Последующие несколько дней я посвятил личному составу конной дружины. Персонально переговорил с каждым дружинником, выяснив желания, чаяния, заботы и дальнейшее их виденье собственной судьбы. Я был не первый год знаком с дружинниками и в целом представлял не только уровень квалификации, но и командно-лидерские качества каждого из них. В соответствии со всем этими данными дружинники были распределены в конные подразделения телохранителей и ратьеров. Некоторых дружинников назначил на командные должности в пехотные части. Средний командный состав в кавалерии и старшие командиры в пехоте, в соответствии с новым законом, автоматически возвращались в боярское сословие. Заодно, по ходу дела, значительная часть дружинников («отроков») была выведена из холопского состояния. Суть дружины и социально-правовой статус самих дружинников всерьёз изменился. Кроме того, мною предполагалось и уже начало осуществляться постепенное перевооружение – оснащение ратьеров огнестрельным оружием ближнего боя – колесцовыми пистолями, что, безусловно, коренным образом должно будет изменить саму тактику боя. Основной деталью колесцового замка было зубчатое колесо, вращающееся с помощью пружины и трущееся о кусочек пирита, высекая искры. Для конницы эти малогабаритные пистоли были очень удобны. Хранились они в седельной кобуре. Перед боем колесцовый механизм можно было заранее взвести, а в нужный момент нажать на спуск и выстрелить. Но пистолей с колесцовым замком в достаточном количестве ещё не было, поэтому основная масса ратьеров вышла в поход, будучи вооруженными по старинке. Два дня назад в поход отбыли ратьеры, а завтра от пристаней отчалит парусно-гребной флот вторжения. Пришло время наказать главных виновников произошедшего бунта и кровопролития. Очень скоро я наконец-то смогу выдрать с корнем поганое княжеское семя из их же собственных городов и детинцев! Пора раз и навсегда кончать с пагубной практикой смоленских Ростиславичей. Ресурсы собственной земли они не одно столетие использовали не для округления собственных земель, а для получения новых и новых столов для представителей своего княжеского дома. В последние десятилетия Ростиславичей расплодилось так много, что распад начался и внутри самого княжества. Этот постоянный экспорт князей и бояр, вкупе с ростом княжеской популяции и появление всё новых уделов, неумолимо вёл к деградации и упадку Смоленской земли. Сегодня, накануне отплытия, повелел созвать бояр и выборных от народа. Необходимо было перед отплытием произнести им напутственное слово. Это мероприятие было решено устроить в виде праздничной трапезы. Когда прозвучали здравицы в честь государя и собравшихся гостей, был утолён первый голод, я взял слово. Шумно встал, привлекая всеобщее внимание, окинув взглядом всех присутствующих, громко произнёс. – Уважаемые бояре, священнослужители, смоляне! Как вы все знаете, я иду на удельных князей – своих кровников, повинных в заговоре, бунте и через своих киевских подельников в гибели нашего светлого князя Изяслава Мстиславича. Собрал я вас накануне отплытия наших славных ратных войск для того, чтобы ещё раз указать вам на своего наместника, что будет замещать меня в столице, на моего бывшего пестуна – Перемогу Услядовича. В моё отсутствие он будет в Смоленске моим оком, моим гласом и моей государевой волей! Слушайте его и исполняйте его распоряжения как мои собственные! С наместником останется батальон панцирной рати. Возможно, придётся дополнительно исполчить городовые полки, на случай, если враги попробуют нагрянуть на столицу в моё отсутствие, будьте готовы и к такому повороту дела. На этом всё! Всем спасибо за внимание. Мы с воеводами покидаем пир, а вы продолжайте веселиться, есть и пить. Занимай, Перемога Услядович, моё место во главе стола! Я с показной решимостью усадил заупрямившегося было Перемогу на своё княжье место, при этом его троекратно расцеловал. У нового наместника только и хватило сил, что смущенно пробормотать: «Государь мой, Владимир Изяславич! Спаси Бог тебя за любовь твою и ласку! Клянусь не посрамить твоё доверие!» При этом действе собравшиеся за столом громко загудели, зашептались. А я с воеводами отбыл на покой, досыпать остаток ночи. Пробегая глазами вытянувшийся в линию строй полков, я в очередной раз мысленно проверял готовность войска к походу. Почти три тысячи пехотинцев, тысяча человек посошной рати из числа прошедших в Гнёздово военную подготовку и отчисленных в запас. Городская сотня ополченцев была представлена кузнецами с походной кузней, корабелами и плотниками. Были зафрахтованы отдельные купцы со своими судами и судовыми ратями. Всего 4,5 тысячи человек. В поход с собой я брал молодого чешского штейгера и приданных ему учеников. Будем надеяться, что отец чеха, трудившийся всё это время в Дорогобуже, по-прежнему жив и здоров. Поставки шамота и колчедана с дорогобужских шахт, по понятным причинам, в последний месяц прекратились. С собой, на отдельном дощанике, я вёз разнообразное шахтное оборудование, воздушные двигатели, много разных инструментов. Требовалось не только модернизировать процесс добычи полезных ископаемых, но и срочно увеличить отборку серного колчедана из добытого угля. С этой целью на угольных сортировках планировалось установить специально сконструированные под это дело обогатительные барабаны. На корабли были загружены снаряжение, плотницкие инструменты, подковы, гвозди, скобы, топоры, запас холодного и огнестрельного оружия, походные палатки, котлы, полевые кухни и хлебопекарни, провиантские припасы в виде галет, сухарей, солонины, копчёностей, муки, крупы, водки, пива и фуража для коней. Отдельной статьёй шла артиллерия – сорок трехфунтовых чугунных единорогов, девять двенадцатифунтовых бронзовых орудий и три двухпудовых бронзовых осадных единорога. А в комплект к единорогам шли пушечные лафеты, запасные, обитые железными полосами колёса, ядра, картечь двух видов, картечные гранаты, шрапнельные бомбы для осадных орудий, запальные трубки и порох. Сорок пять разноразмерных дощаников и купеческих лодий и двадцать галер требовали для собственного обслуживания и ремонта запасные снасти, парусину, уключины, верёвки, конопать, смолу – всё это тоже должно находиться на кораблях. Короче говоря, голова шла кругом от всего этого походного хозяйства! Хорошо ещё, что всё это мы будем перевозить на речных судах, а не тащить в тележных обозах по непроходимым дорогам! Построить быстро столь многочисленный речной флот удалось благодаря налаженному ещё с прошлого года производству унифицированных деталей каркаса, днища и обшивки. Кораблестроители просто соединяли уже готовые детали, процесс напоминал сборку модели из детского конструктора. Так, для сборки галеры нужны были только две разновидности каркасных деталей и 240 деревянных деталей. Этот принцип работал великолепно. Достаточно просто соединить необходимые детали правильным образом, чтобы быстро получить отличный корпус. Сам набор деталей возник в результате практических ходовых испытаний построенных в прошлом году галер, транспортно-грузовых дощаников и тщательных математических расчетов. * * * Торговая площадь и набережные с обоих берегов Днепра были под завязку набиты смоленским людом. Всем им было любопытно посмотреть на отбытие в ратный поход войск их нового молодого правителя. Взоры горожан также притягивала к себе необычность доспехов, вооружений и жёлтых наддоспешников с чёрными крестами. А вообще, я с удовлетворением отмечал, что жизнь в Смоленске окончательно вошла в мирное русло и потекла своим привычным чередом. Все так же бойко велась торговля, задымили трубы заводов, а причалы начали заполняться судами иностранных торговых гостей. В Окольном городе стало намного безопасней – военные патрули и днём и ночью сторожили покой горожан, гарантируя всем законопослушным подданным смоленского государя спокойствие, закон и порядок. – Головы обнажить! – скомандовал Клоч, пропуская вперёд смоленского епископа. Пехотинцы и стоящая поодаль посоха поснимали свои шлемы и подшлемники. К строю подошла группа священников во главе с владыкой. Один из монахов нёс перед Алексием чашу-кропильницу со святой водой. Алексий лично окунал в чашу кропило, поднимал руку и с усилием, крест-накрест, махал кропилом на замерших в строю воинов. – Храни вас Господь, – благословлял людей епископ на воинский поход. – Храни Господь. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа… – Владыка со своими присными медленно прошёл вдоль всего строя, щедро окропляя шеренги ратников святой водой. По завершении процедуры воины перекрестились на главы Успенского собора и под колокольный звон обратно надели свои головные уборы. На мне скрестились ожидающие дальнейших распоряжений взгляды высшего командного состава. – По коням! – лаконично скомандовал я пехотным полковникам, заметив непонимание на их лицах, добавил: – Отчаливаем! Командиры сразу засуетились, разбили своих пехотинцев на ротные колонны и повели их к ожидающим погрузки судам. Далеко им идти не пришлось – галеры с дощаниками стояли у причалов или просто на мелководье у необорудованного берега. Суда, зачаленные за вкопанные ряжи пристаней, тихо покачивались на раздуваемой течением волне. Чтобы не допустить возникновения путаницы, все суда были заранее закреплены за конкретными подразделениями. А для наглядного обозначения принадлежности того или иного судна на остриях мачт были вывешены жёлтые вымпелы с номерами и литерами, обозначающими роту. Эта же информация, выведенная краской, дублировалась на бортах судов. Сопровождаемый свитой, я быстро взлетел по широким сходням, поднявшись на борт своей галеры. Пехотинцы третьей роты первого полка, с которыми нам предстояло совместное плавание, уже разместились за галерными вёслами. Опустевшие пристани начали занимать просачивающиеся сюда гомонящие толпы народа – кто-то плакал, кто-то крестил речную флотилию, кто-то веселился. От причальной стенки и от вкопанных на берегу ряжей отряды смоленских ополченцев, под командованием оставшегося на хозяйстве в столице Перемоги, стали отдавать швартовы. Вот он, момент истины настал! На моей флагманской галере вверх по мачте взмыл специальный флажной сигнал, и одновременно с ним раздался холостой выстрел из пушки. Условленные сигналы немедленно сработали, и собранная у стен Смоленска речная армада начала дружно отчаливать от родных берегов. Экипажи заработали вёслами, на палубах стали расправлять паруса, ловя в них попутный западный ветер. Пристани, Торг, да и вообще днепровские берега разразились, словно гром небесный, оглушительными криками и ором. Люди все повскидывались и что есть сил замахали пустыми руками или же зажатыми в руках шапками, платками и платочками, провожая начавший вспенивать вёслами воду флот. Глядя на раздувающиеся паруса, поднимающиеся и опускающиеся вёсла, я думал о том, как долго готовился к этому дню и часу, обучая людей, создавая невиданные прежде войска, перевооружая их и облачая в новые доспехи, непрерывно создавая и развивая промышленную базу, без которой ничего бы этого вообще никогда не состоялось! Сил и средств было затрачено немерено! Первые обнадёживающие результаты в виде разгрома под Смоленском неприятельских сил уже есть в нашем активе. Теперь остаётся выяснить, насколько моя армия мобильна и как она себя проявит, сражаясь вдали от дома. Глава 8 Из крови, пролитой в боях, Из праха обращенных в прах, Из мук казненных поколений, Из душ, крестившихся в крови, Из ненавидящей любви, Из преступлений, исступлений — Возникнет праведная Русь. Я за нее за всю молюсь И верю замыслам предвечным: Ее куют ударом мечным, Она мостится на костях, Она святится в ярых битвах, На жгущих строится мощах, В безумных плавится молитвах. М. Волошин Ростислав Мстиславич был в гневе, плохо сдерживаемая ярость буквально клокотала в нём. Мало того что захват великокняжеского Смоленского стола провалился, так его сыновец (племянник) посадил свои смердьи полки в ладьи и поплыл с ними на восток, вверх по Днепру. Но окончательно его добило сегодняшнее известие о предательстве собственных бояр, сбежавших к смоленскому князю. Их и выжило-то всего с гулькин нос – меньше десятка, остальные погибли под стенами Ильинского конца. Здоровых дружинников тоже мало – семь десятков. И как, спрашивается, с такими ничтожными силами воевать с Владимиром? Придётся срочно горожан с окрестными смердами (по примеру ненавистного Владимира) исполчать, чай, хватит сил отсидеться в осаде, если не за городским частоколом, то за крепкими дубовыми стенами детинца. О сражении в открытом поле Ростислав Мстиславич даже не помышлял. Его последней надеждой был вяземский князь Владимир Андреич, а точнее, дорогобужский князь до самого последнего момента надеялся на помощь, вроде как обещанную владимиро-суздальскими князьями. * * *