Фаркрафт, вытирая руки прямо о свой пиджак, поднялся со скамейки. Вслед за ним, после небольшого колебания, поднялся Гэлбрайт. Они направились к выходу из этого переулка, приближаясь к дороге, по которой на полной скорости мчались машины. Внезапно инспектор остановился. Заметив озадаченный взгляд своего друга, он ответил: — Подожди секунду, мне кажется, у меня развязался шнурок на ботинке... Он опустился на землю, и внезапно до него дошло, что на нем мокасины. Боже, почему у него такое чувство, будто на нем новые туфли? Гэлбрайт поднял глаза и внезапно потерял дар речи — Фаркрафт с запрокинутой головой медленно падал на землю. На его белой рубашке были отчетливо видны несколько дырок, из которых начала сочиться кровь. Бросившись на помощь своему другу, инспектор заметил проезжавший мимо них черный седан, из окна задней двери которого чьи-то руки в перчатках втягивали в салон длинный ствол оружия, похожего на полуавтоматический пистолет... Что произошло после, Гэлбрайт уже не помнил из-за охватившего его в тот момент шока от потери близкого человека. Кажется, какой-то очкастый парень с вьющимися волосами затем вызвал «скорую помощь», затем прибыли санитары и положили уже неподвижное тело Фаркрафта на носилки и на глазах у Гэлбрайта увезли его в неизвестном направлении... Он также вспомнил, что, стараясь не дать волю слезам, медленно шел куда-то с того места, и какая-то девушка в голубом платье, из-под которого виднелся розовый свитер, громко сказала «Почему этот дядя плачет?». Он вспомнил, как ее отец, чье лицо поразило его необычно длинными скулами, держа дочь за руку, укоризненно сказал ей: «Шелби, сколько раз я должен тебе повторять — не комментируй прохожих!». Инспектор, которого не на шутку смутили слова из уст малышки, решил сесть в такси, чтобы никто не увидел его слёз... Несмотря на такое потрясение, он, будучи полицейским, чувствовал, что должен отвечать за свои слова перед старшим по званию, поэтому, устраиваясь на заднем сиденье, Гэлбрайт сказал молодому парню за рулем «Ролло, пятьдесят пять» и, пытаясь подавить воспоминание о застывшем бледном лице своего друга, откинул голову на спинку сиденья (очень похоже на двойника, которого он видел вчера в метро)... К тому времени, когда таксист привез инспектора к небольшому, но аккуратному одноэтажному дому господина главного инспектора Сеймура, время уже приближалось к вечеру. Гэлбрайт, выходя из такси, на прощание дал водителю чаевые и, подойдя к низкому деревянному забору, нажал на кнопку звонка. Через пару минут ворота открылись, и Сеймур, одетый в неброскую голубую пижаму (из-за чего было трудно поверить, что этот невысокий пожилой мужчина был не кем иным, как самим главным инспектором полиции Портленда), впустил гостя внутрь. Владелец, извинившись перед Гэлбрайтом за свой внешний вид — по его словам, он только что проснулся после обеденного сна, — проводил его в гостиную и, указав на два больших кресла, обитых зеленой тканью, пригласил Гэлбрайта сесть. Последний не остался в долгу — усевшись в кресло, стоявшее ближе всего к камину сзади, он стал ждать, пока господин главный инспектор достанет из роскошного серванта коробку свежих сигар, а также бутылку какой-то темно-коричневой жидкости и два бокала. — А теперь давайте сразу приступим к делу, — жизнерадостно сказал Сеймур, глядя на то, с каким удовольствием гость попыхивал сигарой. — Итак, что поставлено на карту в ходе нашей сегодняшней встречи? — Гэлбрайт почти полностью избавился от гнетущего настроения, вызванного инцидентом в тупике. — Вот это, — господин главный инспектор кивнул на тумбочку, стоявшую по левую руку от него. Гэлбрайт посмотрел в том направлении повнимательнее — на нем лежала знакомая стопка белых ксерокопированных листов. — Вы что, хотите, чтобы я процитировал вам наизусть все, что там написано? — сказал Гэлбрайт с некоторым озорством. В то же время он сделал еще одну затяжку, не преминув отметить про себя, что эти сигары определенно превосходны... — Нет, Гэлбрайт, в этом нет необходимости. Я уже прекрасно знаю этот документ от строки до строки, — ответил его собеседник с некоторой загадочностью в голосе. — Меня больше интересует, что вы думаете о его содержании. Господин главный инспектор Сеймур внимательно посмотрел на своего гостя. Ему стало немного не по себе. Снова и снова этот человек смотрит на него так, словно пытается проникнуть в его плоть и кровь и прочитать его мысли... Гэлбрайт потушил сигару и, положив ее в пепельницу на маленьком столике, сказал: — Простите меня великодушно, господин главный инспектор, но я, что бы это ни было... Он пытался найти слова, которыми хотел бы выразить свое полное неведение относительно того, что было написано на этих листах руками его друга. — Итак, что дальше? — Сеймур слегка наклонил голову. — Я... Я не читал дело Фаркрафта, — выпалил Гэлбрайт. Его подсознание готовилось к тому, что за этими его словами последует какое-то наказание. Может быть, они будут ругать его, может быть, просто начнут упрекать в лени... Но господин главный инспектор Сеймур, услышав эти слова, просто закурил новую сигару и, выпустив колечко дыма, сказал почти миролюбиво: — Это довольно неплохо. Вам будет намного лучше будет ознакомиться с этим уже под впечатлением. — Что? Под каким впечатлегнием? — Гэлбрайт хотел спросить, что Сеймур имел в виду, но тот, разлив жидкость по бокалам, предложил ее своему гостю. — Обязательно попробуйте фруктовый ликер Пиммс. В идеале его следует пить с фруктами, но я люблю его таким, какой он есть. Я надеюсь, вы оцените это по достоинству.. Гэлбрайт взял стакан и поднес ко рту. Тонкий вкус специй... Да, конечно, господин главный инспектор не будет пить никакого эпплджека... — Что-то знакомое... — впервые попробовав новый напиток, Гэлбрайт впал в своего рода состояние экстаза. — Тут английский дух, — подмигнул ему Сеймур, делая глоток — Тут Англией пахнет! — Гэлбрайт, которому было трудно описать охватившее его ощущение, согласился с этим определением. — Кстати, почему вы решили покинуть свое отечество? — господин главный инспектор вдруг задал неожиданный для своего собеседника вопрос. — Хм, почему вы спрашиваете меня об этом? — Гэлбрайт в шоке поднял голову. — Из чувства праздного любопытства, — допив первый бокал, Сеймур уже наливал себе новую порцию. — Вы что, хотите, чтобы я развлекал вас во время вечернего аперитива? — словно обращаясь к приятелю, сказал Гэлбрайт. — Я понимаю ваше душевное состояние, — Сеймур решил замять эту тему. — Позвольте мне поделиться с вами своими мыслями по делу Фаркрафта. В конце концов, ваш друг был замечательным человеком, и мне всегда было интересно узнать, как он выражал свои мысли на бумаге. — Был... — пробормотал его гость. Перед глазами Гэлбрайта снова промелькнули черты лица Фаркрафта за несколько мгновений до его смерти.