Гэлбрайт не смог отказать себе в удовольствии отвести взгляд от этого жизнерадостного молодого человека, который, на ходу надевая кепку, быстро шел вверх по улице, слегка наклонив вперед кудрявую голову. «Интересно, — подумал Гэлбрайт, — что сделало этого молодого человека таким счастливым»... Инспектор вошел в двери полицейского управления, но он не спешил сразу подниматься наверх, для начала он решил проверить правдивость слов сержанта и заглянул в комнату дежурного офицера, где обнаружил старину Полинга, который, как всегда, сидел за своим столом. В этот момент он наливал себе кофе, а чуть поодаль на диване у окна дремали двое полицейских. При появлении инспектора Полинг слегка вздрогнул и, поставив кофейник на стол, поднял голову. — Простите, я действительно нужен господину главному инспектору Сеймуру сейчас? — Спросил Гэлбрайт старика. — Конечно, — ответил дежурный офицер. — Вы забыли, что сегодня заседание по делу Фаркрафта? — Что? — услышав имя своего друга, Гэлбрайт оживился. — Все остальные уже в кабинете главного инспектора, только вас не хватает, — старик моргнул глазами. — Почему меня никто не предупредил об этом заранее? — Я хотел, чтобы Дэвид уведомил вас, — сказал Полинг, имея в виду своего помощника. — Но господин главный инспектор Сеймур убедил меня не беспокоить... Гэлбрайт не стал выслушивать старика до конца и покинул кабинет дежурного офицера. Надо же, Сеймур специально не предупредил его заранее о важной встрече. Похоже, господин главный инспектор хотел выставить своего сотрудника идиотом, который якобы вечно не у дел. Гэлбрайт взбежал по лестнице на второй этаж и первым делом вбежал в свой кабинет. Беспорядок, царивший на письменном столе, указывал на то, что владелец кабинета не прикасался к своим бумагам уже несколько дней. Но инспектора это не волновало — сняв свой светло-серый пиджак, он повесил его на спинку стула и, поправив галстук, вышел обратно в коридор. Подойдя к двери в кабинет главного инспектора, Гэлбрайт немного поколебался. Переведя дыхание, он тихо постучал и, осторожно приоткрыв дверь, просунул голову внутрь. Как и следовало ожидать, во главе письменного стола красного дерева восседал сам господин главный инспектор Сеймур. Ему было около пятидесяти лет, но его аккуратно зачесанные назад черные волосы и тщательно выбритое лицо делали его моложе. Под его строгим черным сюртуком виднелась белая манишка с галстуком кофейного цвета. Сеймур, казалось, не заметил, как вошел инспектор. Он даже не оторвал глаз от открытой папки, лежащей перед ним, просто слегка приподнял брови и пролистал страницу — было ясно, что этот документ вызвал у него интерес. Гэлбрайт пожал плечами и направился к длинному столу, на котором стояли графин с водой и четыре полных стакана. Он отодвинул свой стул и собирался сесть, но в этот момент господин главный инспектор оторвал взгляд от документов и сделал знак всем присутствующим встать со своих мест. Остальные участники совещания, которыми были инспектор Фаркрафт, медик Морис и молодой лейтенант Нелиссен, немедленно подчинились. Сеймур поднялся со своего места и, вежливо кашлянув, заговорил: — Итак, джентльмены! — он поднял свою анемичную руку. — Настоящим я объявляю заседание открытым. Я предоставляю инспектору Фаркрафту кратко изложить факты. После этих слов Сеймур опустился в глубокое кресло и легким кивком головы подал знак молодому инспектору. Фаркрафт вытащил из-под стола свой черный кожаный портфель и, открыв его, вытащил толстую папку. Гэлбрайт принял из рук своего друга увесистую стопку белоснежных листов формата А4 и начал их просматривать. Они были сверху донизу покрыты машинописным текстом, а типографская краска еще не высохла и поэтому немного размазалась под пальцами Гэлбрайта. Все остальные тоже получили по стопке бумаг, и Фаркрафт, закончив раздачу, вернулся на свое место и встал рядом с креслом. — Внимание, джентльмены. Не спешите читать эти бумаги, — сказал инспектор, заметив, как медик Морис начал нетерпеливо перелистывать страницы. Все присутствующие оторвали глаза от стопки бумаг, лежащих перед ними, и с интересом уставились на молодого инспектора. Гэлбрайт не мог не заметить, как Фаркрафт прикусил губу и смутился, когда толстый Морис шумно зевнул, прикрыв рот рукой. — Итак, — начал он немного нерешительно, — на повестке дня у нас одно дело. Бумаги, которые я вам передал, представляют собой ксерокопии черновиков моего материала, который я пишу в рамках своего расследования. Сейчас я хочу вкратце донести до вас суть этого дела, а с деталями вы ознакомитесь в удобное для вас время. После этих слов Фаркрафтт протянул руку к графину, стоящему посреди стола, и налил себе полный стакан. Выпив воду залпом, инспектор поставил ее на стол и, вытерев губы тыльной стороной ладони, внимательно оглядел собравшихся. — Все началось примерно в начале июля. Первая смерть была зарегистрирована через пять дней после Дня независимости Соединенных Штатов Америки. — Вы забыли упомянуть, где это произошло, — перебил его медик Морис. Фаркрафт бросил на толстяка недовольный взгляд и продолжил. — Специально для мистера Мориса я объясняю, что все четыре случая произошли в разных местах нашего города. Сначала я назову вам имена жертв — Теодор Бекель, Пенелопа Конвей, Александр О'Брент и Деннис Лэнг. Гэлбрайт заметил, что, когда Фаркрафт произнес третье имя, в его голосе прозвучали нотки враждебности, как будто он говорил о каком-то низменном и презираемом человеке. Перечислив имена, его друг вернулся к своему обычному беспристрастному тону, но инспектор почувствовал, как трудно ему сдерживать свой гнев. — Прежде чем начать рассказ, я вынужден сделать небольшое отступление. Я бы никогда не объединил эти четыре дела под одной крышей, если бы не один любопытный факт — имена всех жертв были греческого происхождения. Сказав это, Фаркрафт перевел дыхание, словно собираясь с силами. Морис скривил рот и сказал с заметным раздражением: — Вы опять несете свою сверхъестественную чушь! Это замечание привело в ярость молодого инспектора, который, глядя на медика и стараясь сохранить официальный вид человека, выступающего на совещании, сказал: — Если мистер Морис думает, что я придаю этим смертям какую-то антинаучную форму, то пуская он продолжает так думать, но я не собираюсь прекращать свое расследование. В этих словах Фаркрафта чувствовалось, что он конкретно устал от замечаний толстяка — несомненно, он уже ненавидел его всем сердцем. Санитар невольно опешил от этих слов, но, встретившись взглядом с господином старшим инспектором, смог проглотить упрек и даже попытался сделать безразличное лицо, что у него не очень хорошо получилось. — Я попрошу инспектора Фаркрафта вернуться к изложению его дела, — заговорил мистер главный инспектор. После этих слов он внезапно повернул голову к Гэлбрайту. Взгляд Сеймура был странным, как будто он был полон скрытого веселья. Он невольно поежился — казалось, глаза главного инспектора говорили: «Учись на ошибках своего друга, контролируй свои эмоции!». Фаркрафт был более чем доволен эффектом, который произвели его слова на Мориса. Взяв себя в руки, он вернулся к своей речи. — Итак, начну по порядку. Первой жертвой стал Теодор Бекель, уборщик в «Юнион Уэй». На первый взгляд, то, что с ним произошло, было не более чем несчастным случаем — возвращаясь домой с вечерней смены, бедняга попал под машину. — Где это произошло? — спросил главный инспектор. — Прямо на обозначенном пешеходном переходе перед торговым центром, — вежливо ответил Фаркрафт. — Смерть наступила мгновенно, колеса машины превратили его голову в кровавое месиво.