— А теперь собирайся в школу, иначе опоздаешь! — сказала мама. — Ты и так уже пропустила вчерашний экзамен по литературе! Девочка бросила недоеденный бутерброд на тарелку и, вскочив из-за стола, побежала в свою комнату, на ходу схватив замшевую куртку, висевшую на двери столовой, — потому что через пять минут отец должен был отвезти ее в школу на своей машине. В спальне она быстро взяла свой портфель и бросилась к двери, которая вела на улицу. Отец все еще продолжал завтракать, и только когда девочка уже выбежала на крыльцо, он соизволил оторваться от еды и неохотно пошел одеваться. Тем временем Делия забралась на забор и уселась на свое обычное место, свесив ноги вниз. Ожидая, когда выйдет отец, она стала заглядывать в соседний двор — действительно, ее любимый Буффало больше не бегал по другую сторону забора, а самого Джордана почему-то не было видно. Но девочка тогда не придала этому особого значения, потому что подумала, что он мог либо быть на работе, либо просто спал до обеда (что часто случалось с ним, когда мать Делии не будила его звонком по утрам). Затем, два дня спустя, однажды утром родители сказали своей дочери, что она сегодня не пойдет в школу — дело в том, что отец отвезет мать в аптеку, где он работал, потому что ему понадобится ее помощь. С этими словами родители заперли входную дверь и уехали в центр, оставив Делию сидеть дома одну. Его дочь не могла понять, в чем дело — причина, приведенная ее отцом, казалась настолько неубедительной и нелепой, что она решила, что в их семье произошла какая-то неприятность, о которой папа почему-то не хотел говорить. И вдруг у Делии мелькнула догадка, что ее родители решили скрыть от нее что-то, связанное с дядей Джо. Как только Делия услышала, что их машина отъехала от ворот, она тут же выбежала из прихожей и, распахнув ставни, уставилась в окно, которое как раз выходило в соседний двор. Как и прежде, там не было видно ни души — ни бельгийской овчарки, ни её владельца. Затем малышка начала всхлипывать — сначала тихо, потом все громче. Далее она бросилась на кровать, зарывшись лицом в подушку, и в ту же секунду из ее глаз хлынул поток слез. Когда Делия немного успокоилась, она снова подошла к подоконнику и стала напряженно вглядываться в окно соседского дома, надеясь увидеть в нем знакомое лицо, но, увы, за стеклом ничего не было. До ушей девочки донеслось пение птиц, которое в этот момент показалось ей насмешкой — как будто сама природа издевалась над Делией, смеялась над ее горем. Бедняжке снова захотелось заплакать, но у нее не осталось на это сил — тогда она сделала над собой усилие и попыталась взять себя в руки, но ощущение беды, нависшей над головой Делии, не покидало ее до тех пор, пока не вернулись родители. Когда вечером вся семья собралась за столом, девочка заметила, что взрослые явно чем-то расстроены — в их движениях чувствовались напряжение и какой-то бессильный гнев. Прочитав молитву, они минуту или две молчали, не спеша приступать к еде, в то время как ее отец выглядел озабоченным и печальным, а мать была необычно тихой и поглощенной своими мыслями. Вскоре отец, обменявшись взглядами с женой, вдруг повернулся к дочери, которая сидела по левую руку от него. — Делия, — с усилием произнес он, поворачиваясь к ней. — Я хочу попросить тебя об одном одолжении. При этих словах он проглотил комок, вставший у него в горле. — Что ты хочешь сказать, папочка? — как святая невинность, спросила его дочка. Делия не могла себе представить, о чем он попросит, но, почувствовав неладное, инстинктивно поджала ноги под стул и, подняв глаза на отца, увидела странный блеск в его глазах. — Забудь о нем, — сказал он тихо. — Об этом Джордане, — мрачно добавил он. Девочка была готова услышать что угодно, но только не это. Хотя, честно говоря, с самого первого дня переезда в Портленд Делия подозревала, что ее отец всем сердцем ненавидит своего соседа, но она никогда раньше не слышала, чтобы ее отец публично выражал свою неприязнь. Поэтому, когда глава семейства произнес эти шесть слов, они произвели на девочку не меньшее впечатление, чем сам факт того, что дядя Джо вместе с Буффало так и не соизволили порадовать Делию своим присутствием на их прежнем месте. Ошеломленная маленькая девочка молча смотрела на отца, не находя в себе сил заговорить — она только плотнее вжалась в спинку стула и захлопала ресницами, как часто делала в состоянии крайнего шока. Вскоре Делии удалось взять себя в руки и облизать пересохшие от возбуждения губы. — Почему, папа? — заикаясь, пробормотала девочка, неотрывно глядя на морщинистое лицо старика. — Потому, милая, что дядя Джо умер, — ответил он с удивительной мягкостью, отправляя в рот ломтик бекона. Малышка невольно почувствовала аппетит, глядя на то, как сосредоточенно её папа пережевывает мясо, но слова, которые он произнес перед этим, снова повергли ее в грусть. Она перевела взгляд на мать, но та, не произнеся ни единого слова, лишь скорбно покачала головой, усердно работая вилкой. Внутри девочку сжигало чувство стыда за свое поведение — в конце концов, по уважительной причине она не должна была так сильно беспокоиться о каком-то человеке, который даже не является ее родственником. Но Делия не могла заставить себя — на нее произвел слишком сильное впечатление ее новый сосед, и теперь, когда ее отец объявил, что Джордан мертв, ей было очень трудно отнестись к этим словам серьезно. — Умер? В каком смысле? — растерянно спросила она. Она втайне жалела, что папа просто пошутил, а на самом деле дядя Джо просто задержался на работе и вернется домой только завтра. Делия напряженно ждала ответа, но ее отец не торопился с ним — вместо этого он продолжал уплетать за обе щеки макароны, густо политые грибным соусом. Наконец, доев свою порцию, он вытер салфеткой жирные губы и откашлялся. — Есть такая болезнь, называется рак, — начал отец издалека. — Я не понимаю, как это... — она хотела вмешаться, но отец властно поднял ладонь, и дочери пришлось замолчать. — Когда человек много курит и пьет, — продолжал старик, — то его тело постепенно увядает, как растение, которое никто не поливает. Делия не могла не отметить про себя, что эта аналогия была совершенно неуместна в данной ситуации, но что поделаешь — ее отец был всего лишь продавцом лекарств, поэтому было бы очень опрометчиво ожидать от него красивых метафор и сравнений. Делия смерила отца холодным взглядом, но он, казалось, не заметил упрека в ее глазах и налил себе еще чашку чая. Но ее мать наконец решила вмешаться в их разговор — она запрокинула голову и, глядя куда-то в потолок, принялась помешивать ложечкой в своей чашке. — Хороший ребенок — это послушный ребенок, — сказала она в каком-то отстраненном состоянии. — Это очень правильное наблюдение, — кивнул её муж. Их дочку внезапно охватило чувство праведного гнева, как будто нравоучительное замечание матери унизило ее, поставив в один ряд с теми напыщенными, безмозглыми детьми-моделями, которых она видела на экране телевизора или на рекламных щитах. Делия с трудом сдерживалась, и все, что она могла сделать, это встать из-за стола и громко топнуть ногой. — Вы хотите сказать мне, — воскликнула она на весь обеденный зал, — что родителям нужны не гении или мыслители, но безмозглые исполнители?! В следующую секунду она тут же выбежала из столовой, так и не попробовав восхитительных блюд, которые ее мать неустанно готовила почти час назад. Понаблюдав за дочерью, мать повернулась к супругу — по ее лицу было видно, что слова девочки произвели на нее сильное впечатление. — Santo Deus! — по-португальски сказала она тихо, но очень выразительно. — Ты знаешь, что она сделала? Глава семейства пожал плечами и снова посмотрел на дверь, в которой исчезла его маленькая девочка. Он подумал про себя, что Делия не сутулится, она была своего рода отщепенкой от старого квартала — давала волю гневу, как и он сам в свое время, и взгляд ее глаз такой же пронзительный и безжалостный... Но жена отвлекла его от приятных мыслей. — Делия процитировала Робеспьера на наших собственных глазах! — при этих словах женщина схватилась за голову. — Ну и что в этом такого плохого? — равнодушно спросил её муж, поудобнее устраиваясь в кресле. — Более того, у нее хватило присутствия духа перефразировать его слова! — взволнованно продолжила его жена. — Подумаешь беда какая. Нашей дочери уже восемь лет, мы должны радоваться, что она развивается! — флегматично ответил глава семейства. — Это все из-за этого насильника, этого проклятого...