Отчаянно желая вспомнить что-то еще, Фрэнсин сделала шаг вперед… Рука на ручке двери, детская рука. Ее это рука или рука Бри? Она чувствовала свой детский страх, не ставший менее ужасным, несмотря на то, что с тех пор прошло пятьдесят лет. Громкий шепот… Ужасный гнев… Нет, ненависть… Слова, просачивающиеся в маленькую щелку, в которую заглядывает Фрэнсин. Слова, не имеющие большого значения, но полные ярости… Удушающая духота редко открываемой комнаты, давящая на Фрэнсин. Мамина спина, повернутая к ней… Мамина корзинка с принадлежностями для шитья на столе… Здесь кто-то есть… Он. Он вернулся домой раньше обычного… Подавленный вздох ужаса… Ее или Бри?.. Или мамин?.. А этот крик? Кто-то завопил: Бри… Они убегают, их преследует страх… Бри бежит впереди, мчится по кухне, выбегает на солнце… На лицо Фрэнсин лил дождь, рассеивая воспоминание о солнечном свете, но не о пережитом ужасе. Тяжело дыша, она закрыла глаза и подставила лицо дождю, который смешивался со слезами, хотя она даже не осознавала, что плачет. Крепко обхватив руками свою худую грудь, начала раскачиваться, пытаясь успокоить себя. Фрэнсин не сразу успокоилась достаточно, чтобы открыть глаза. Тучи продолжали проливаться дождем над Туэйт-мэнор, создавая обманчивый сумрак. Дождь скапливался вокруг покосившихся дымоходов, сбегал по крыше к окнам с многочастными свинцовыми переплетами, словно потоки слез. Осторожно, словно ее воспоминание было разбитой яичной скорлупой, Фрэнсин внимательно присмотрелась к нему и рассмотрела со всех сторон этот свой детский страх. Вряд ли этот страх был ей в новинку, наверняка она испытывала его много раз – ведь, несомненно, ее родители часто ссорились, и ей не раз случалось слышать их ссоры. Они ссорились из-за Бри… Но что такого ужасного сделала Бри, что Он так завопил? Что-то с этим воспоминанием было не так, что-то в нем выбивалось из общей картины. Но как бы Фрэнсин ни старалась, она не могла понять, что именно. Судорожно вздохнув, она вдруг заметила, что что-то сжимает в руке. Разжала пальцы – это была карточка Констейбла; теперь та была смята и влажна. Фрэнсин фыркнула и направилась на кухню, чтобы выбросить ее в мусорное ведро, затем остановилась. Почему бы нет? Какой может быть вред от того, что она пойдет в ресторан и поужинает с мужчиной? Ведь дан ответ «да», а она не привыкла нарушать данное слово. К тому же так она сможет выбраться из дома, а ей это необходимо. Возможно, оказавшись в другой среде, вдалеке от вакуума, в который превратился ее дом, она сможет начать мыслить яснее… Но эта мысль продержалась в ее голове не более двух секунд, после чего Фрэнсин вспомнила о сопутствующих проблемах. Ведь в возрасте пятидесяти пяти лет она пойдет на свое первое в жизни свидание. В смятении Фрэнсин резко села, затем опять встала. Что она наденет? У нее не было ничего, кроме твидовых юбок, практичных, похожих на мужские рубашки блузок и брюк, в большинстве своем принадлежавших когда-то ее матери. Что надевают на свидание?.. Боже, макияж! Она же никогда не красилась, и у нее нет никакой косметики. Но тут Фрэнсин немного воспряла духом – ведь она знает ту, у кого ее полно. Взбежав по лестнице, она постучала в дверь Мэдлин и торопливо вошла, не дожидаясь ответа. Мэдлин села, подтянув одеяло к подбородку, и в недоумении посмотрела на сестру. – В чем дело? – хрипло спросила она. – Что-то произошло? И почему ты такая красная? – Мне нужна твоя помощь, – вырвалось у Фрэнсин. На лице Мэдлин изобразилось изумление. – Моя помощь? Тебе же никогда не бывает нужна ничья помощь. – Пожалуйста, Мэдди. Я… – Фрэнсин замялась, затем быстро выпалила: – Мне надо… сегодня вечером я иду на свидание. Мэдлин ошеломленно разинула рот, затем рассмеялась. – Ты? На свидание? Ты же старая дева до мозга костей. У тебя даже нет знакомых мужчин, которым было бы меньше ста лет! Фрэнсин сжала зубы и повернулась, чтобы уйти. – Ладно, неважно, – пробормотала она, чувствуя, как в ее груди зашевелилась обида. – Погоди! Извини. – Мэдлин вскочила с кровати, оборвав смех. Уже взявшись за ручку двери, Фрэнсин остановилась, повернулась и кивнула. – Ты конечно же права. В моем возрасте нелепо даже думать о подобных глупостях. Мэдлин улыбнулась. – Никогда не поздно. – Ее улыбка стала еще шире. – Это будет так здорово! Ты как чистый холст. И у меня есть платье, которое подойдет тебе идеально. Оно прекрасно оттенит твои глаза. – А что не так с моими глазами? Мэдлин рассмеялась. – Ничего! Я всегда считала, что они у тебя довольно красивые, этакая смесь зеленого и золотого. – Они зелено-карие[16]. Мэдлин надулась. – Зелено-золотые. Если называть их зелено-карими, звучит скучно. А с кем свидание? – С Констейблом, – смущенно ответила Фрэнсин, чувствуя, что у нее пылают уши. – Тодд Констейбл? – Да. А что тут не так? Мэдлин ошеломленно покачала головой. – Но он же твой постоялец. – И что с того? Он же порядочный человек. – И привлекательный, – проворчала Мэдлин. – Я надеялась, что он пригласит на свидание меня. Фрэнсин молчала. И о чем она только думала? Мужчины не выказывали интереса к другим женщинам, если рядом находилась Мэдлин. Она не может пойти на ужин с Констейблом. – Оставь, – сказала она. – Я все-таки не пойду. Ты права. Я веду себя глупо. – О, перестань! – Мэдлин потянула ее к кровати, толчком заставила сесть, затем открыла гардероб, набитый разноцветной одеждой из шелка, хлопка и других тканей, названий которых Фрэнсин не знала. – В какое время он за тобой заедет? – В восемь. – Черт возьми… Значит, у нас мало времени. Сейчас уже больше четырех, – сказала Мэдлин, посмотрев на свои часы. – Четырех? Сейчас же еще утро. – Фрэнсин поглядела в окно, но не смогла определить положение солнца, поскольку его скрывали облака. Неужели она в самом деле столько времени проспала на кухне? – Нам надо поехать в Уиндермир, – сказала Мэдлин. – Это зачем? – Фрэнсин показала кивком на набитый гардероб. – Наверняка тут для меня что-нибудь найдется. – Платье – это еще не все. Нам надо навести на тебя лоск. Например, выщипать брови. Тебе когда-нибудь выщипывали их? – Нет. – Фрэнсин пощупала свои брови. – С ними у меня и так все в порядке. Совершенно нормальные брови. Мэдлин закатила глаза. – Им надо придать форму, чтобы твои глаза выглядели больше. – Нет! – рявкнула Фрэнсин. Она не имела никакого желания расставаться с частью своих бровей. – Мне хватит и того, что есть у тебя здесь. – Но тебе нужен маникюр. Ты видела состояние своих рук? Фрэнсин села на свои руки, зная, что в них так въелась грязь из сада, что ее больше невозможно вычистить из мелких складок. Она возмущенно уставилась на сестру. – Ты зануда, Фрэнсин! – воскликнула Мэдлин и, постучав пальцем по губам, окинула сестру взглядом, который Фрэнсин сочла бы оскорбительным, если б ей срочно не была нужна помощь Мэдлин. – Иди и прими ванну. Мне надо подумать. – О чем? – в недоумении спросила Фрэнсин. – Мне нужно только одно – платье. Мэдлин опять повернулась к гардеробу. – Иди, Фрэнсин. И вымойся как следует. Я хочу, чтобы, вернувшись со свидания, ты сияла. – Она замолчала, внимательно посмотрела на сестру и, сощурив глаза, прошептала: – Он и тебе причиняет вред… Когда это началось? Фрэнсин пощупала синяк на своем плече. Он почти не болел. – А ты видела свою шею?