— Я удивляюсь на вас... — начал инспектор, но заключенный не дал ему договорить. — Я хочу, чтобы Делия не чувствовала себя брошенной на том свете. Вы понимаете меня, господин инспектор? В отчаянии выпалив эти слова, Джо уронил голову на руки — эта мольба явно истощила его. Гэлбрайт продолжал молча сидеть в своем кресле, не зная, что ответить своему собеседнику. Прошла минута, но Джордан не подавал признаков жизни, и Гэлбрайт подумал, что заключенный уснул. Инспектор встал из-за стола, собираясь покинуть комнату для допросов, но как только он сделал несколько шагов от стола, Джо внезапно разлепил веки и с тихим стоном схватился рукой за грудь. Когда Гэлбрайт быстро подошел к двери, которая находилась сразу за мистером Тёрлоу, и, распахнув ее, столкнулся лицом к лицу с мрачным полицейским, держащим резиновую дубинку — охранником, которому было поручено следить за происходящим. Инспектор тут же обратился к нему с приказом: — Препроводите этого человека обратно в камеру! Неуклюжий и пожилой мужчина бросил на инспектора какой-то насмешливый взгляд: — Надеюсь, господин не умер от скуки, выслушивая лживые оправдания этого мерзкого п... — начал он. — Пошути у меня тут! — инспектор погрозил ему пальцем и быстро покинул эту скучную и, что уж тут скрывать, на редкость унылую комнату. Охранник, бормоча себе под нос «Какие же нервы нужно иметь, чтобы на протяжении нескольких часов выслушивать такое...», медленно подошел к стулу, в которым сидел мистер Тёрлоу, и, слегка напрягшись, схватил его обеими руками за плечи. Джо, глаза которого лихорадочно вращались в орбитах, попытался инстинктивно сбросить схватившие его пальцы, но охранник с невероятной для его возраста и габаритов ловкостью оторвал заключенного от стула и повел обратно в камеру. Надзиратель, стоявший рядом с дверью, ведущей в камеру, открыл ее для охранника, который втолкнул мистера Тёрлоу внутрь. Через пару мгновений тяжелая стальная дверь захлопнулась, и звук тяжелых шагов обоих слуг порядка затих в коридоре. Теперь этот человек был надежно отрезан от остальных людей. Но двадцатишестилетнего Джордана Тёрлоу больше не волновало, что происходит в этом мире. Он продолжал лежать на полу в неудобной позе, тупо уставившись в стену. В камере было невыносимо душно, поэтому он автоматически открыл рот пошире, чтобы вдохнуть хотя бы немного воздуха. Мало-помалу Джо потерял представление о том, где он находится, и вдруг до его ушей донеслись веселые крики детей. Он с трудом открыл глаза и остолбенел в немом изумлении — вокруг него был поросший травой холмик. Над его головой сияло полуденное солнце, весело пели птицы, а с ветвей абрикосового дерева, под которым он лежал, свисали спелые оранжевые плоды. Поднявшись на ноги, Джо медленно — как будто каждый шаг, который он делал, был для него невыносимым бременем, — побрел в ту сторону, откуда доносился возбужденный гомон детей. Сделав несколько шагов, он невольно остановился. То, что он увидел, потрясло его до глубины души. По хорошо протоптанной тропинке прямо к нему приближалась небольшая процессия из пяти человек. Впереди всех шла, широко расставляя длинные ноги в красных туфлях, молодая черноволосая женщина с прической каре — кремовое вельветовое платье придавало ее фигуре слегка напыщенную серьезность, делая ее похожей на учительницу начальных классов. За ней, словно выводок маленьких утят, шагали четверо детей — два мальчика и две девочки. Они были босиком и одеты в яркие платья, штанишки и рубашки. Детям, судя по их хорошеньким личикам, было от семи до десяти лет, не больше. Мальчики, щурясь от яркого солнца, держались немного позади, девочки, наоборот, вырывались вперед и, весело переглядываясь друг с другом, постоянно пытались обогнать свою взрослую наставницу. — Матушка Джоу, глянь, абрикосы! — раздался громкий, пронзительный голос. Это крикнул мальчик помладше, шедший в самом конце процессии. Вытянув тонкую руку, он указал прямо на Джордана, стоявшего у дерева. Он почувствовал себя немного неловко — это было бесстыдно, все дети начали смотреть на него. Женщина остановилась и, повернув голову в ту же сторону, куда смотрели дети, улыбнулась. — Матушка Джоу, можно нам их съесть? — спросил другой голос, более мягкий. Этот вопрос задала девочка в желтом платье. «Любопытно, Джо — это сокращение от Джозефин?» — подумал Джордан... — Конечно, дети мои, — сказала черноволосая женщина и улыбнулась ещ2 шире. — Вы можете собирать эти фрукты сколько вашим душам будет угодно. После ее слов дети, все как один, бросились к дереву. Джо, дрожа всем телом, отступил назад. — Но, пожалуйста, будьте благоразумны! — женщина, оставшаяся стоять на дороге, сделала серьезное лицо и погрозила им пальцем. Дети, не обратив никакого внимания на ее предупреждение, подбежали к дереву, стали с криками подпрыгивать и срывать с веток оранжевые абрикосы, нисколько не беспокоясь о том, что неизвестный взрослый мужчина стоит буквально в двух шагах от них. Кажется, что это первый раз, когда дети видят такое плодоносящее дерево — с удивительным упорством и методичностью они собирали плоды прямо с ветвей. И вдруг Джордана осенило, что никто из этих пятерых — четверо несовершеннолетних и один взрослый — просто не видит его! — Вы наелись, дети мои? — пять минут спустя крикнула женщина, которая осталась стоять на некотором расстоянии от дерева. Джордан подумала, что либо она просто не любит абрикосы, либо верит в то, что фрукты нужно мыть перед употреблением. — Матушка Джоу, может быть, еще немножечко? — капризным тоном попросил старший мальчик. — Нам пора в дорогу! — уже с ноткой приказа сказала женщина — Нам предстоит очень долгий путь! Дети перестали кричать. Они молча переглянулись и с явной неохотой направились к дороге. Женщина терпеливо подождала, пока все четверо соберутся рядом с ней, а затем медленно пошла вперед. На этот раз девочки еле тащились за ней, а мальчики шли впереди и тихо о чем-то спорили между собой. Джордан, все еще стоявший под абрикосовым деревом, с некоторой грустью смотрел вслед удаляющейся процессии. Он невольно почувствовал себя никчемным, никому не нужным человеком, которого никто никогда не вспомнит и — как он только что увидел — никто не заметит. Размышляя об этом, Джордан вдруг заметил, что одна из девочек, шедшая последней, внезапно остановилась. Он подумал, что она, очевидно, хочет перевести дух, но когда она повернула к нему голову с черной челкой на лбу, он почувствовал, как бешено забилось его сердце. Потому что этой девочкой была не кто иная, как сама Делия. Ее бездонные глаза смотрели на него в упор. Она выглядела божественно в своем темно-синем платье. Она улыбнулась, как будто долго ждала этого момента, и начала медленно приближаться к дереву. Джордан не мог поверить своим глазам и подумал, что это просто галлюцинация. Он неловко попятился и, уткнувшись спиной в ствол абрикосового дерева, сполз по нему на землю. Маленькой девочке, очевидно, это показалось забавным — она рассмеялась и протянула руку вперед. Джордан несколько секунд нерешительно сидел под деревом, а затем, покраснев, взял Делию за руку и робко улыбнулся. Они никогда не позволяли себе объятий, поцелуев или любого другого способа выражения любви, требующего физического контакта. Их чувства друг к другу можно было бы назвать молчаливой эмоциональной привязанностью или самой банальной симпатией. Сейчас, когда Делия стояла перед Джорданом, сидящим на лужайке, ему многое хотелось ей сказать. Например, сделать ей комплимент о том, что она стала еще красивее... Спросить, не обижает ли её кто-нибудь... Извиниться перед ней за долгую разлуку... В конце концов, просто поинтересоваться, рада ли она его видеть... Но он все еще не мог подобрать нужных слов. Джордан, все еще держа её нежную руку в своей грубой ладони, проглотил вставший в горле комок и, стараясь, чтобы голос не дрожал от охватившего его волнения, почти прошептал слово, только одно слово: — Милая... — на его губах появилось подобие улыбки. В ответ на это слово щеки Делии вспыхнули. Она отпустила руку и несколько застенчиво улыбнулась ему. «Идеал человечества», — подумал Джордан, — «или, точнее, женственности». Насколько он понял, ей было уже десять лет и четыре месяца. Он почувствовал что-то вроде раскаяния за то, что два года назад так бесцеремонно вторгся в маленький уютный мирок Делии. Но он ничего не мог поделать — ведь прошлого не вернешь... — Я знаю. Я помню, — неожиданно тихо произнесла Делия. Джордану показалось, что ее голос странным образом изменился, но это могло ему только показаться — в конце концов, он давно ее не видел. И все же, услышав это «я помню», он почувствовал, как у него сжалось сердце. «Что ж, когда говорит такой идеал добродетели, у меня по коже бегут мурашки», — подумал Джордан, не сводя с нее глаз. — Дядя Джо, никаких неприятностей не будет, — теперь Делия повторила совершенно четко. — Я обещаю, — добавила она. Он хотел спросить её «Неприятностей какого рода?», но девочка не дала ему такой возможности. Слезы потекли из глаз Делии, и в следующее мгновение она внезапно бросилась к взрослому мужчине и обхватила его своими тонкими руками. Джордан, забыв обо всем на свете, схватил Делию за плечи и, прижимая малышку к себе, начал гладить ее по голове. Тело маленькой девочки, сотрясавшееся от рыданий, излучало слабое тепло... Дориан Рэд в городе Зеро