— В общем, сотрудники детской больницы Рэндалла сказали, что её пульс перестал прощупываться. Наступила тишина, нарушаемая только шумным дыханием Мэтта. Гэлбрайт почувствовал, что его собственное сердце готово выпрыгнуть из груди. — Как звали гинеколога, который проводил операцию? — спросил он через минуту. В его голове начал складываться план дальнейших действий. — Я помню, Морис говорил, что это был... — начал вспоминать доктор — Имя, приятель, мне нужно имя! — заорал Гэлбрайт на розовощекого мужчину. — Экой ты горячий... — Мэтт отстранился от него. — Итак, он сказал мне, что гинеколог представился ему как доктор Бэйзлард. Гэлбрайт немедленно вскочил со скамейки и бросился в полицейское управление. Мэтт что-то крикнул ему вслед, но ветер в ушах помешал инспектору расслышать его слова. Оказавшись внутри самого здания, он притормозил и, ни с кем не здороваясь, поднялся на второй этаж в свой кабинет. Там он сел за стол и, придвинув телефон поближе к себе, набрал номер телефона доверия. Когда в трубке раздалось «Алло, я вас слушаю», Гэлбрайт, стараясь придать своему голосу как можно более спокойные интонации, попросил сообщить ему номер телефона руководства детской больницы Рэндалла. Ответ, который он получил, был «Подождите пару минут». Инспектор положил телефон рядом с аппаратом и начал искать бумагу. Когда он наконец положил перед собой чистый лист и достал ручку из ящика стола, в трубке раздалось «Пишите». Придерживая его плечом, Гэлбрайт схватил ручку и под диктовку записал на бумаге номер телефона больницы. Поблагодарив его, он закончил разговор и, пробежав глазами по листку, набрал номер. Трубку сняли почти сразу. — Вы звонили в детскую больницу Рэндалла, — услышал Гэлбрайт мелодичный женский голос. — Здравствуйте, не могли бы вы дать мне домашний адрес доктора Бэйзларда? — Мы не разглашаем личную информацию своих... — начала девушка, но инспектор перебил ее. — Я из полицейского управления Портленда, — сухо сказал он. — Хорошо, подождите на линии, — ответил женский голос. Гэлбрайту пришлось подождать несколько минут. Наконец девушка вернулась и начала диктовать ему адрес — инспектор едва успел схватить ручку. Когда он написал последнее письмо, женский голос спросил его «Что-нибудь еще?», но он просто попрощался и положил трубку. «Что ж, замечательно, — подумал он, — вот он, адрес человека, который собственными руками убил невинного ребенка». Гэлбрайт, несколько раз перечитав газету, сложил ее вчетверо и положил в тот же карман, где лежала фотография трех счастливых людей. Гэлбрайт вышел из здания полицейского управления. Он взглянул на скамейку у почты — Мэтт уже куда-то ушел. «Это не имеет никакого значения», — подумал он. Навстречу ему ехал желтый автомобиль с характерным рисунком в виде шахматной доски на дверце. Инспектор остановил такси и, назвав водителю название улицы и номер дома, откинулся на спинку заднего сиденья. Он начал прикидывать, что доктор Бэйзлард, вероятно, все еще находится в больнице, так что велика вероятность, что он не застанет его дома. Гэлбрайт не был уверен, что он на самом деле хотел получить от этого визита, но он был твердо убежден, что ему нужно пересечься с этим человеком до того, как дело о «Смерти Делии Йонс от скальпеля» попадет в суд, так что нельзя было терять времени. Водитель быстро доставил пассажиру желаемую благодарность за услугу, Гэлбрайт дал таксисту щедрые чаевые, и машина двинулась дальше. Тем временем сам инспектор остановился рядом с пятиэтажным зданием и, уперев руки в бока, стал смотреть вверх. девочка по вызову сообщила ему номер квартиры доктора Бэйзларда, но он был озадачен тем, как туда добраться — у Гэлбрайта не было с собой необходимых ключей, отмычек или чего-либо подобного. Неужели ему действительно придется лезть в окно, как в дешевых шпионских фильмах? Эти размышления были прерваны мужчиной лет пятидесяти, который, проходя рядом с инспектором, случайно задел его плечом. Гэлбрайт, решив, что стоит попытать счастья, немедленно обратился к этому человеку: — Это не вы, случаем, доктор Бэйзлард? — спросил он несколько наивным тоном. Старик остановился и повернулся к окликнувшему его инспектору. У него было морщинистое лицо и круглая голова, на которой почти не осталось волос. Его глаза, заплывшие жиром, смотрели на Гэлбрайта с каким-то ласковым упреком. Увидев эти глаза, он внезапно перенесся мысленно на целых двадцать четыре года назад — это тот самый мистер Бэйзлард, который часто посещал дом своего отца и прямо на глазах у маленького Гэлбрайта сидел у камина в гостиной и делился своими историями с хозяевами. Во время своих рассказов отец Гэлбрайта всегда рассеянно улыбался этому тогда еще двадцатишестилетнему джентльмену, а его мать, которая иногда заходила к ним из кухни, чтобы узнать, не нужно ли ему чего-нибудь принести, качала головой и бормотала что-то неразборчивое. Инспектор навсегда запомнил, как мистер Бэйзлард поделился с ними своим случаем, связанным с операцией на мозге дровосека. Он все еще помнил имя бедняги — Дункан. Суть заключалась в том, что у пожилого лесоруба была диагностирована опухоль головного мозга, и его жена решила обратиться к врачам местной больницы. Мистер Бэйзлард, который в то время был там главным хирургом, сразу же взял Дункана под свое крыло и, держа его в изоляции, долго наблюдал за ним, словно чего-то ожидая. И в один прекрасный день, когда дровосек окончательно потерял способность мыслить — не в последнюю очередь из-за условий, в которых его содержали, — мистер Бэйзлард затащил его в операционную, где, вколов ему обезболивающее, взялся за дело. Инспектор вспомнил, как Бэйзлард подробно рассказывал своей семье о том, как он для начала провел трепанацию Дункану, затем разрезал ткань мозга и начал удалять опухоль, но когда оказалось, что она проросла в лобные доли, мистер Бэйзлард понял, что это капитуляция. Он не сказал тогда, что случилось с Дунканом в конце операции, но похороны дровосека, которые состоялись на следующий день после рассказа доктора, сказали больше, чем слова. Все это время Гэлбрайт был уверен, что доктор Бэйзлард давно умер, и теперь с удивлением смотрел на него, живого и здорового, и более того, получившего престижную должность в одной из лучших больниц Портленда... — Могу я спросить, в связи с чем вы ко мне обратились? — его размышления были прерваны тихим, но твердым голосом пожилого человека. Вместо ответа Гэлбрайт показал ему свое полицейское удостоверение. Доктор молча кивнул головой и, открыв входную дверь, пропустил полицейского вперед. Поднявшись на пятый этаж, он обратился к инспектору с какой-то странной веселостью: — Надеюсь, ваш интерес к моей персоне не слишком разносторонен... — сказал он. — Не волнуйтесь, у полиции просто есть к вам несколько вопросов, — успокаивающим тоном ответил Гэлбрайт. Океан ненависти бурлил во всем его существе, но, будучи инспектором полиции, Гэлбрайт научился контролировать его волны. Когда они наконец вошли в квартиру, он повернулся к доктору: — Давайте выпьем чаю, и в спокойной обстановке вы мне ответите... — он не успел договорить — Я поставлю чайник, но вы можете задавать вопросы прямо сейчас, — услужливо ответил Бэйзлард Инспектор посмотрел на него чуть внимательнее — всем своим видом его собеседник выражал нетерпение и скрытое раздражение. Бэйзлард явно куда-то спешил, и было очевидно, что неожиданный визит полицейского вовсе не входил в его планы, а был лишь препятствием на пути к какой-то важной цели. — Вы торопитесь? — невольно спросил Гэлбрайт — В Англию, по делам, — последнее слово его собеседник промурлыкал, словно сытый кот. Доктор пошел на кухню. Гэлбрайт подумал, что «знаю я, какие у вас там дела — вы убили ребенка и решили немедленно сбежать с места преступления»... — Хорошо, — весело сказал он вслух. — Я так понимаю, вы только что после операции? — спросил инспектор, стараясь не давать волю своему пылу.