Я скривилась, услышав о таком счастье. – Спятил совсем? Какой из меня телохрани­тель? – Так он и не нужен. Говорю же, у парня глюки на нервной почве. Тут не телохранитель важен, а имя. Твое ему понравится. Ты человек известный и пользуешься уважением. Пользуешься, – повторил Лялин, видя, как мою физиономию вновь перекоси­ло. – Он будет счастлив, вот увидишь. Немного по­таскаешься с ним туда-сюда, денег заработаешь, а главное, окажешь мне неоценимую, услугу. – Знаешь, что я думаю, – немного посверлив его взглядом, сказала я, – ты все это нарочно при­думал. Потому что решил, что я сижу здесь без всякого дела и теряю остатки разума. Того гляди, с катушек съеду или вправду запью. Большое тебе спасибо за заботу. – Если ты не согласишься, придется задейст­вовать кого-то из моих ребят. Причем не одного. У людей семьи, не могут они сутками на работе пропадать. А у меня и так людей не хватает, отпуска, а работы завались. Говорю тебе, этот тип никому не нужен. А тебе сейчас совершенно нечего делать, са­ма только что сказала. Не знаю, с чего ты решила, что я такой благородный и сильно печалюсь о том, как ты проводишь свое время. На самом деле я эго­ист и надеюсь устроить свои дела за чужой счет, поль­зуясь нашей давней дружбой. – Иди ты к черту, – отмахнулась я. – Подумай над моим предложением и ответь мне “да”, – сказал Лялин, поднялся и направился к двери. Я побрела за ним. – Почему бы нам как-ни­будь не выпить вместе? – предложил он на проща­ние. – Обязательно, – кивнула я, он раскинул руки, а я припала к его груди. – Не скучай, дорогая, – пропел он дурашливо. – Мое сердце не вынесет долгой разлуки, – от­ветила я, и на том мы расстались. Лялин ушел, а я отправилась в кухню пить чай. Разговор неожиданно произвел на меня впечатле­ние. Разумеется, не перспектива стать телохранителем какого-то там типа волновала меня. Беспокоили мысли о Деде. Все это время я думала лишь о том, как я справлюсь без него, Лялин прав, очень многое нас связывало и связывает, а сейчас впервые поду­малось: как он без меня? Каково ему? Должно быть, скверно. И дурацкие слухи обо мне счастья ему от­нюдь не прибавляют. Проще всего набрать номер и сказать: “Привет, как твои дела? У меня все отлично”, но этого как раз делать не следует. Хорошо зная Деда, нетрудно пред­ставить, чем это закончится. Нет уж, не для того я уходила, чтобы через несколько месяцев прибежать обратно. Я прошлась по квартире, забыв про чай. Квар­тира у меня огромная, в трех уровнях, в ней вполне можно потеряться. Или звонить самой себе по телефону. Квартира, кстати, подарок Деда. Когда я уш­ла, довольно громко хлопнув дверью, то понятия не имела, что буду делать дальше. Мне даже казалось, что прогнозы недоброжелателей вполне способны сбыться и я, чего доброго, начну спиваться в одино­честве. Уже из-за одного этого стоило завязать с вы­пивкой. Впрочем, я ею никогда особенно не увлека­лась, так что диву давалась, с чего обо мне пошла дурная слава? Как бы там ни было, а, оказавшись на вольных хлебах, я первым делом задумалась: чем же занять себя? И думала дня три, после чего выяснилось, что я являюсь прирожденной лентяйкой, то есть мне ничем не хочется заниматься. Так как телевизор я не смотрю, а книг принципиально не читаю, то в основном я проводила время в длительных прогул­ках с таксой по имени Сашка, чему он был очень рад. Потом меня потянуло посмотреть на мир, и я отправилась путешествовать, пристроив Сашку на время к подруге Ритке, которая по совместительству являлась секретарем Деда. Тот, в свою очередь, был в нашем городе полновластным хозяином. Впрочем, справедливости ради стоит добавить: не только в го­роде и области, но даже и в столице его, по слухам, уважали и поддерживали. Слухи слухами, но одно несомненно: здесь он царь и бог, причем еще пару лет может не переживать за свое могущество, а там как карта ляжет, точнее, бюллетени избирателей, не к ночи будут помянуты. Я желала Деду победить всех врагов и царство­вать до конца своих дней, причем совершенно ис­кренне, потому что почтенным пенсионером его просто не представляла. В столицу он не поедет, ибо убежден: лучше быть генералом в губернии, чем май­ором в столице, а остаться здесь не при делах гор­дость не позволит. Так что пусть правит нами на здоровье, тем более что он ничем не хуже других, хоть и не лучше. В деньгах благодаря Деду я не нуж­далась, поэтому могла не только бездельничать, но и путешествовать в свое удовольствие, нимало не печалясь. Но, несмотря на это, вскоре меня потяну­ло домой, в основном из-за Сашки. Стоило мне вернуться, как в тот же вечер у меня появилась Ритка и с порога заявила: – Совсем совести нет у людей. – Ты о людях вообще или обо мне? – насторо­жилась я. – О козлах, которые болтают, что ты в тиши и мраке запустенья предаешься пороку. – Так, может, не врут? – предположила я из вредности. – Ага. С таким цветом лица барышни из запоя не выходят. Может, и мне куда-нибудь съездить? Вдруг похорошею? – Ты и так выглядишь неплохо, – порадовала я ее. – Неплохо, – скривилась Ритка. – Я хочу вы­глядеть, как ты. Вошла, взглянула и убила. – Такое больше Медузе Горгоне подходит, – ответила я, после чего мы отвлеклись от моей внешности, и я подробнейшим образом поведала о своих путешествиях. По негласному уговору мы с Риткой не заговаривали о Деде. Она очень переживала из-за нашего разрыва и, подозреваю, втайне считала виноватой меня. Чем я собираюсь заняться, она тоже не спросила, но ушла довольная, должно быть, ра­дуясь, что теперь даст клеветникам достойный отпор. А я радовалась за нее и за себя тоже, если чест­но, потому что и впрямь выглядела распрекрасно, мужчины на улицах оборачивались, чего последние два года я припомнить не могла. Выходит, действи­тельно похорошела, а это любой женщине приятно. К этому прибавилось душевное спокойствие, кото­рое тоже долгое время отсутствовало, так что полу­чалось, работа у Деда влияла на меня дурно, и те­перь, когда я ее оставила, меня ожидает долгая счас­тливая жизнь. Я замерла перед зеркалом, подмигнула своему отражению и даже пробормотала “красавица”, после чего продолжила прогулку по квартире. Сашка, ле­жавший до того момента в кресле в гостиной (он, в отличие от меня, обожает смотреть телевизор), на­чал беспокоиться, приподнялся и даже робко тявкнул. – Я думаю, – сочла нужным сообщить я ему. Пес успокоился. Допустим, в моем внутреннем мире царит пол­ная гармония, но нельзя же все время бездельни­чать. Не худо бы в самом деле чем-то себя занять. В этом свете предложение Лялина… Я представила себя в роли телохранителя. Выходило что-то, подо­зрительно смахивающее на дрянной сериал, кото­рые я так не люблю. Я поморщилась и решила вы­бросить недавний разговор из головы, что вскорости и сделала. Отправилась гулять с Сашкой, домой мы вернулись в час ночи. Измученный пес, с трудом взобравшись на кровать, заснул как убитый, а я по­следовала его примеру. Утром мы спали до девяти, потому что никаких дел не намечалось и можно было себя побаловать. В половине десятого выбрались в кухню, чтобы по­завтракать, а в десять раздался телефонный звонок. Я ответила без особой охоты, и мужской голос веж­ливо извинился: – Простите, я позвонил не очень рано? – Нормально вы позвонили, – ответила я. – Только не уверена, что нужна вам именно я. – Уве­ренности мне придавал тот факт, что голос был совершенно незнакомым, а знакомиться с кем-либо я не собиралась. – Вряд ли я ошибся, – вновь заговорил мужчи­на, теперь в его голосе чувствовалась некая игри­вость, что мне понравилось еще меньше. – Вы Рязанцева Ольга Сергеевна? – Допустим. А вы кто? – Ваш номер телефона дал мне Олег Борисович Лялин, – сообщил мужчина, а я скривилась, уже сообразив, в чем дело. Так и оказалось. – Мое имя Петр Викентьевич Сафронов. Уверен, вы обо мне слышали. – Лялин вчера был у меня, – не стала я лука­вить. – И сделал предложение? – Совсем не то, которое я жду долгие годы. Сафронов засмеялся, давая понять, что оценил шутку. – И что? – спросил он, немного помедлив. – Идея показалась мне совершенно дикой, – ответила я искренне. Ему мой ответ не понравился. – Почему же дикой? – обиделся он. – Как-то не вижу я себя в роли телохранителя. Вам больше подойдет какой-нибудь здоровяк из ох­ранного агентства, у них есть опыт в таких делах. – Олег Борисович рассказал вам о моих пробле­мах? – В общих чертах, – уклончиво ответила я. Ес­ли верить Лялину, проблем вовсе не было, но оби­жать человека мне не хотелось. – Здоровяк здесь не поможет, – со вздохом за­говорил Сафронов. – Тут скорее работа для челове­ка, умеющего думать, профессионала… Надо полагать, таким профессионалом он считал меня. Большое ему за это спасибо, однако его лесть не произвела должного впечатления. На меня вообще мало что производит впечатление. – Если вы по поводу нападения на вашего экс­педитора, то милиция наверняка делает все возмож­ное. Поверьте, лучше, чем они, с этим вряд ли кто справится. – Если бы дело было только в этом нападении… Ольга Сергеевна, может быть, мы встретимся и по­говорим, так сказать, в дружеской обстановке? – Хорошо, – совершенно неожиданно согласи­лась я, а через пять минут уже жалела об этом. Хоте­ла перезвонить Сафронову и отказаться от встречи, но лишь махнула рукой, Схожу, выслушаю челове­ка, времени у меня сколько угодно. Встретиться до­говорились в 18.20 в кафе “Белый парус”, в двух кварталах от моего дома. Я прихватила с собой Саш­ку, псу полезно прогуляться, а Сафронову надо дать понять, что я для него самый что ни на есть непод­ходящий человек. Опоздав на десять минут, я вошла в кафе в сво­ем лучшем костюме бирюзового цвета, на шпильках не ниже десяти сантиметров и с таксой под мыш­кой. Граждане, в количестве двенадцати душ, сидя­щие за столами, дружно повернули головы, а я ши­роко улыбнулась. Как выглядит Сафронов, я и понятия не имела и уже собралась поинтересоваться, имеется ли такой в наличии, как из-за ближайшего стола поднялся толстяк лет тридцати пяти и бросил­ся ко мне с восторгом на лике и с громким воплем: – Ольга Сергеевна! Стало ясно: это и есть Петр Викентьевич. Он протянул руку, я в ответ подала свою. Он на мгнове­ние замешкался, а потом поцеловал ее. Сашка роб­ко тявкнул, потому что был воспитанной собакой и шуметь в общественных местах не любил, однако и терпеть посторонних в опасной близости тоже не мог. – Какой хороший песик, – умилился Петр Ви­кентьевич. – Как его зовут? – Сашка. – Сашка? Забавное имя для собаки. Данное замечание я проигнорировала, и мы про­шли к столу. Сашку я пристроила на соседнем сту­ле, он успокоился и теперь с любопытством оглядывался. – У меня в детстве тоже была собака, – сооб­щил Петр Викентьевич. – Русский спаниель. А те­перь со всеми этими делами и собаку завести неког­да. С женой развелся… в общем, собаке пришлось бы ждать меня в пустой квартире. Что-нибудь зака­жете? – спохватился он. – Нет, спасибо, я на диете. – Зачем вам диета? Вы прекрасно выглядите. Честно говоря, не ожидал. Все эти слухи… – Он смутился, а я сделала вид, что не расслышала пос­ледней фразы. – Вы хотели рассказать о своих проблемах, – напомнила я. – Да-да, конечно. – Он откашлялся и начал рассказывать. Я внимательно слушала, думая о том, что Лялин прав. Парню нужен не телохранитель, а хороший психотерапевт. Налицо мания преследования. Кто-то вроде бы за ним следит, дважды за неделю он встре­тил желтый “Мерседес”, несколько раз звонили и сказали, что ошиблись номером, как-то ночью позвонили в дверь. А еще он видел в окне спальни тень. И это при том, что живет на пятом этаже. Приди он с этими россказнями в милицию, его скорее всего засмеют. И правильно сделают. У них что ни день, то убийство, а здесь – “показалось”, “послышалось”. – Никаких угроз, анонимных писем? – спроси­ла я, потому что уйти сразу сочла невежливым. – Нет. Но я чувствую… – Может быть, вы слишком переживаете из-за нападения на вашего экспедитора? В этом случае имеет смысл обратиться к врачу. – Все точно сговорились, – сказал он с оби­дой. – Разговаривают со мной, как с психом или трусом, готовым наложить от страха в штаны. Я понимаю, что на вас мой рассказ впечатления не про­извел, но я же чувствую… я чувствую… Вы мне ве­рите? – вдруг спросил он, и я, вздохнув, ответила: – Верю. – Чем черт не шутит, вдруг в самом деле… – В любом случае, как я уже сказала, я не тот человек, который вам нужен. Вам необходим телохранитель, а я никогда… – Вы не раз выполняли особые поручения, у вас есть опыт, вы решительный человек. А главное – вы женщина. – Мои брови поползли вверх, а он по­спешил пояснить: – Ваше появление не вызовет по­дозрений, скажем, что вы мой пресс-секретарь.