По деревне давно ходили сплетни о дочке мельника. Поговаривали, что она ведьма. А теперь жители решили, что, наверное, она прокляла погоду и это её вина, что зима тянется и тянется без конца. Им не требовалось ни свидетельств, ни доказательств. Да и откуда им взяться? Крестьяне были невежественными и суеверными. И обвинения их зарождались на том, как необычно выглядела эта девочка: слишком бледная и изящная по сравнению с земляками и всегда державшаяся в стороне. Однажды старики собрались потолковать между собою – это и стало чем-то вроде суда над девочкой. Хотя, конечно, о настоящем правосудии тут и речи быть не могло. Напрасно девочка пыталась оправдаться. Она твердила, что ничего такого не делала. Что она невиновна. Но ей всё равно никто бы не поверил. Ведь от неё отреклась даже собственная семья. И чем упорнее она отрицала свою вину, тем упорнее остальные укреплялись в мысли, что она их прокляла. И сколько бы она ни умоляла ей поверить, её не слушали. Очень скоро старики собрались снова и решили, что девочка виновна. Её схватили и заперли в амбаре. Девочка была в ужасе. А крестьяне глумились на нею и угрожали. Детвора в восторге кричала, обзывая её ведьмой, и тут же удирала подальше, радостно хохоча. Старики постановили, что девочку следует наказать, чтобы деревня выжила. Её провели по всей деревне. Вокруг толпились зеваки. Они показывали на неё и кричали: – Зима! Вся их ненависть к лютой зиме обратилась на девочку. Они выгнали её из деревни. Ей ничего не оставалось, как скитаться по заледенелым болотам и замёрзнуть до смерти, тогда как остальные вернулись к теплу своих очагов. Они поверили, что, убив её, убьют и зиму. – Я проклинаю всех живущих здесь до конца времён! – закричала девочка на болоте. – И как зима, я буду всегда возвращаться! Утром крестьяне нашли замёрзшую до смерти девочку. Её бледные голубые глаза оставались открытыми. А кожа была почти такой же голубой, как глаза, и блестела от инея. Предсмертное проклятие, наложенное девочкой, просочилось в землю, а оттуда – в деревья и в дома, построенные на осушенных болотах. Оно успело проникнуть даже в стены школы, возведённой на том же месте, где стояла деревня, много веков спустя. И однажды, когда девочка вернётся… * * * – Так она правда оказалась ведьмой? – спросила Майя. – Нет, – нетерпеливо улыбнулась Зима. – Проклятию дала силу всеобщая ненависть жестоких крестьян. А девочка стала лишь зеркалом, отразившим их холодное зло. – Пусть так, но она всё равно должна была быть ведьмой, чтобы сделать такое, или… – не унималась Майя. – Я не была ведьмой! – выкрикнула Зима. Майя ошарашенно уставилась на неё. Ещё никогда она не видела, чтобы кто-то так поразительно менялся. До сих пор Зима походила на холодную отстранённую статую. Теперь же её лицо ослепляло ледяной яростью. – Итак, действие истории переместилось в наши дни, – продолжала Зима как ни в чём не бывало. – Точнее, как раз в сегодня. В школу пригласили учителя на замену, и он устроил урок со страшными историями про зиму. Но здесь оказался не только новый учитель, но и новая ученица. Её звали Зима. Её кожа белизной могла соперничать со снегом. Мистер Кумор попросил всех придумать страшные истории про зиму, и новенькая принялась писать и писать без конца, пока Майя глазела на неё, сидя рядом. Учитель спросил, не хочет ли кто-то прочесть свою историю, и четыре ученика согласились. Одна история была про снег, вторая про лёд, следующая про потоп, а последняя – про стужу. Потом Зима рассказала про девочку, жестоко убитую невежественными крестьянами, жившими когда-то там, где построили школу. Майя считала, что история, рассказанная Зимой, просто выдумка. Очередная история. Обычный плод воображения. Но это была не просто история. Девочка жила на самом деле. И её соседи-убийцы тоже. И они взаправду выгнали девочку на мороз умирать в одиночестве в темноте. И её родные взаправду стояли вместе с другими, и оскорбляли её, и издевались над нею. Никто не попытался её спасти. И они взаправду называли её Зимой. Они искренне верили, что, убивая её, они убивают зиму. Но убить зиму невозможно. Зима всегда возвращается. Майя не сводила с Зимы глаз. Она не могла оторваться от этого скованного ненавистью лица. Зима словно ненавидела всё и всех вокруг. Никогда ещё Майя не видела ничего подобного: её невольно пробрала дрожь. А в библиотеке вдруг заметно похолодало. У всех изо рта шел пар, и Майя не понимала, почему никто, кроме неё, этого не замечает. Никто не двигался. Как будто только Зима сохранила способность говорить. Она продолжала читать свою историю, и все присутствующие молча слушали, пока их дыхание превращалось в белый пар. – Зима продолжала свою историю, тогда как учитель и ученики просто сидели молча, – читала Зима. – Они понятия не имели, что Зима уже здесь. Только Майя могла её увидеть. Майя не понимала, почему мистер Кумор позволяет Зиме поступать по-своему, но, судя по всему, он впал в какой-то транс. Он, словно марионетка, просто смотрел на Зиму. И все остальные тоже, включая Карлу, Джейсона и Томаса. Снаружи быстро темнело. Майя посмотрела на спортивную площадку: небо над нею стало почти чёрным. А там, где оно не почернело, господствовал жуткий серовато-белёсый цвет, как у старой кости. У Майи от холода уже сводило челюсти. Она так стиснула зубы, что испугалась: вдруг они разломятся и осыплются крошкой на стол, как хрупкие ледяные кубики? Она и сама так застыла, что двигались только глаза. И видела, что Карла, Томас и Джейсон за своим столом в таком же состоянии. Все в комнате застыли. Все, кроме Зимы: она продолжала читать как ни в чём не бывало. Майе хотелось закричать, но не тут-то было. Горло тоже перехватило от холода, как и всё остальное. Майя должна была предупредить всех, что эта новенькая и есть та девочка из истории Зимы. Она была той девочкой, которую крестьяне назвали Зимой, чтобы наказать. Той девочкой, которая замёрзла до смерти на болотах. Той девочкой, которая прокляла деревню. – А новенькая всё читала и читала, – продолжала Зима, – и пока она читала, в комнате становилось холоднее и холоднее. И никто не замечал, что происходит. Они просто были такими же глупыми, как когда-то были крестьяне. Они воображали, что могут уничтожить Зиму. Но на самом деле все в библиотеке медленно замерзали до смерти, точно так же, как замёрзла до смерти бедняжка Зима. Майя следила за тем, как дыхание Зимы тоже завивается облачками пара, пока она читала свою историю, однако та не дрожала от холода. Она не стискивала руки в кулаки. Вообще сейчас Зима казалась гораздо более довольной, чем раньше. На бледном лице даже заиграла улыбка, только ничего хорошего в ней не было. Майя отлично видела, что новенькую нисколько не тревожит то, что происходит в библиотеке, – ещё бы, ведь это она всё устроила. Это её чары. Слова, прочтённые Зимой, воплощались наяву. Если её не остановить, реальность останется именно такой. И все они умрут. Майя должна была немедленно что-то предпринять. Девочка призвала последние искры жизни и силы, чтобы ринуться вперёд, выхватить у Зимы из рук листы бумаги и порвать их в клочья. * * * Как только Майя разорвала бумагу, в комнате стало тепло, как раньше, – убийственный холод бесследно исчез. – Ну и кто из нас глупый? – закричала Майя, вскочив на ноги и показывая на Зиму. – Майя! – возмутилась миссис Варга. – Что ты себе позволяешь? – Ничего! – не сдавалась девочка. – Я не могла иначе! Вы же знали, к чему всё шло! Неужели вы не видели, чего она добивалась? – Кто? – спросил мистер Кумор. – Она! – Майя показала на Зиму. Но Зимы в комнате не было. Не было ни её портфеля, ни каких-то других вещей. – То есть как? – растерялась Майя. – Куда же она смылась? Остальные ученики засмеялись. Майя плюхнулась на место и понурилась, чувствуя, что попала впросак. Всё вернулось к норме. Всё было точно таким, как до той минуты, как Зима вошла в библиотеку. Карла ехидно хихикала, как делала всегда. – Да я вам жизни спасла! – не выдержала Майя. Ответом стал новый взрыв хохота. – Майя, остынь! – посоветовал Джейсон. Тут настал черёд Майи падать от хохота. – Остыть? – переспросила она и снова рассмеялась. – Остыть? Это что, шутка? – Тише, ребята! – сказал мистер Кумор. – Пожалуйста, не забудьте подписать свои истории. Вы продолжите работать с ними с мисс Миллер на следующей неделе. В классе заскрипели стулья и зашелестела бумага: ученики собирали свои вещи и закидывали рюкзаки на плечо. Майя торопливо сгребла обрывки листков с историей Зимы и засунула их к себе в рюкзак. Майя отвлеклась, оглядываясь в поисках Зимы, и не заметила, что её друзья уже отправились на следующий урок. По расписанию у них было занятие в кабинете музыки по другую сторону от детской площадки. Майя пристально всматривалась во всех, кто шёл впереди и сзади, но Зимы нигде не было. – Ты там как? – поинтересовался Томас. – Вид у тебя какой-то странный. – Да я-то нормально, – сказала Майя. – Уж, во всяком случае, не страннее, чем она. – Она – это кто? – удивился Томас. – Она – это она! – рявкнула Майя. – Та новенькая! Зима! – Да ты о чём вообще? – вмешалась Карла. – Какая новенькая? – Такая! – ответила девочка. – Она была на этом уроке. – На этом уроке не было никакой новенькой, – сказала Карла. – Похоже, ты не въезжаешь. Майя подозрительно посмотрела на подругу, но розыгрышем это не казалось. Карла искренне не понимала, о ком говорит Майя. Разве такое возможно?