– В смысле, вы кого-то подозреваете в злом умысле? – Я? Что вы… Они все приличные люди, я дав­но их знаю, а потом… при чем здесь они, господь с вами… – Но предчувствие все же присутствует, – на­помнила я. Он растерянно огляделся. – Наверное, я сам себя пугаю. Пойду спать. Еще раз извините. – Вот что, Петр Викентьевич, перегородки здесь тонкие, если вам вдруг что-то покажется странным или подозрительным, постучите в стену, и без стеснений. Договорились? – Честное слово, мне очень стыдно. Это как-то совсем не по-мужски. – А вы наплюйте и помните, что я на работе. – Значит, вы тоже заметили? – перешел он на шепот, нервно косясь на дверь. – Что заметила? – нахмурилась я. – Что-то назревает. Некоторая напряженность… – Напряженность, пожалуй, присутствует, – согласилась я, чтобы не разочаровывать его. – Если хотите, можете ночевать здесь. – Спасибо, – растерялся он. – Я и так злоупот­ребляю вашей добротой. Петр неловко попятился и вышел из каюты. Я поднялась и заперла за ним дверь, легла и попы­талась уснуть. Кондиционер шумел, окно было за­крыто, но в каюту доносились голоса с палубы. Зна­чит, еще не разошлись. Я честно попыталась уснуть. За перегородкой ворочался Петр, похоже, тоже не спал. Через час мне стало ясно, что уснуть не удастся. Я поднялась, решив закурить, делать этого в каюте не хотелось. Я вышла, набросив халат на плечи. С кормы доносились пьяные голоса. Я немного про­шлась и осторожно выглянула, надеясь, что меня не увидят. В свете китайского фонаря я разглядела Анну, которая казалась почти трезвой, Веру с бока­лом в руках, а рядом с ними Лапшина и Никифоро­ва. Значит, Лапшин покинул жену и решил продол­жить веселье. Анна что-то сказала, и все четверо дружно захохотали. – Тише, – шикнула Вера, – мы мешаем людям спать. – В такую ночь спать грех, – сказал Никифо­ров, понижая голос. Они заговорили шепотом, я прошла на нос ях­ты, сквозь стекло увидела одного из мачо; он нес вахту. Закурила и тут же пожалела об этом. – Выкуренная на ночь сигарета – верная доро­га к раннему старению, – глубокомысленно изрек­ла я, выбросила сигарету за борт и немного постоя­ла, пялясь на звезды. Из головы не шли слова Анны. Любопытно, что она имела в виду? Похоже, девуш­ка собралась замуж. За одного из присутствующих? Тогда угрозы довольно бестолковы. Если же она имела в виду кого-то другого, не понятен ее интерес к Райзману. “Пьяный бред”, – решила я в конце кон­цов и отправилась спать. Очень скоро выяснилось, что уснуть так и не удастся, и я, закинув руки за го­лову, предалась праздным мыслям. В три часа ночи никакие мысли не радуют. Злясь на себя за то, что согласилась на эту поездку, я по­думала, что не худо бы выпить чего-нибудь покреп­че, авось и усну. Но подниматься на палубу не хоте­лось, зачем портить людям вечер? Голоса стихли, но не похоже, что народ разо­шелся по каютам, я бы услышала. Тут скрипнула дверь, кто-то очень быстро прошел по коридору, и вновь воцарилась тишина. Петр громко всхрапнул, слава богу, хоть он спит, значит, на палубу вышел либо Райзман, либо Лера. Наверное, Лера. Должно быть, тоже не спится. Вряд ли ей по нраву поведение мужа. Хотя ничего предосудительного он не сделал. Это я так думаю, а что думает она, мне неведомо. Я все-таки поднялась. Выпивка должна быть в ка­ют-компании, туда я и направилась. Дверь была от­перта, я вошла, включила свет и с удивлением обна­ружила Тамару Ивановну, спящую на диване. Я-то была уверена, что она занимает свободную каюту. Впрочем, с ее габаритами в кают-компании удобней. Я торопливо выключила свет, пока женщина не проснулась, и вышла. О выпивке придется забыть. Я как раз стояла рядом с каютой Лапшиных, напротив была свободная. Не зная, зачем я это делаю, я нажала ручку свободной каюты, дверь открылась. Она была пуста. Странное дело, меня вдруг тоже посетило предчувствие. И вместо того, чтобы уйти, я включила свет и огляделась. Каюта – точная копия моей. Но что-то насторожило… запах. Ну, конечно. Пахло крепким мужским потом. “Давай без фантазий, – сказала я себе. – Здесь душно, воздух спер­тый, потому что кондиционер отключен. К тому же здесь могли отдыхать мачо. Может, кондиционер не работает?” Кондиционер работал, в этом я могла убедиться, торопливо выключила его и покинули каюту. В этот момент яхта дала крен вправо, я не удержала дверь, и она захлопнулась со страшным грохотом. – Вот черт, – пробормотала я с досадой. – Гена, – позвал из-за двери сонный голос, – это ты? – Это я, извини, дверь неловко закрыла. Спо­койной ночи. – Спокойной ночи, – ответила Лера, а я, до­садливо морщась, пошла по коридору. Возле каюты Петра прислушалась, он что-то пробормотал во сне, надеюсь, я его не напугала. Вместо того чтобы идти к себе, я вновь подня­лась на палубу и едва не столкнулась с Лапшиным, нетвердо ступая, он шел к трапу. – Завтра головная боль мне обеспечена, – по­жаловался он неизвестно кому, поскользнулся на ступеньках и едва не упал. – Да что за черт! – Осторожно, – услышала я голос Леры и, вы­глянув, увидела, что она стоит в дверях своей каю­ты. – Я тебе помогу. – Вы когда угомонитесь? – подал голос Райз­ман. – Молчу, молчу, – пробормотал Лапшин. Так Райзман каюты не покидал? Выходит, я на­путала? Теперь и фонарики на палубе не горели, но небо уже серело на востоке. – Ты идешь или нет? – спросила Вера подругу, держась за руку Никифорова. – Посижу пять минут. – Ну, как знаешь. Они пошли к трапу, Никифорор взглянул на меня, но заметил или нет, не знаю. Я направилась на нос яхты, не желая встречаться с Анной, она сиде­ла в шезлонге, держа в руках бокал. А на меня сни­зошло умиротворение. Опершись на перила, смот­рела в темную воду и думала о том, что жизнь прекрас­на. Не часто меня посещают такие мысли, оттого я порадовалась и уходить не собиралась. Минут через десять я услышала плеск, будто что-то тяжелое упало за борт. “Вдруг Анна свали­лась? – нахмурилась я. – А что, любовалась рекой, как я, и… Чепуха”. Я пробовала отвлечься от этой мысли, но не тут-то было. Постояв еще немного, я все-таки отправилась на корму. В предутреннем свете женская фигура в шезлонге была отчетливо видна. “Ну, вот, – поду­мала я с некоторой обидой. – Никуда она не свали­лась. Похоже, дамочка уснула”. У трапа я еще раз взглянула на Анну, без всякого к тому желания, и вдруг замерла. Мне не понравилось, как она сидит. Откинутая рука слишком неподвижна, даже для спя­щего человека. Я направилась к ней, сердце вдруг забилось с бешеной скоростью, вот тебе и предчувствие. Анна полулежала в шезлонге, глаза открыты, волосы всклочены, на шее от уха до уха страшная рана, удар был чудовищной силы. Ей перерезали горло. – Твою мать, – пробормотала я, глядя на зали­тую кровью грудь девушки, пятно постепенно уве­личивалось, кровь еще шла, значит, убили ее всего несколько минут назад. Я услышала шаги за спиной, резко повернулась, готовая к тому, что столкнусь с убийцей. В двух шагах от меня стоял Никифоров и улыбался, он хотел что-то сказать, но улыбка тут же сползла с его лица. – В чем дело? – произнес он испуганно, затем сделал два шага и увидел то, что видела я. – Госпо­ди, – простонал он, – что вы наделали? – Вы в своем уме? – удивилась я, хотя надо бы­ло бы испугаться, все складывалось для меня черес­чур скверно. – Так это не вы? А кто? – Откуда мне знать? Я подошла за несколько секунд до вас. – Да? Значит, убийца… А как вы здесь оказа­лись? – А вы? – Я? Я пошел спать, потом решил покурить, увидел вас… – Я тоже решила покурить. – Я видел, как вы прятались, – заявил он. – Я не пряталась, я просто стояла в тени и не желала вам мешать. – Все это очень подозрительно, – пробормо­тал он. – Вот именно. Своими подозрениями вы, Па­вел, поделитесь в милиции… Не трогайте! – рявк­нула я, заметив, что он потянулся к бокалу. – Ниче­го здесь не трогайте до прихода милиции. – Но… где милиция? Как мы… – Разбудите Петра, пусть поднимается сюда и прихватит мобильный. – Хорошо, – кивнул он и бегом припустился к трапу. Вернулся он минут через пить. Надо полагать, разбудить Петра было непросто, тот шел за Павлом в полосатой пижаме, а на лице отчетливо читалось сомнение. Наверняка решил, что его разыгрывают. Далее последовали неизменные “боже!” и “что же нам теперь делать?”. – Звонить в милицию. Это первое. Второе. На­до вернуться в город. Скажите своим парням, чтобы разворачивались и шли на предельной скорости. – Хорошо, – кивнул Петр растерянно. – Я пой­ду… а в милицию, может быть, вы сами? Он протянул мне телефон, и я набрала номер под напряженным взглядом Никифорова. Время было позднее, дежурный соображал не­важно, а может, я ни черта не соображала, в общем, говорили мы долго, пока он наконец понял, что к чему. Яхта уже успела развернуться. Ко мне подо­шел Петр. – Где мы приблизительно находимся? – обра­тилась я к нему. – Понятия не имею, – расстроился он. – Сей­час спрошу. – И припустился к рубке. Вернулся бы­стро, я продолжила разговор с дежурным. – Часа через два будем в районе Черкасова. Мы возвращаемся в город, но чем скорее ваши люди бу­дут здесь, тем лучше. – Он бодро согласился, и я отключилась. – И что теперь? – спросил Никифоров. – Ничего. Будем ждать милицию. – Я думаю, имеет смысл сообщить остальным. Разве нет? – Им ничто не мешает спать спокойно до при­бытия милиции. – Я так не считаю, в конце концов… – Делайте что хотите, – решила я не вступать в полемику. Никифоров взглянул на Петра, тот пожал плечами и виновато заметил: – Я думаю, Оля лучше знает, у нее есть опыт…