– Он рыдал не поэтому. 26 июля 1969 года Маленькие дети плохо понимают, что такое смерть, если раньше не сталкивались с ней. Сестры Туэйт были не готовы к смерти близкого им человека, и ни одна из них по-настоящему не поняла, что их мир раскололся, что он разбился вдребезги. Но Бри понимала чуть больше остальных. Она видела маленькое тело Монти и отметила про себя его неподвижность, его бледность. – Что ты натворила, Бри? – резко спросила Агнес. – Мы не согласны получить из-за тебя трепку. Не согласны! – Вы что, не слышали? – закричала Бри; по щекам ее ручьями текли слезы. – Монти умер. Он упал в колодец. Агнес, которая была немного старше, поняла, что к чему, и сообразила, какие последствия это может иметь для них всех. И, прижав к груди свою сине-белую собаку, начала сосать одно из ее ушей. – Мама кричит, – сказала Розина, глядя то на одну, то на другую из своих старших сестер. И засунула в рот большой палец. – Мама никогда не кричит, – возразила Агнес. И округлила глаза в попытке сдержать слезы. – Что же нам делать? – Мы спрячемся. В лесу. Бри отвела своих сестер на первый этаж, затем остановилась в вестибюле. Она машинально повернулась в сторону кухни, но там все еще находились мама и Отец, крича друг на друга, так что этот выход был закрыт. Он ревел во все горло, и сейчас это было куда страшнее, чем все предыдущие приступы Его ярости. Мама всегда вела с Ним безмолвную войну; ее оружием было отвлечение внимания, спокойствие и почти никакого противодействия, чтобы не подпитывать Его ярость. Девочки никогда не слышали, чтобы мама давала отпор, как она делала сейчас. Хотя они не понимали этого, она сражалась за них. – Идем к парадной двери, – прошептала Бри. – Лучше к нам, – отозвалась Розина, продолжая сосать большой палец. – Это куда? – В наше тайное место. Виола кивнула. – Наше тайное место самое лучшее. Там нас никто не найдет. – Нет, Ви! – зашипела Агнес. – Не говори ей. Не обращая внимания на Агнес, Виола взяла Бри за руку и повела ее обратно наверх; Агнес и Розина шли сзади. Виола привела Бри на третий этаж, затем провела по длинной галерее, следуя за цепочками маленьких следов, хорошо видных на слое пыли, поскольку никто в их семье не заходил сюда часто, и за последние сто лет этот этаж стал похож на склеп. – Нам же не разрешают сюда ходить, – сказала Бри. – Ха! – усмехнулась Агнес. – Только не говори, что вы с Фрэнсин никогда не ходите сюда. Мы видели тут ваши следы. Бри состроила сестре рожу, решив проигнорировать это обвинение, которое, конечно же, соответствовало истине, и продолжая торопливо идти за Виолой. Та встала на цыпочки и включила свет. Старые светильники, обвитые паутиной, сплетенной целой колонией пауков, которые спокойно жили тут в течение десятилетий, осветили книжные шкафы, занимающие все пространство стен, от пола до потолка. Книги в переплетах, потрескавшихся от старости и отсутствия должного ухода, не интересовали девочек. С одной стороны на потемневшем полу стояли кресла с подголовниками, обитые лопнувшей кожей. Подойдя к книжному шкафу, примыкающему к окну, Виола подпрыгнула на половице, затем перескочила на соседнюю. – Что ты делаешь? – прошептала Бри, боязливо оглянувшись. – Посмотри. – Розина показала на широкую половицу, которая немного просела. Виола нажала на опустившуюся половицу, и та скользнула под соседние так, что открылась небольшая полость, похожая формой и размерами на гроб. – Как вы это нашли? – Бри была впечатлена и немного раздражена тем, что она сама не смогла обнаружить такое хорошее место. – Благодаря Рози, – ответила Виола. – Мы играли тут в классики, когда шел дождь, и Рози запрыгнула на нее. – Гениально! – Бри крепко обняла маленькую сестренку, которая расплылась в улыбке от сознания, что Бри хвалит только ее. – А теперь прячьтесь туда, и я поставлю половицы на место. – Тсс-с! – Агнес приложила палец к губам, затем придвинулась к Бри в поисках защиты, когда на лестнице послышались тяжелые шаги. – А ну, спускайтесь! – заорал Отец, затем послышался грохот, когда он врезался во что-то. – Когда я доберусь до вас, вас никто не спасет, даже сам Бог! – Залезайте туда! Скорей! – прошептала Бри, отцепив от свой талии руки Розины. Девочки залезли в полость, прижимаясь друг к другу, потому что там было мало места даже для трех маленьких детей. – Не забудь про Фрэнни, – напомнила Виола. Бри застонала. Из-за паники она совершенно забыла про Инжирку. – Должно быть… Должно быть, она все еще где-то в лесу… Не шумите, лежите тихо. Я выпущу вас, когда опасность минует. – Ты не должна говорить Фрэнсин о нашем тайном месте, – сказала Агнес, ложась на бок на дне полости так, чтобы Виола лежала, прижимаясь к ее спине, а Розина – к ее животу. Мягкую собаку она положила под голову, будто подушку. Бри заколебалась, поскольку имела твердое намерение все рассказать Инжирке. Видя ее нерешительность, Агнес уставилась на нее с подозрением. – Пообещай мне, что ты ей не скажешь! – потребовала она. Бри недовольно нахмурилась, затем кивнула. – Хорошо. Я обещаю, что не скажу Фрэнсин. Удовлетворенная, Агнес ухмыльнулась – она знала, что Бри относится к обещаниям серьезно и никогда их не нарушает. – Не забудь про нас, – прошепелявила Виола; ее голос был немного приглушен, поскольку она говорила, уткнувшись лицом в волосы Рози. – Не забуду, обещаю, – ответила Бри. Она взялась за половицу и задвинула ее, закрыв своих сестер. Половица была тяжелой и встала на место с глухим стуком. Бри застыла, напрягшись. Но не услышала ни бегущих шагов, ни криков. Выдохнув воздух, задержавшийся в ее легких, она в замешательстве посмотрела на половицы. Если б она не увидела, как девочки открыли эту полость в полу, то ни за что не поняла бы, что та находится здесь. Она посчитала половицы, начав считать от стены, чтобы точно не забыть, где находится та самая, затем торопливо вышла в галерею. Наверху лестницы Бри остановилась и прислушалась. Тяжелые шаги доносились со второго этажа. Она сломя голову сбежала по лестнице, пробежала по вестибюлю и проскользнула в кухню. Монти все еще лежал на столе. Теперь он был завернут в одеяльце, которое мама связала для него, вышив в одном из углов синий трактор. А под столом Бри увидела маму. Она скорчилась в позе эмбриона и лежала неподвижно. Слишком неподвижно. Опустившись на корточки со слезами на глазах, Бри прошептала: – Мама? И осторожно потрясла маму за плечо. – Мама! – позвала она и оглянулась, снова услышав рев отца. Он спускался по лестнице. – Мама! – позвала Бри опять и затрясла маму сильнее. Она зажмурилась и всхлипнула. Этот сдавленный воющий всхлип был порожден паникой, которая оставалась с ней еще с тех пор, как они с Инжиркой вышли из леса. – Бри? – Мать открыла глаза. – Мама! – Она наклонилась и прижалась к матери и зарыдала, уткнувшись лицом в изгиб между ее шеей и плечом. – Я думала, что ты умерла! – Монти, он… – проговорила мама, хрипло и приглушенно. Бри отстранилась и наморщила лоб в попытке унять плач. – Мама, мне так жаль, – прошептала она, испуганная выражением на лице мамы, от которого ее зеленые, как мох, глаза словно поблекли, посерели. – Это была моя вина. Если б я не рассердила отца… – О, Бри, – сказала мама и нежно коснулась щеки Бри. – Это не твоя вина, цветочек. Все мы слишком давно живем, боясь этого человека, и вот теперь дело дошло до такого… – Она медленно села, пощупала свой опухший глаз, расквашенные губы, разбитую скулу. Мать и дочь вздрогнули, когда гробовую тишину дома снова разорвал рев Джорджа Туэйта. Глаза мамы потемнели от ярости.