Дорога. Парковка. Лифт. Дверь. Дом. Войдя, мы тут же разошлись по своим комнатам. Как характерно для нас. Однако я переодеться не успела. Влад вошел с бокалом какого-то алкоголя. Он не пил за ужином, так как был за рулем. Я стояла в нижнем белье, когда он, открыв дверь, прошелся по мне взглядом и, сделав несколько шагов, сел в кресло. Я встала к нему лицом и поставила руки на свои бока. – Увидел что-то интересное? – Решил проверить, насколько по десятибалльной шкале ты мне противна, – ответил, отпив еще глоток. Внутри снова все напряглось. И только потому, что я была уверена – он лжет! – И как успехи? – Одиннадцать. – Полагаю, твои глаза жжет от отвращения. Поэтому не понимаю, почему ты все еще здесь и смотришь на меня полуголую. Он усмехнулся невесело и даже грустно. – Если откинуть тот факт, что ты трахалась с другим. Отдала ему то, что было моим, – горечь в его голосе… я слышала словно впервые, и это ранило меня так же, как и его. – Я смотрю и вижу твою красоту. И знаешь, Лида, это так бесит. Я почти ненавижу тебя за это. Я схватила длинную футболку-платье и натянула на себя, но, когда просовывала руки, Влад подскочил и схватил за нее. – Ни хрена подобного, – он дернул одежду вверх и легко сорвал с меня. – Ты что творишь? – взвизгнула. – Я же сказал, что мы поговорим. Значит, поговорим. Глава 17 Я застыла. Он стоял напротив меня и дышал очень шумно. Его грудная клетка ни на миг не останавливалась. А струи воздуха щекотали лицо. – Чего ты хочешь, Влад? Как-то слишком много внимания ты мне отдал. Это не вписывается в привычную картинку последних лет жизни, к которой я привыкла. – И ты пошла искать это внимание в трусах другого? – выпалил, и его желваки стали выделяться на красивом лице. Он не знал, что еще сказать, в отличие от меня. – На любые мои слова о наших проблемах ты ставишь во главу мою измену, произошедшую накануне, но не замечаешь главного, что было за эти годы. – Главное я как раз заметил, – вставляет, делая шаг ко мне, и нависает, пытаясь давить. – Сомневаюсь, – отвечаю, не обращая внимания на то, что сравнима с муравьем перед ним. – Ты перестал быть мужем и отцом по всем аспектам понятий этих двух слов, Влад. – А ты не виновата? И вот тут я взорвалась. Взорвалась, потому что вины в себе я ощущала теперь, когда успела поразмыслить о многом, очень много. – Не виновата? – подняв обе руки, толкнула его в грудь, на что он отступил от неожиданности на полшага назад. – Черта с два я не виновата. Я позволила тебе наплевать на нас. Я молчала. Сначала уставшая от маленького ребенка, мне казалось, что все пройдет, ведь как я могу требовать от тебя внимания, если сама не могу его тебе дать в полной мере. И да, – перебиваю саму себя, дав пояснение словам, продолжая размахивать руками, – это было идиотское решение. Потом она заболела. И я снова позволила тебе быть в стороне. Дальше зубы, из-за которых ты орал на меня. Что я хреновая мать, раз не могу справиться с ребенком, – он широко раскрыл глаза, будто сам об этом забыл. Сюрприз, черт подери. – Не нужно удивляться, ты кидал куда более обидные фразы. И я обиделась, – голос стал сиплым от накатывающих слез, вызванных воспоминаниями. – Когда я плакала в ванной от усталости, от того, что не могла справиться с дочкой, я чувствовала себя реально дерьмовой мамой. Которая только и могла, что лечить своей любовью к ней. Но разве я могла сдаться. Прийти и сказать, что я не справилась с главной ответственностью, которую на себя возложила? Не могла. Отвернулась и запрокинула голову, чтобы не разреветься в край. Сегодня слезам не место в этой квартире. – Так что, не говори мне о вине. Я ее предостаточно на себя взвалила. Ответа не последовало. Но мне пришлось обернуться к мужу, чтобы увидеть, как он о чем-то там размышляет. Он молчал долгих несколько минут. Я подошла к валяющемуся платью и подняла его, но моя рука вдруг оказалась в захвате его жесткой ладони. – Да ты издеваешься. Отпусти уже, – злость вскипела в крови и шпарила меня изнутри. – Почему ты пошла к другому, Лида? Блядь… – он выдохнул вместе с матом, сорвавшимся с губ, и развернулся, запустив в свои волосы одну руку, а вторую уперев вбок. – Я не понимаю. И по голосу, которым он сказал последнюю фразу, я знала, что он и правда не понимал. Что главное, не было единого слова, которое сказав, я ответила бы на вопрос. Это сидело внутри меня. Это как шкаф, в который я клала долгие годы все дерьмо. Не только связанное с мужем. Я убирала в него все-все-все. И наконец эти полки не выдержали забитые до отказа. Что-то внутри меня оборвалось в тот самый момент. Я просто… просто решила, что соглашусь и поеду со Львом. – Хотела почувствовать себя желанной, – ответила хотя бы что-то из той каши, которая варилась в моей голове. – Желанной? – Влад тут же замер. – Серьезно? – А что? Не могу? – Можешь, если у тебя за стенкой нет, твою мать, мужа. – То есть, я должна была пресмыкаться в надежде, что ты снимешь свои штаны и снизойдешь ко мне? Ты вообще охренел? Где же ты сам искал удовлетворение, Влад? Точно не в этой квартире и не со своей женой, которая у тебя за стенкой живет три года. – Ну ты и дрянь… – Отлично, кажется, с этим мы разобрались. Дергаю руку, но он не отпускает. – Зачем ты мне об этом рассказала? Чего ты вообще хотела этим всем добиться? – наступает на меня, потому что я начала отступать, упираясь в стену. – Прийти и жить как раньше? Делать вид, что ты по-прежнему обделенная жена? – Я о будущем не думала, а рассказала, потому что ты напирал на меня. – Напирал? Ты же так хотела быть желанной. Испугалась? – опускается на уровень моих глаз и хищно гипнотизирует, не позволяя оторваться. – Испугалась, – подтверждаю его домыслы. – Ты вдруг пришел, стал проявлять внимание. Я отвыкла от этого. И ты явно намекал на большее, начав с поцелуев. – А, ты вдруг о целомудрии вспоминала или о морали, так как первое с треском слила в унитаз? Попыталась оттолкнуть, но он точно скала прирос к своему месту и сканировал меня. – Уйди, я не хочу говорить с тобой. Мои чувства стали слишком уязвимы. Он слишком близко. Он слишком родной. Мы перешагнули много черт, которые нас разделили. И сейчас… этот момент… я чувствую то, что витает между нами в воздухе. Мне это не нравится. – Ты отказалась меня целовать, – щурится, и я замираю, когда он осознает, с чем был связан отказ. – Он целовал твои губы тоже? Поднимает руку и трогает мой рот. Обводит большим пальцем его по кругу и оттягивает нижнюю губу, надавив на нее. А я, уперев ладошки в стену позади просто стою. Еще до свадьбы он говорил: «Твои губы идеальны для моих поцелуев. Никто так не завораживал меня одним лишь поцелуем». – Не… – открываю рот сказать, чтобы не трогал меня, но лишь даю ему возможность протиснуть в рот свой палец, обхватив нижнюю челюсть крупной ладонью. – Отдала ему губы, не так ли? Как он тебя целовал? – говорит, поглаживая мой язык, а я стою, не шевелясь. Только дрожь в теле говорит о том, что я еще жива. Что я еще здесь. Влад обдает запахом крепкого алкоголя и, лизнув языком от уголка рта по верхней губе, всосал ее быстро и грубо. Дергаюсь, но он не отстает. Наоборот, муж подходит, полностью зажимая меня между стеной и своим твердым телом. Скопившаяся слюна начинает вытекать из уголка рта и он, наконец, вытащив свой палец, растирает ее по подбородку и щеке, при этом держа лицо крепко и грубовато. – Сейчас ты чувствуешь, Лида? Ощущаешь степень того, что тебя хочу я, – бедрами скользит по моим бедрам, и я чувствую его возбуждение. Даже его дыхание говорит о том, что он на грани.