– Ага, только вряд ли они прониклись. Откры­тую дверь восьмой каюты видела я одна, всплеск тоже слышала только я, вполне резонно предполо­жить, что я фантазирую, чтобы свалить вину на не­ведомого дядю. Но я не фантазирую, и надо иметь в виду возможность существования Икса. – Подожди, – хлопнул рукой по столу Лялин, который во всем любил порядок. – Еще раз: по-твое­му, кто-то пробирается на яхту с целью убить Гори­ну? Он должен был знать, что яхта зайдет на Марьину Губу и проведет там весь день. Допустим, свобод­ную каюту он нашел сам, увидев, что вещи отсутствуют, хотя это довольно опасно. Он так же знал, что Горина на палубе останется одна. Все это очень… сомнительно. – Сомнительно, – не стала я спорить. – Выхо­дит, Икс – на редкость рисковый парень. Играл на­удачу. Конечно, он мог убить Горину в ее каюте, но ведь туда надо войти и действовать очень тихо, раз перегородки тонюсенькие. Поэтому палуба предпо­чтительнее. Он покидает каюту, убедившись, что половина граждан уже спит. Сидоренко заметил муж­чину как раз тогда, когда я любовалась рекой. Уве­рена, это был Икс. – Но откуда ему было знать, что Горина оста­нется одна? – А почему, собственно, она одна осталась? – задала я встречный вопрос. – Хотела подышать воз­духом? А может, выждать время и с кем-то встре­титься? – Точно, – обрадовался Артем. – Ну конечно. Он ей встречу и назначил. – Подождите, – поморщился Лялин. – Вы хотите сказать – девчонка знала, что он на борту? Но это бред. В конце концов, она могла явиться с Ик­сом, и тому не пришлось бы прятаться. – А если у них был какой-то план? Девчонка являлась его сообщницей, – не унимался Артем, – но парень вместо этого решил избавиться от Гори­ной. – Очень неплохо для детектива, – кивнула я. – Предположим, убить хотели кого-то другого, но кил­лер, которого к тому могла принудить шантажом все та же Горина, вместо этого перерезал горло ей и был таков. – Не морочьте мне голову, – разозлился Ля­лин. – Что хорошо для сериала, не годится в жизни. – У Икса точно был помощник, – настаивала я. – Дверь в восьмую каюту была открыта, а через некоторое время оказалась заперта. Если Икс сразу после убийства нырнул за борт, запереть ее он не мог. Да и сам факт, что он спускается вниз, чтоб за­переть дверь, вызывает большой риск. Кто-то запер ее уже после его исчезновения. – А почему бы ему не запереть ее сразу? – хмыкнул Лялин. – А ты подумай. Парню надо пройти по кори­дору, где в любой момент может кто-то появиться. – Да, возиться с ключами в такой ситуации об­ременительно, а запереть дверь на то время, пока прячешься в каюте, можно изнутри, оставив ключ сообщнику. – Какому сообщнику, если он ее зарезал? – растерялся Артем. – А вот это и предстоит выяснить, – усмехнул­ся Лялин. – Рабочая версия: некто из присутствую­щих желает избавиться от Гориной, ему помогает Икс. На острове они встречаются, и некто передает Иксу ключ от восьмой каюты и объясняет ее место­нахождение. Икс пробирается на борт и спокойно сидит там. Поздно вечером, когда половина гостей уже спит, а вторая сильно навеселе, он поднимается на палубу. Некто его уже предупредил о том, что оба спортсмена в рубке, повариха в кают-компании, а Горина на палубе. Он надеется застать ее одну, по­тому что некто назначает ей свидание. Ну, как? – Гениально, – кивнула я. – Мне тоже понравилось, – согласился Артем. – Отлично, теперь самое простое: найти этого “некто”, а вслед за ним и Икса. – Лялин поднял рюмку и предложил: – За удачу. Мы выпили, потому что за удачу грех не выпить, посидели еще минут двадцать и разошлись. Если честно, я почувствовала себя гораздо луч­ше, точно нащупала почву под ногами. Нет ничего тайного, что при известной настойчивости не сдела­лось бы явным. Чего-чего, а настойчивости у меня хоть отбавляй. Лялин прав, если у Икса был сообщник, они должны были встретиться на острове. Все хоть раз да отлучались. Но самыми перспективными в этом отношении были: Лапшины, Никифоров и Вера. Я старалась приглядывать за Петром, а Райзман ста­рался не терять из вида меня. Повариха и мачо, если верить их рассказам, с яхты не сходили, правда, мачо дважды купались, по их собственным словам. Зна­чит, Лапшины, Вера и Никифоров. С них и начнем. Но к расследованию я приступила лишь на сле­дующий день, а в тот вечер поехала к Ритке, потому что меня замучила совесть: Сашка до сих пор в лю­дях. Стоило ей открыть дверь, как я поняла: уже зна­ет, хотя сегодня воскресенье и предполагается, что у нее выходной. Что ж, новости в нашей богадельне всегда распространялись с космической скоростью. Ритка страдальчески сморщилась и сказала: – Заходи. Сашка выскочил из комнаты, с энтузиазмом ви­ляя хвостом. – Привет, пес, – сказала я, присев на корточки и гладя его. – Чаю выпьешь? – Спасибо. Мы, пожалуй, пойдем. – Рассказывай, что случилось. – Так ты уже знаешь, – хмыкнула я. – Ничего я не знаю… Позвонила подруга, у нее муж в ментовке, и сказала, что ты… что при тебе убили человека. Неужто правда? – Ага. Я тебе больше скажу, у ментов есть подо­зрения, что я и убила. – Они что, спятили? – Да не похоже. – А Дед в курсе? – Уже звонил. – Надеюсь, у тебя хватило ума не выпендри­ваться, а поговорить с ним по-человечески и все объяснить. – Более или менее. – Что – более или менее? – разозлилась она. – Знаешь что, мы пойдем. Спасибо тебе за приют. – Кого убили-то? – хватая меня за руку, спро­сила она. – Женщину. Молодую. Наверное, красивую. – А с чего эти олухи решили, что ты можешь каким-то образом… – Мы с ней малость поскандалили, – покая­лась я. – Ты с ней поскандалила? – не поверила Рит­ка. – С какой стати? Только не говори, что выпила лишнего, можешь пудрить мозги кому угодно, но не мне. Лишнего ты не пьешь, да и под этим делом, – тут она выразительно щелкнула по кадыку, – сооб­ражаешь лучше, чем большинство на трезвую голо­ву. Так что произошло? – Сама не знаю. По неведомой причине я ей очень не понравилась, что довольно странно, тем более виделись мы впервые. Она вела себя скверно, а я этого не люблю. В результате легонько задвинула ей локтем. Легонько, – весомо добавила я. – От этого не умирают, но менты решили, раз локтем задвинула я, значит, вполне и горло могла перерезать. – Ей горло перерезали? – нахмурилась Ритка. – Ага. Малоприятное зрелище, скажу я тебе. – Надо думать. А имя у этой девицы есть? – А как же. Горина Анна Ивановна. Ритка вдруг поперхнулась и вытаращила глаза, после чего они нервно забегали, а ее руки принялись теребить пояс халата. Я выпрямилась и со вздохом заметила: – Вижу, это имя тебе известно. Не поделишься соображениями? – Ух ты, черт, – с душевной мукой пробормо­тала она. – Говоришь, девице перерезали горло? – От уха до уха. – Иногда беседовать со мной одно удовольствие. – Пойдем на кухню, – позвала Ритка, я пошла за ней, Сашка поплелся следом, озабоченно глядя на меня. Я устроилась за столом, поглядывая на подругу. Она включила чайник, сновала по кухне без особого толка, избегая моего взгляда. Я сидела молча, потом начала что-то мурлыкать себе под нос, терпеливо ожидая, когда она просветит меня. – Прекрати, – шикнула Ритка, имея в виду мое мурлыканье, которое становилось все громче. – Слушаю тебя очень внимательно, – кивну­ла я. Она плюхнулась на стул, подперла щеку рукой, физиономия у нее была страдальческая. – Эта Горина… кажется, они знакомы с Дедом. По крайней мере, некая Горина Анна Ивановна не­сколько раз ему звонила. Неужто та самая? – Думаю, она, – пожала я плечами, поражаясь тому, как тесен мир. – Давай поподробней. Зачем звонила? – Просто звонила. – По личным делам или государственным? – скривились я. Ритка взглянула так, что впору было провалиться сквозь землю вместе со стулом. – Откуда мне знать? – Что, ни разу не подслушала, о чем они гово­рят? – невинно поинтересовалась я. Ритка хотела разозлиться, но лишь рукой махнула. – Послал он ее. – В грубой форме? – Он в грубой форме не может, когда возлюб­ленным отставку дает. Очень вежливо послал, но вполне доходчиво. – А девушка?