— Вы мне не ответили, — нетерпеливо сказала мать девочки, быстро идя рядом с ним. — Извините, — тихо ответил он, заикаясь. — Мне действительно не хочется говорить на эту тему. — Мне вы можете открыть всю свою душу такой, какая она есть, — с улыбкой ответила его собеседница. — Ну ладно, — лицо дяди Джо, казалось, просветлело. — Дело в том, что я профессиональный прокрастинатор — другими словами, очень ленивый человек. Делия не смогла удержаться от смешка, следуя за своими взрослыми спутниками. Возможно, это были плохие манеры, но она просто не могла удержаться от смеха — слово «ленивый» было слишком сильным, чтобы соответствовать личности дяди Джо, его знаниям и манерам. Услышав ее смешок, взрослые остановились и оглянулись. Мать внимательно посмотрела на дочь, в ее глазах было недоумение, смешанное с пока не очевидным, но все же гневом. Ее дочь почувствовала себя неловко и виновато улыбнулась. — Дорогуша! — строго сказала мама. — Нельзя смеяться над недостатками других людей — они есть у всех. И, конечно же, у тебя их не меньше, чем у кого-либо другого. Делия виновато опустила глаза. дядя Джо понял, что нужно что-то предпринять, чтобы ослабить неловкость. Он дружески подмигнул девочке и повернулся к ее матери. — Все в порядке, мадам, — сказал он примирительным тоном, — не упрекайте ребенка в том, что разговоры взрослых кажутся ему забавными. Вы сами, наверное, в юности вели себя точно так же. С возрастом это пройдет. Эта речь дяди Джо произвела свое действие на мать Делии, которая, поколебавшись несколько мгновений, решительно кивнула головой. — Что ж, мистер Тёрлоу, — сказала она, — пусть будет по-вашему. Девочка видела, как на самом деле трудно было ее матери пойти на этот шаг, но она не стала испытывать к ней сострадания — гораздо больше ее тронула готовность дяди Джо что-то сделать для нее, маленькой и доверчивой дочери фармацевта. На ее лице, помимо ответной благодарности, появилась нежная улыбка, и она посмотрела на мужчину своими большими невинными глазами. дядя Джо, казалось, ничего не заметил — он просто повернулся и продолжил свой путь к месту захоронения. — Всю свою сознательную жизнь я пытался оттянуть момент, — продолжил он диалог, — когда мне придется начать зарабатывать себе на жизнь. Когда я был моложе, я сокрушался, что общество не в состоянии раздавать блага всем и каждому, — при этих словах он вздохнул. — Но, как вы понимаете, рог изобилия всего лишь утопический символ, и поэтому с тяжелым сердцем мне пришлось согласиться с устоями нашего несовершенного мира. — Любопытно, — задумчиво произнесла мать Делии, — так вы довольны своей профессией? Я знаю, что она не приносит много денег. — Дело не в деньгах, — сказал дядя Джо. — я пошел по пути культуролога исключительно затем, чтобы не проводить много времени на работе. — Хотите сказать, что даже эта работа выматывает все ваши силы? — нахмурился его собеседник. — Я считаю, что человек не должен жить исключительно одним трудом. Мне претила мысль стать кем-то вроде продавца или официанта — потому что другие будут относиться ко мне не как к личности, но всего лишь как к винтику в социальной структуре. Такая работа лишает меня возможности самовыражения, а моя природа этого не приемлет. — Я бы не сказала, что меня устраивает ваш взгляд на жизнь, — сказала женщина со скрытым презрением. — Интересно, как к этому относилась ваша покойная мать? — Она тоже была недовольна этим, — склонил голову дядя Джо. — Она постоянно сокрушалась, видя, как я трачу ее деньги без всякой цели. Я понимал, как ей было тяжело, потому что ей приходилось одной зарабатывать на жизнь и мое воспитание... — Скажите, вы не считали себя хорошим сыном? — неожиданно перебила его мать Делии. — Мне трудно дать ответ на вопрос такого рода, — мужчина пожал плечами. — Я никогда не утверждал, что я выдающийся человек. Родители склонны идеализировать своих детей, но ребёнок в первую очередь хочет быть самим собой, и я не был исключением. — Ох уж эти дети... — задумчиво произнес его собеседник. После этих слов мать Делии на мгновение бросила на свою дочь взгляд, полный сожаления и скрытой тоски. Тем временем троица уже приблизилась к месту захоронения. Под сводами высоких деревьев, росших у потемневшей от времени железной ограды, было прохладно. Солнечный свет играл на листьях старых дубов и кленов. Время от времени до ушей малышки доносились птичьи трели, сопровождаемые тихим шелестом листьев. Взрослые прошли через ворота и направились по дорожке, которая проходила между ровными рядами могил и выводила на небольшую площадку, где крыша небольшого склепа, окруженная цветущими кустами сирени, ярко сияла под лучами солнца. С левой стороны от него возвышался высокий обелиск из черного гранита, стоявший на низком белом постаменте, что придавало всему его облику довольно контрастный вид. В лучах утреннего солнца его блестящая поверхность сияла невероятным блеском. Делия, следуя за своими спутниками, с интересом оглядывалась по сторонам. Сначала она была поражена суровой красотой надгробий, но вскоре любопытство уступило место другому чувству, близкому к меланхолии. Несомненно, вид надгробий вызвал в душе девочки странное чувство ложной утраты — ей казалось, что как только она пересекла невидимую границу, отделявшую остальной мир от могильников, ей сразу стало жаль всех и вся, кто похоронен под тяжелыми гранитными плитами. Возможно, это могло быть просто детское преклонение перед последним прибежищем мертвых, но, так или иначе, дети чувствуют окружающий мир острее взрослых, поэтому объяснить простыми словами странные чувства, охватившие Делию в тот момент, было невозможно — хотя бы потому, что она сама не могла выразить. Тем временем процессия из двух взрослых и одного ребенка приблизилась к вожделенной могиле, каменная плита которой была скрыта под зарослями сорняков — очевидно, никому не было дела до матери какого-то заброшенного культуролога. Посреди них простое надгробие из натурального камня с вырезанной на нем надписью «Джеанн Тёрлоу (21 июля 1946 — 24 августа 1984)» на фоне соседних, аккуратно прибранных могил производило такое гнетущее впечатление, что казалось, будто здесь похоронена не бедная, скромная женщина. женщина, но мерзкая преступница, которая была отвратительна даже после смерти. — Боже мой! — воскликнула мать Делии, разводя руками. — В чём дело? — очнувшись от оцепенения, спросил дядя Джо. — Вы вообще не следили за её могилой! — укоризненно ответила женщина. — Когда вы были здесь в последний раз? Последние слова она произнесла, уже обращаясь к мужчине. Делия увидела, как лицо ее матери светится такой энергией, такой решимостью, что стало ясно — эта женщина готова на все, чего бы это ни стоило. Девочка перевела взгляд на дядю Джо, который молча стоял, глядя перед собой. Его плечи были расслаблены и опущены, как будто он мгновенно устал от происходящего. После минутной паузы мать Делии внезапно бросилась к могиле Джеанн Тёрлоу и, схватив зеленый сорняк, с силой вырвала его. Раздался хруст, и комья земли полетели во все стороны. Малышка вовремя отскочила в сторону, и ее сарафанчик остался чистым. Ее мать продолжала энергично выкорчевывать сорняки, в то время как дядя Джо продолжал стоять в расслабленной позе и с недоумением наблюдал. Делия искоса посмотрела на него. Она была несколько смущена тем, что мужчина даже не попытался помочь женщине — своему соседу и ее матери в одном лице! — Дядя Джо, — вдруг сказала она, встав на цыпочки, чтобы заглянуть ему в лицо, — помоги моей маме, пожалуйста! Ты сильный, я же знаю... Ее последние слова заставили дядю Джо улыбнуться — видимо, взрослому мужчине было забавно слышать, как маленькая девочка пытается взывать к его силе. Слегка склонив голову набок (отчего его волосы немного растрепались), он посмотрел на девочку сверху вниз, и его улыбка казалась слегка самодовольной. — Правильно говоришь, дорогуша, — раздался мамин голос. Джо и Делия повернулись к ней одновременно — она стояла у могилы, ее раскрасневшееся от работы лицо выражало легкое неудовольствие. Девочка заметила, что на черном шелковом платье ее матери теперь были уродливые пятна от влажной земли.