— Пожалуйста, оставь меня здесь одного, — попросил Джордан. — Меня нет в твоем мире, твои маленькие глазки меня не увидят... — Не неси чушь, дядя Джо! — воскликнула маленькая девочка. Затем Делия подбежала к фигуре в рясе, чтобы заключить Джордана в объятия, но он вытянул руки вперед, пытаясь помешать ей сделать это. Во время этого защитного маневра его капюшон случайно откинулся, и Делия, издав душераздирающий крик, отшатнулась назад. Ее длинные шелковистые волосы рассыпались по плечам, а в широко раскрытых испуганных глазах отражались тени, пляшущие на потолке от тусклого света факела. Под коричневой тканью, которая все еще сохраняла очертания человеческой фигуры, не было абсолютно ничего — через горловину Делия видела только внутреннюю сторону рясы... Четверо умерших и один при смерти Самый зеленый город Соединенных Штатов уже пробудился ото сна. С раннего утра на улицах славного Портленда уже вступали в свои права автомобили — неофициальные, но признанные всеми горожанами короли улиц. Помимо автомобилистов, владельцы магазинов тоже недолго нежились в своих постелях и уже собирались на работу. Гэлбрайт стоял у витрины продуктового магазина и от скуки пялился на вывеску, на которой рукой неизвестного художника несколько аляповато, но вполне правдоподобно были изображены сосиски и сыры, рядом с которыми лежали одинокий помидор и кочан капусты. Подобное сочетание продуктов служило двум целям — уведомляло потенциального покупателя о том, что он может купить в этом месте, а также (что, по сути, было сутью всего рекламного искусства) вызывало у него чувство голода и желание купить это как можно скорее. В конце концов Гэлбрайт все же не смог устоять перед очарованием рекламы и вошел в большие стеклянные двери. Взяв корзину из стопки, расположенной прямо у входа, он направился вглубь магазина, где незадолго до открытия мерчендайзер, невидимый для покупателей, приказал разложить всевозможные мясные деликатесы. Бродя между полками, Гэлбрайт немного съежился от холода в помещении — кондиционеры работали на полную мощность. Он не особенно боялся подхватить обычную простуду, но все же, с мокрой от пота шеей, он не мог сказать, что ему было очень приятно ощущать такую разницу температур. Несмотря на богатый ассортимент, представленный в этом продуктовом магазине, Гэлбрайт не смог найти то, что искал. Ему просто нужно было быстро перекусить на ходу каким-нибудь вкусным сэндвичем, но в этом магазине, к сожалению, предлагались продукты только для домашнего застолья в кругу семьи. Поэтому Гэлбрайт, сожалея, что зря потратил время на посещение этого заведения, поставил корзину возле кассы и уже собирался уходить, как вдруг его внимание привлек тучный человек, стоявший возле отдела, где в пластиковых ящиках были навалены орехи. Этот человек, одетый в серый демисезонный плащ длиной до колен, украдкой огляделся по сторонам и, зачерпнув ладонью горсть арахиса, сунул руки в свои бездонные карманы. Гэлбрайт, будучи полицейским инспектором, не мог не проигнорировать такой факт нарушения закона. Он обменялся взглядами с продавцом, молодым парнем, который стоял за прилавком со скучающим видом. После этого он быстро подошел к нарушителю закона и, стараясь придать своему голосу как можно более стальное выражение, сказал: — Ну же, молодой человек, покажите мне, что у вас в карманах! «Молодой человек» выглядел эдак лет на десять старше самого Гэлбрайта, но суть этого обращения заключалась в том, чтобы застать преступника врасплох, что инспектору полностью удалось. Толстяк в плаще потрясенно обернулся и уставился на Гэлбрайта своими крошечными глазками, которые, казалось, пытались спрятаться среди складок жира на его широком лице. — Кто вы такой, чтобы так говорить со мной? — человек, застигнутый на месте преступления, пытался скрыть свой страх под маской грубости. — Это не имеет значения, — спокойно ответил Гэлбрайт. — Пожалуйста, положите орехи обратно. — О каких орехах? О чем вы говорите? толстяк отступил на шаг, все еще держа руку в кармане пальто, — Я не хочу применять силу, поэтому рассчитываю на вашу добросовестность, — сказал инспектор, не повышая голоса. Тучный и неуклюжий мужчина трусливо прислонился спиной к стеллажу с консервами, стоящему у него за спиной. Консервные банки грохнулись на бетонный пол магазина, а пикантный орех чуть не поскользнулся на банке с консервированными ананасами. — Что вам от меня нужно? — теряя самообладание, воскликнул мужчина в дождевике, балансируя на одной ноге. Вместо ответа Гэлбрайт вытащил из-за пазухи свое полицейское удостоверение и невольно улыбнулся, когда увидел, как вытянулось лицо толстяка, сумевшего сохранить равновесие посреди разбросанных консервов. Поняв, с кем ему приходится иметь дело, он достал из кармана эту злополучную горсть жареного арахиса и уже собирался уходить, но властный окрик инспектора «Стоять!» заставил его застыть на месте. — Ваше имя? Адрес? Место работы? — на автомате Гэлбрайт произнес обычную для таких случаев скороговорку. — Ирлес... Меня зовут Ирлес Нахт, — словно провинившийся школьник, начал отчитываться этот жалкий человек. — В огороде бузина, а в Ванкувере граф, — язвительно процитировал инспектор какую-то пословицу. Гэлбрайту было трудно сдержать свой взрыв веселья — на этого магазинного воришку невозможно было смотреть без смеха. Когда Ирлес уже объявил свое место работы, Гэлбрайт вдруг услышал свое имя и обернулся — в дверях магазина стоял мужчина, который выглядел лет на пять моложе самого инспектора. — Что, Гэлбрайт, карманника подцепил? — жизнерадостно сказал тот парень, подходя к ним. — Как видишь, приятель, — ответил Гэлбрайт, стараясь не расслабляться на глазах у Ирлеса. — Эй ты, старикашка! — молодой человек повернулся к вору. — Тебе так трудно легально приобрести эти несчастные орешки? Гэлбрайт попытался сдержать своего экспрессивного друга, но тот уже подошел вплотную к трясущемуся от страха толстяку и схватил его за воротник. — Слушай меня, дурачьё, — злобно прошипел он прямо в лицо магазинному вору, — ты не должен воровать! Разве тебя не учили этому в детстве? В ответ Ирлес издал едва слышный хрип, и молодой человек еще сильнее сжал его шею. — Ты плохой ученик! — продолжил он. — Если ты не усвоишь мой урок, я тебе моргалы выколю! Сказав это, друг Гэлбрайта выставил вперед мизинец и указательный палец правой руки. При виде этого жеста глаза толстяка вылезают из орбит. — Остановись, ты же полицейский! — крикнул Гэлбрайт, всерьез испугавшись за судьбу воришки орехов. — Как тебе будет угодно, — с явным раздражением сказал молодой человек. Он отпустил Ирлеса Нахта, который не преминул воспользоваться возможностью покинуть магазин от греха подальше. Глядя вслед удаляющемуся человеку в плаще, Гэлбрайт положил руку на плечо своего друга.