Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 14 из 28 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Ведь, к примеру, армия людей с дубинками сможет без особых потерь со своей стороны победить армию шимпанзе, вооружённую автоматами Калашникова. Иметь превосходное оружие мало, надо уметь ещё его грамотно использовать. Физическая, тактическая и морально-психологическая подготовка бойцов – вот основа основ любой армии, а техническая оснащённость без вышеперечисленных компонентов мало что стоит. И в этих компонентах какого-то значительного преимущества над соперниками у нас ещё нет, разве что в тактическом плане, однако без реальных боёв все это носит лишь гипотетический, умозрительный характер. Один настоящий, кровавый бой в плане уверенности в себе, в напарниках, командирах стоит больше сотни учебных. Поэтому новые ружья и пули, без сомнения, нам нужны и важны, но впадать в эйфорию из-за них не стоит. К тому же не стоит забывать о хроническом пороховом дефиците, который диктует нам очень низкий предельный потолок численности стрельцов. * * * За окнами медленно серело, закатное солнце пряталось в низких дождевых облаках. Последние несколько дней, вечерами, а часто и ночами напролёт, вместе с воеводами и ближниками, с привлечением доверенных бояр и купцов, обсуждался самый животрепещущий вопрос – предстоящий военный поход в верховья Днепра. На карты, крайне приблизительно, наносились точки городов и прочих населённых пунктов, рисовались нитки рек с указанием бродов на них, прикидывались расстояние, скорость передвижения галер, дощаников, ладей и отдельно рассчитывалась скорость конных отрядов, что пойдут своим ходом вдоль берега. Старшие командиры, весьма заинтересованные таким необычным способом планирования войны, стали залезать в такие глубокие дебри, споря о несущественных деталях, а потом и вовсе с детским азартом начали задавать мне вопросы, в принципе никак не просчитываемые заранее, будто бы я был ясновидящим. Окончательно меня взбесил полковник Клоч, когда стал интересоваться, что я буду делать после того, как подомну под себя смоленские уделы. Его любопытство надо было немного осадить. – Клоч, мы в шахматы с тобой играли? Присутствующие воеводы навострили уши. – Так точно, государь! Но при чём здесь шахматы? Я шумно выдохнул. Объяснять что-то кому-то не было никакого желания. – Ты просишь меня всё объяснить? Так вот, представь, что ты пешка и видишь только два хода – две клетки справа и слева. Есть ферзь, который способен ходить и, соответственно, видеть множество клеток и целых восемь путей. Но целиком всё игровое поле видит лишь игрок, и то он не может со стопроцентной вероятностью сказать, чем закончится игра, так как сам зависит от действий второго игрока – своего противника. Чем ближе финал игры, тем чётче и достоверней можно прогнозировать результат. А мы сейчас начали новую партию, сделаны лишь первые ходы. План на игру у меня есть, но он весьма мутный и может по ходу игры неоднократно измениться. Поэтому сейчас его нет смысла излагать, да и к тому же вы все, мои воеводы, те же шахматные фигуры. Вы должны слепо выполнять мою волю и не брать на себя роль игрока. В противном случае нам всем грозит провал, ведь даже ферзь не видит всей шахматной доски и потому целиком послушен воле игрока. Когда и какой конкретно надо будет сделать ход, каждый из вас узнает в своё время. – Если мы тогда ещё будем стоять на шахматной доске! – схохмил Малк. – Совершенно верно! Мало кто из вас сейчас может приподняться со своей клетки и разглядеть игровое поле целиком, не говоря о том, чтобы вникнуть в замысел игрока и оценить его по достоинству, так как, повторяю, планов на игру у меня много – от полного разгрома противника малой кровью до сведения партии в ничью. Многое зависит не от меня или вас, а в целом от складывающихся обстоятельств. – А против кого мы играем, государь? Кто наш противник? – спросил Бронислав. – Запомните: все, кто не с нами, тот против нас! Я тебе, Бронислав, понятно ответил на твой вопрос? – Да, государь! – А тебе, Клоч, всё ясно? – В общих чертах всё ясно, государь! Шахматной фигуре всё знать вовсе не обязательно, главное, вовремя делать ходы – правильно выполнять твои приказы, государь. – В правильном направлении мыслите, господа воеводы! А теперь все в баньку шагом марш! Весело похлопывая друг друга по плечам, воеводы во главе со мной потопали париться. А я задумался о том, что вскоре азы военного планирования придётся заново объяснять, и едва не взвыв от такой перспективы, нервно сплюнул себе под ноги. Со дня на день должна была прибыть дружина во главе со Злыдарем и подбросить мне новых забот, хлопот и разговоров на уже пройденные пехотными воеводами темы. В качестве моей временной резиденции в окольном городе была избрана усадьба скоропостижно скончавшегося посадника. А разгромленный Свирский терем под руководством зодчего Авдия начали восстанавливать, заодно его перестраивая. Стены обносили кирпичом, разбирали деревянные постройки, на их месте начали возводить саманно-каркасные и кирпичные здания, покрытые черепицей. В новом местообиталище меня и застала весть о прибытии дружины во главе со Злыдарем. Только сел я за стол ужинать после дневных трудов праведных, как в трапезную влетел вестовой с новостью о том, что у городских ворот объявилась дружина. Для меня это событие особой новостью не стало. Голубиная почта, полученная из города Мстиславль пару дней назад, докладывала о возвращении потрёпанной в боях дружины во главе со Злыдарем. – Государь, прикажешь их запустить в ворота? – выжидательно уставился на меня вестовой. Не отвечая прямо на вопрос, я окликнул присутствующего здесь же Перемогу. – Собери моих ратьеров, сами к ним выедем! Наша кавалькада выехала из Духовских ворот окольного города. На этом участке стены собралось много городских ополченцев, непонятно зачем вооружившихся. Громко переговариваясь, они показывали руками в сторону разбитого около леса военного лагеря. А из-за тынов близлежащего посада на объявившийся невесть откуда конный отряд со страхом поглядывали мужики и бабы. В этом военном лагере на ротационной основе, периодически меняясь, размещались квартирующие в Смоленске батальоны. В поле перед лагерем проводили учения. Они были необходимы, чтобы войска не растеряли за время простоя в городе полученные ими боевые навыки. Молодая трава и зазеленевшие берёзы были залиты жёлто-розовым светом медленно заходящего над кромкой леса солнца. Этим же слепящим глаза светом сейчас было залито и учебное поле перед лагерем, и недавно поставленные шатры и палатки новоприбывших. Из лагеря виднелись дымы костров. На ближайшем лугу паслись стреноженные кони. Навстречу к нам медленно поскакали два десятка дружинников. При ближайшем рассмотрении это оказались десятники и два сотника во главе со Злыдарем. Два конных отряда остановились друг напротив друга. Первым спрыгнул с коня Злыдарь, вслед за ним последовали и остальные дружинные командиры.
– Будь здрав, Владимир Изяславич, – совсем невесёлым голосом поприветствовал меня воевода. А затем, неожиданно для меня, они все разом, гремя железом, бухнулись на колени. – Погиб в бою Изяслав Мстиславич, и нас никого рядом в той сече с князем не оказалось, – довольно искренне проревел Злыдарь, остальные в знак согласия с этими словами лишь молча кивали головами. Воевода развёл руки в стороны, указывая на стоявших за его спиной коленопреклонённых командиров. – Повинны мы в том пред тобой, Владимир Изяславич! Наказывай нас, как хочешь, по своему уразумению, примем любую твою кару! – И ты будь здрав, Злыдарь, и вы все, десятники, сотники! – не ожидая такого начала разговора, я несколько замешкался с ответом. – Встаньте, други мои! Виноваты в случившемся с Изяславом Мстиславичем в первую очередь не вы, а враги-заговорщики, что уже отметились нападением на Смоленск. Мне уже обо всём доложили, и вашей вины в гибели Изяслава Мстиславича я не вижу. Но нам есть о чём поговорить, а потому, Злыдарь, выстрой дружину! Прежде чем исполнить моё приказание, Злыдарь поднялся и с поклоном вручил мне лично в руки золотые пояс и цепь как символы княжеской власти, а также княжескую шапку с меховой опушкой – всё, что осталось от погибшего под Киевом Изяслава Мстиславича. Я с поклоном принял эти вещи и поблагодарил воеводу. Без малого две сотни дружинников выстроились в четыре шеренги. – Слушайте меня, дружина! Кто такие ратьеры, что такое Устав и по каким правилам и порядкам служат в моих войсках, думаю, никому из вас объяснять не надо. Поэтому всех, кто согласен присягнуть мне на верность и начать службу в моих конных войсках – в ратьерах, я с радостью приму. Всех остальных я не неволю, можете устраиваться дальше сами по себе, как и где вам будет угодно! – Правильно, государь! Они князя Изяслава Мстиславича не сберегли, нечего с ними цацкаться! – поддержал меня Перемога. – Но помните одно: присяга, что вы принесёте государю и Смоленской Руси, будет для вас пожизненной. Семьи погибших ратьеров в течение десяти лет будут получать от смоленского государя ежемесячное денежное вспомощевание, сироты будут учиться и находиться на полном обеспечении. Те ратьеры, кто из-за ран, полученных в бою, не сможет далее служить, будут устроены на посильную работу. Если кто без моего согласия уйдёт со службы или сбежит, то его будут искать, и он понесёт наказание, вплоть до смертной казни. Для меня более нетерпимой была ситуация, когда дружинники и бояре могли свободно кочевать от одного князя к другому. – У вас впереди вся ночь, есть время хорошенько подумать и поутру принять какое-то решение! Все те, кто захочет мне служить верой и правдой, завтра приезжайте в Смядынский монастырь и там, рядом со склепами моих пращуров, будете приносить мне крестоцеловальные клятвы! Отдельно ото всех переговорил со Злыдарем, сразу его предупредив, что коноводить он будет только ратьерами, командовать и как-то распоряжаться пехотными полками, батальонами и ротами он не сможет. Бывший воевода воспринял мои слова адекватно, по крайней мере, внешне никаких признаков недовольства не проявил. Единственное, что он у меня попросил, так это дать ему звание полковника. Быть комбатом, когда его бывшие десятники стали у меня полковниками, претило его самолюбию. Я согласился, в данном случае мне висюлек, шевронов и прочих нашивок было не жалко. На следующий день, кроме нескольких отказников, дружина всем кагалом принесла присягу и поверсталась в ратьеры. По этому случаю без пира никак нельзя было обойтись! Правда, гулянка у нас выдалась совсем невесёлой, ещё всем грустнее стало после того, как я исполнил новую песню-реквием, посвятив её памяти Изяслава Мстиславича. Тучами кружилось вороньё над полем, Войско Святослава возвращалось с боя. Но одна княгиня свято мужа ждала, В тереме высоком время коротала. В небо высокое улетели птицы, Тем, кто погиб в бою, уж не воротиться. Плачь, Ярославна, плачь, Ярославна, плачь. Плачь, Ярославна, плачь, Ярославна, плачь. Перед ней дружина встала на колени: Порубили князя в поле печенеги. Обвела дружину синими глазами, И упали слёзки наземь жемчугами. Пролетели годы, пролетят столетья: Нет уж больше князя – сгинул в лихолетье. Но однажды в мае зашумят берёзки, Упадут на землю Ярославны слёзки.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!