выломана. Полумрак прихожей оказался странно тих. – Хороший вопрос, – пробормотал Барон. Санхел, не теряя времени даром и не спрашивая ни у кого дозволения, отправился осматривать комнаты первого этажа. Барон, расстелив на ступенях камзол, предложил мне присесть… не предложил даже – приказал. Сел сам, похлопал по месту рядом с собой и хмуро велел: – Садись. Я замешкалась. – Садись, – повторил он. – Едва ведь на ногах держишься. – Тяжело за вами поспевать, – пожаловалась я, рухнув рядом. – Зачем вообще за мной увязалась? – Лучше так. Все это… – я осмотрела пустую, будто бы заброшенную прихожую, – отвлекает. Работы в магазине все равно нет, делать нечего. У меня слишком много свободного времени на глупые мысли… не хочу. На втором этаже раздались неуверенные медленные шаги. Барон обернулся. Я откинулась назад, запрокинув голову, и в перевернутом мире увидела, как над нами, покачиваясь наверху лестницы, застыл мужчина. Небритый, неопрятный, в заношенной рубахе до колен и без штанов. Правой рукой он держался за перила, в левой сжимал полупустую бутыль с чем-то алкогольным. – Вы кто такие? – прохрипел он. Заметил выбитую дверь и потемнел лицом. – Как вы посмели! Да вы хоть знаете, кто я? Курвины дети! Я закрыла глаза, приготовившись не смотреть на то, как Высший будет поедать наглеца. Он меня удивил. Неторопливо поднявшись, Барон поддернул рукава рубашки, оправил жилет, стряхнул с манжета невидимую пылинку и только после этого посмотрел на лорда. – Какой хороший вопрос. – Он оскалился и, вместо того чтобы избавить мир от одного недоумка, спросил: – А ты знаешь, кто я? И в глазах его медленно разгорелись звезды. Притушил он свечение своих зрачков, лишь когда лорд рухнул без чувств, то ли запоздало осознав, кто явился к нему в дом, то ли устав бороться с опьянением… – Теперь знает, – зачем-то сказала я. – Барон! – Из глубины коридора показался бледный и взволнованный капитан. На потемневшем от бессильной злости лице красными угольками горели глаза. – Вам стоит это увидеть. – Увидеть? – удивился Высший. – Что? Санхел посмотрел на меня и сказал: – Пойдемте. – Ну пойдемте, – проворчала я, крепко вцепившись в перила и неловко подтягивая себя вверх, с трудом поднимаясь на ноги. – Нет. Вам, Шелла, лучше остаться здесь. – Это еще почему? – удивилась я, переглянувшись с Бароном. Он нахмурился, но вместо того, чтобы поддержать меня, велел Санхелу: