Но моргнув, я словно механизм запустил, и все свалилось разом на плечи. Поэтому я просто обнял ее так крепко, как только мог и позволяло ее хрупкое тело. Глава 32 Лида Объятия. Как много в них чувств. Как много всего можно рассказать и поделиться одним лишь прикосновением к человеку. Мы не обнимаем всех подряд. Детей, родителей, своих любимых… Мы дарим им себя через это действие. Плохо или же хорошо нам, мы это делаем и пропитываемся эмоциями другого. Сейчас я напитывалась болью и отчаянием своего мужа. И пусть я не могла дышать, потому что он стиснул в какой-то момент так сильно, что я ощутила нехватку кислорода, но я бы ни за что не сказала ему об этом. Влад нуждался если не во мне лично, то вот в таких объятиях. Мои руки сомкнулись вокруг его сильного и мощного торса, и я ощутила то, что заставило меня поверить в будущее. Это на каком-то ином уровне, но это было здесь. Сейчас. Между нами обоими. Он сказал: «Спасибо», а я ответила: «Я всегда буду рядом». Поэтично и театрально, но это мы. Это наша суть. Многое останется под вопросом и пока мы не решим их, не сможем двигаться вперед, но секунда… это все, что нам было нужно. Мне и ему отдельно и вместе. Он не сказал больше ни слова, впрочем, они тут были не нужны. В кабинете нас ждала уже знакомая налицо женщина. Мы с мужем расположились с Владом на диване напротив и ждали, что нам скажут. После приветствия она дала нам рисунки Леры. Таких у нас дома было множество, но, как оказалось, в них есть нечто большее. – Вы видите, что на всех картинках кто располагается ближе к вашей дочери, кто дальше. Мы снова опустили головы и стало удивительным образом видно. Что они не просто идентичны по наполнению. Они были похожи еще кое-чем. Мама была рядом, а папа чуть дальше. Не очень далеко, но это теперь казалось под другим углом. – Сейчас я задам вам один вопрос, и вы должны хорошо проанализировать его и ответить максимально честно. Когда Лера чаще всего начинает заикаться? – Не понимаю, – сразу стала отвечать я, так как не улавливала линии, куда нас вела психолог. – В основном это происходит, когда она старается рассказать много и сразу. – Да, я знаю. Но тогда пусть звучит так – когда она волнуется чаще, при каких обстоятельствах? Я снова хотела ответить спустя минуту размышлений, но Влад резко выпрямился и заговорил сам. – Когда что-то рассказывает мне. Я повернула голову к нему, и снова все перевернулось. Всплыли фразы: «Не волнуйся. Расскажи папе с самого начала». – Спасибо, что так быстро нашли ответ. Поэтому следующий вопрос: «Что происходит в вашей семье?». Валерия очень тонко и ясно дает понять, что ей не хватает общения с отцом. Вы работаете много? Или вахтами? На этот раз Влад опустил голову. И рассказал ей все. Она кивала и кое-что записывала. – Так, я понимаю, как для вас это может выглядеть в свете событий, что вы пережили. Но, чтобы вы не надумывали, я не сказала, что виной всему ваша отстраненность. Проблема существует независимо от вас, Владислав. Я же толкую о том, чтобы нам нужно минимизировать проблему речи, изъять то, что заставляет ее нервничать и заикаться. А значит, вам стоит присмотреться к дочери. Ваша эмоциональная составляющая, разумеется, сопротивляется, но поверьте, Лера уже скоро станет здорова. Остаточные запинки в словах тоже со временем пройдут. Но вам как отцу, необходимо наладить контакт дочерью в принципе. Девочка вас любит, и она скучает. Более того, она ребенок и не понимает, почему папа так себя ведет. На данный момент прогресс великолепный. Следующая неделя станет более интенсивной. Возможно, она станет больше уставать. Но скорее всего, этого не произойдет, так как она отдается этому полностью. Выходные у нас в основном более расслабленные, занятий меньше, думаю, Лидии об этом уже сказали. Поэтому я предлагаю вам Влад остаться здесь, если это возможно или приехать в пятницу до воскресенья. Нам нужно посмотреть, каким будет состояние Валерии после того, как вы проведете с ней максимальное количество времени. – Я смогу приехать завтра после работы, – не колеблясь отвечает. – Отлично, – мы уже думали, что нам можно уходить, как она продолжила. – Я верно понимаю, что сейчас в вашей семье кризис? Мы с мужем посмотрели друг на друга. – Да, – отвечаю, не до конца понимая стоило ли говорить об этом ей. – Но мы, – Влад кладет руку на мою ладонь, – пытаемся его преодолеть. – Я спросила не для того, чтобы влезть не в свое дело. Мы здесь из-за вашего ребенка. И потому я должна знать о том, что происходит за стенами дома, где она живет. Полагаю мои слова о том, что вам сейчас придется уживаться на одной территории, не шокируют вас? Я не могу помочь ребенку тем, что посоветую вам разъехаться, уж если вы пытаетесь сохранить брак. Конечно, в случае невозможности, можно попробовать пояснить ребенку, почему так происходит, но сейчас… Простите, это вернет все на исходные или сделает хуже. – Нет, – Влад снова выступил вперед, пока я пронзенная ее словами пыталась понять, судьба ли это вмешивается, или просто случай дает шанс? – Я буду стараться, – поворачивается ко мне и смотрит в глаза, произнося дальнейшие слова: – Буду стараться, обещаю. Все, что мне остается это кивнуть ему, потому что внутри я была благодарна. А наши ошибки… они сейчас потерялись за стеной борьбы и желания помочь дочери. На время, но мы оставим их там. – Хорошо. Спасибо, что приехали и согласились встретиться. – Спасибо вам за помощь. Вышли на улицу и, наконец, смогли вздохнуть. – Даже не знаю, что сказать, Лид. – Ты о чем? – Ну у нас был договор, и я хотел поехать к родителям… – Влад, мы не можем сейчас думать об этом. Но если постараться, то мы можем воспользоваться этим правильно. – Ты о нас? – щурится. – Да. Я о нас. Когда мы немного отошли от корпуса, к нам навстречу побежала Лера и раскрыла ручки. – Давай, – уголки моих губ стали ползти вверх. – Только будь рядом. – Я всегда была рядом Влад… Всегда. Он вышел вперед и присел вниз, чтобы подхватить дочь и прижать ее к себе. Я повернулась и посмотрела на окна второго этажа, заметив у окна психолога, которая улыбалась и заметив мой взгляд просто кивнула, прежде чем отойти вглубь своего кабинета. Глава 33 Пифагор сказал, что для того, чтобы жить счастливо, необходимо жить в настоящем. Но что «настоящее» для меня сейчас? Дочь, которая радостно обнимает своего отца и сбивчиво рассказывает ему о том, что вчера они делали на уроке психологии? Как ходили в мини-поход с другими детьми? Или может то, как муж смотрит на своего ребенка и в его глазах помещается вся боль мира. А весь его мир – это она. Быть может, счастье – это то, как я изнываю внутри осознав, что чуть не потеряла любовь всей моей жизни из-за количества ошибок, не видимых мной по глупости, по неумению, из-за страха и готова работать над ними? А может это мы? Трое людей, которые только сейчас начали осознавать в чем смысл закатов и восходов, если они встречены порознь, а не вместе. Я люблю его, и я боюсь. Наше настоящее уродливо и неидеально. Но кто я судить об идеальности? Я признала все свои ошибки. А он? Осознал? Готов преодолевать? Ведь это не работа с девяти до пяти. Это двадцать четыре часа в сутки. Потому что и ночью я хочу ощущать объятия, а не холодную стену за спиной. Он говорит, что готов, но я спотыкаюсь на новой проблеме – вера. Это то, что прозрачно и незримо, но ощутимо больше всего. Я хочу быть уверена в том, что могу на него положиться, но, эй… Верит ли он мне достаточно, чтобы довериться? Ведь это я, та, что жила рядом и не видела ничего, кроме усталости своей и обиды. Я не видела, как мой муж тихо умирал внутри. Это и моя вина. Мы по уши зарыты в дерьмо своих страхов. И вот, нам дали лопаты. Я смотрю на него и говорю мысленно «да». Жизни. Ему. Себе. Радости. Свободе. Удовольствию. Гармонии. Это неотъемлемые связывающие одного-единственного слова – счастье.