Я не дал воеводе договорить. – Полковник, – позвал стоящего за спиной Малка, – слышал, о чём я говорил? – Так точно, государь! – Исполняй! – Есть! – приложив ладонь к виску, полковник доведённым до автоматизма движением развернулся и быстро кинулся созывать своих подчинённых. – Владимир Изяславич, что делать будешь с жёнами и дочерями? – обратился ко мне слегка ошалевший от происходящего Злыдарь. Я задумался. Действительно, о женской половине этой семейки я как-то подзабыл. – А где они? Злыдарь перевёл взгляд на отирающегося поблизости от нас пехотинца. – Я их с малыми детьми приказал запереть в одной из комнат терема, – тут же доложил ротный, штурмовавший детинец. – Пускай пока посидят, после казни я решу! Ещё через несколько минут князя с сыновьями поволокли к городским воротам, на которых бойцы уже приладили петли. Вот Ростислава Мстиславича вместе с сыновьями поставили на телегу, запряжённую перепуганной старой клячей. Я махнул рукой, по крупу лошади хлёстко ударила плеть, телега резко тронулась. Лишившись опоры под ногами, князья провисли и сразу же задёргались в предсмертных судорогах. Присутствующие дружно перекрестились. – Клоч! – подозвал я к колодцу полковника. В доспехах можно было заживо испечься, пот заливал глаза, поэтому, схватив колодезное ведро с водой, опрокинул его целиком на себя. Прохладные, живительные брызги с лихвой окатили и подошедшего на мой зов полковника. – В городе было два полка, половина состоит из ополченцев, сформированы из окрестных деревенских смердов. Горожан распустим, а смердов всех собери в пустующих боярских хоромах. Будем из них настоящих воинов земли смоленской делать! Всё ясно? – Так точно! Разреши исполнять приказ? – Да, свободен пока, – ответил я, а затем обратился к ротному: – Веди меня к княжьим подстилкам, хочу на них посмотреть. – Следуй за мной, государь! Когда мы вместе со Злыдарем, ротным, в сопровождении телохранителей, вернулись в терем, то застали там самую настоящую вакханалию. Ратьеры… Нет, в них проснулось их истинное альтер-эго, от пролитой крови они снова превратились в дружинников, а потому даром времени не теряли – набились сюда как сельди в бочке и творили кто во что горазд. Кто-то занимался мародёрством, кто-то бражничал, кто-то пользовал княжеских челядинок. Повсюду слышались ор, вопли, громкий смех, отпускались сальные шуточки. Прямо на моём пути следования дружинник завалил визжащую и брыкающуюся боярыню (судя по одежде), засунув ей под юбки свои руки. Получив плашмя мечом от Злыдаря, молодой дружинник поспешил убраться с дороги, при этом не забыв перехватить за волосы и ноги свою захлёбывающуюся в плаче добычу, поволок её в неизвестном направлении. Еле сдерживаясь от бешенства, я ещё раз окинул взглядом творящуюся вокруг бесприглядную картину, затем молча и быстро зашагал в женские комнаты, по пути гадая, что на женской половине делают пехотинцы. Но там, к моему несказанному облегчению, мы застали островок спокойствия и благополучия. Пехотинцы, взявшие под караул теперь уже вдовую семью князей, спокойно стояли, сидели, прохаживались по коридорам. Здесь чувствовалась прививаемая мной дисциплина, все драгоценности и иные материальные ценности были свалены в одну кучу, никто не безобразничал и не творил непотребств. Княгини с малыми детьми были заперты в чулане, по стойке смирно их покой охраняли трое ратников. – Глянь, Злыдарь, на моих пехотинцев! Любо-дорого на них посмотреть! Приказа «вольно» им никто не отдавал, потому они и продолжают нести ратную службу, действуя по Уставу, в отличие от твоих отморозков, – произнёс я громко, чтобы все слышали. – Иди и приведи в чувство своих дружинников! Какого хрена они без моего приказа начали пировать и бесчинствовать? Быстро наведи там такой же порядок, какой видишь здесь! – Слушаюсь, государь! – побагровевший от стыда и досады Злыдарь чуть ли не бегом пустился обратно. Воевода уже успел понять, что юный правитель не очень-то любит от души повеселиться со своими дружинниками, зато страсть как полюбил «дицыплину», будь она неладна! И прививает эту ромейскую науку во всём ему послушным смердам-пешцам, а те рады стараться. Оно и понятно, почему эта наука так легко ложится на них, ведь откуда этим в недавнем прошлом землепашцам-лесовикам знать, что такое молодецкая удаль и боевой угар. А Изяславич, хоть он и не по годам разумен, сам в сече ни разу не побывал, лишь наблюдал её со стороны, а потому ещё и не переживал то состояние боевого сумасшествия, что нападает на дружинников во время жаркого боя. Хотя Злыдарь был вынужден признать, что в этот раз дружинники в деле почти совсем не участвовали, всю работу за них выполнили пешцы, поэтому и веселиться во взятом на копьё городе им вроде бы и не с чего. Наоборот, веселиться должны бы в первую голову пешцы, а они, как назло, блюдут государеву дицыплину, подставляя тем самым дружинников в глазах Владимира. Что делать с женой князя и двумя юными вдовами его старших сыновей, долго голову я не ломал, определив их в женские монастыри. Хотя поначалу была мысль отдать баб в гнёздовские бордели. Но повели они себя смирно, проклятиями в мой адрес не сыпали, эти обстоятельства в конечном итоге и сыграли в их пользу. Решив женский вопрос, вернулся в гридницу. Порядок Злыдарь восстановил быстро! Многие дружинники, хотя нет, теперь уже снова ратьеры (прям не люди, а оборотни), красовались свежими, наливающимися под глазами фингалами. – Государь, победу над ворогом будем праздновать? – всё-таки не удержался от вопроса бывший сотник, ныне ратьерский ротный Малыть. – В городе полно всяческих припасов. – То, что надо для пира, возьмите. А остальные долго хранящиеся припасы грузите на суда, пойдём дальше вверх по Днепру вырезать удельных князей. – Как скажешь, государь, – задумчиво проговорил Малыть. – Да… Чуть не забыл! Перед отплытием надо будет пробежаться по усадьбам местных погибших под Смоленском бояр-изменников. Все ранее принадлежащие им сёла я заберу себе. В отдалённых больших усадьбах создадим новые княжеские погосты, а мелкие присоединим к уже существующим. Поэтому надо ещё раз бояр-перебежчиков допросить, узнать местоположение таких дворов. Ну и тиунов погостных и огнищан соберём, введём их в курс дела, а на освободившиеся вакансии назначим новых. – Бронислав, – обратился к полковнику, подумав, что от ратьеров и их командиров в этих делах будет мало толка, – возьмись за это моё поручение да назначь по этим вопросам ответственных среди ротных. – Так точно, Владимир Изяславич! – гаркнул полковник и тут же меня озадачил старой проблемой на новый лад: – Что прикажешь делать с вдовами и отпрысками этих бояр? – Всех похолопить и доставить в Смоленск, там разберёмся! Этим делом займутся купцы. И скажи им, чтобы на обратном пути привезли сюда советника Порохового отдела Клепика и его людей. Будем здесь закладывать бурты. В других городах княжества, подконтрольных Смоленску, селитряницы начали закладывать ещё с прошлого года. В счёт налогов народ вполне охотно и активно сдавал отходы органического происхождения. И даже окрестные смерды везли в пункты приёма благоухающую органику в своих телегах. – Слушаюсь! Злато-серебро княжеское тоже, государь, прикажешь на смоленский двор свезти? – уточнил полковник. – Конечно! – ответил я как о чем-то само собой разумеющемся, хотя об этой финансовой стороне дела и вовсе позабыл. – Боевые будете латунной монетой получать! И ещё, найдите мне, наконец, священников, нужно горожан привести к присяге! Пир с запечёнными на вертеле в полный размер быками, поросятами и гусями по случаю победы очень быстро перерос в обычную русскую пьянку – бессмысленную и беспощадную. На следующий день, терзаемый похмельем, я принимал специально вызванного в Дорогобуж чеха Матея Лукашича, руководителя местных шахт. Меня прежде всего интересовала добыча по-настоящему стратегически важных каолиновых глин и пирита. – Владимир Изяславич, белую глину мы сейчас поднимаем с глубины около шестидесяти метров. Эти глины подстилают собой угольный пласт толщиной полтора-два метра, и сами они залегают мощным слоем не менее двух метров. Среди бурого угля во множестве встречается пирит, – начал доклад штейгер, сдабривая свою речь цифрами добытого сырья. – Теперь всё добываемое, кроме угля, будете отправлять в Смоленск. С переработкой угля мы с тобой чуть попозже поколдуем. Шахту не затапливает? – Боремся с водой! Как ты мне, государь, присоветовал, выкопали водопонижающую скважину для борьбы с надугольными водами, теперь вот дополнительно для откачки будем ставить привезённый тобой воздушный насосный двигатель. Сточные воды донимают, но мы с ними справляемся, по специальным штолевым канавкам отводим излишки воды. А также оставляем небольшую водоупорную глиняную прослойку, она сдерживает подугольные воды. Но случались и прорывы – десяток шахтёров утонул! Но теперь-то, с насосом, дела лучше пойдут! – Да, однако… Как там твоя шахта в общих чертах работает? – с грустью спросил я, мысленно начав искать решение проблемы прорыва подугольных вод. – В шахте глыбы пород подпирают столбы и крепи, дабы избежать обвала. Отбитую орудиями в штольне породу подвозим на тачках к стволу шахты. На поверхность её поднимаем с помощью корзины или бадьи, прикрепленной к подъёмному канату, который крепим к валу с рукоятями, вращаемому двумя мужиками. Канат наматывается на вал и поднимает груз на поверхность. Примерно так выходит… – Хорошо, Матей Лукашич, я тобой доволен. Со временем при помощи воздушных двигателей мы многое механизируем. Там, под этим угольным бассейном, огнеупорных подпластовых глин залегают миллиарды пудов! – Я тут же уточнил: – Неисчислимое количество. Так что смело расширяй производство! Мне огнеупорные глины и пирит как воздух нужны! – Хорошо, Владимир Изяславич! Но много людей отвлекается также на добычу в деревне Молодилово тугоплавкой глины. Может, часть из них перевести?.. – Нам тугоплавкая глина тоже нужна! – Чех не успел договорить, как я его перебил. – Рабочих с места не срывай! Будет тебе пополнение, но летом, поэтому готовь бараки! Сколько тебе мужиков надо, чтобы нарастить в несколько раз производство? – Несколько сотен, не больше пятьсот человек, взять могу! Ежели ты, государь, выделишь для них пропитание и деньги на содержание и охрану. Чех хитро прищурился и уставился на меня. – Что с тобой сделаешь! Придётся тебя во всём удоволить, ведь ты со своими шахтами у меня в приоритете! Поговорив с чехом ещё с полчаса, я с ним попрощался, нужно было кое о чём обмолвиться с местными боярами и готовиться к выдвижению войск. Войско оставалось в Дорогобуже шесть дней. За это время захоронили тела всех павших, восстановили порушенные городские стены и ворота, полностью расчистили улицы города. Абсолютное большинство пленных ополченцев присягнули мне на верность. Остальных, «непримиримых», уже в новом для них качестве рабов отконвоировали в Смоленск. Оставшаяся в городе рота взялась за обучение формируемого Дорогобужского полка. Своих раненых мы разместили в местном монастыре. Из-за царящей вокруг антисанитарии многие, казалось бы, на первый взгляд, вполне себе безобидные раны начинали загнивать. Войсковым лекарям, по совместительству стройбатовцам, срочно пришлось проводить разъяснительную работу с монахами, ухаживающими за ранеными. На седьмой день войско покинуло Дорогобуж и двинулось на восток. Конница по-прежнему передвигалась берегом, а пехотные части поднимались вверх по Днепру на судах. Глава 9 Нацелившись на Вязьму, судовая рать выгребала несколько суток против течения сначала Днепра, потом реки Вязьмы. Погода стояла великолепная, речные воды весело искрились на солнце. Иногда на глаза попадались редкие деревеньки, а так пейзаж был всё больше разукрашен сочной луговой травой и сменяющими друг друга перелесками березняка. Ранним утром берега Вязьмы дымились густым паром, и, скрывшись в этом речном тумане, войско неожиданно вынырнуло под самыми стенами одноимённого города. Хотя там были в курсе о приближении вражеского войска, весть о захвате Дорогобужа уже долетела до них, но местный князь не успел как следует подготовиться к предстоящей встрече, вероятно, рассчитывая на то, что, высадившись, мы будем действовать по опробованной в Дорогобуже схеме, а именно сначала обкладывать город, разбивать лагерь и только потом его пробовать штурмовать. Но смоленские войска действовали слишком быстро для неторопливого средневековья. Чтобы не терять времени даром на разбивку лагеря, высадившиеся войска сразу вступили в бой. Ведь в случае чего, всегда можно было отступить к своим галерам. Слабо укреплённый тыном Окольный город для моей артиллерии никакого серьёзного препятствия не представлял. С первыми же выстрелами в стене образовались зияющие проломы, сквозь которые были явственно видны пострадавшие от обстрела городские дома и мечущиеся в панике по улицам толпы горожан. Некоторые постройки занялись дымком, потихоньку разгорались огни пожарищ. Непосредственно к пролому неуверенно, с изрядной опаской стягивались маленькие фигурки вяземских ратников с копьями и прочим дрекольем. Просматривался в отдалении княжеский детинец, который сейчас забаррикадировался – судорожно захлопывались ворота, и поднимался мост через ров. – Вызови сюда Веринеева! – обратился я к вестовому, не отводя взгляда от проломленных городских стен. Главный пушкарь прибежал через минуту. Не дав ему возможности доложиться, властно указывая рукой на обитые бронзой замковые ворота, я громко распорядился: – Комбат, переноси огонь на детинец! Посмотрим, насколько у тебя меткие пушкари. Времени тебе – час! Не успеете за отведённое время взломать ворота – сниметесь с позиций и при поддержке пехоты выкатитесь к окраине. – Слушаюсь, государь! – Веринеев отдал честь и сразу маханул к своим орудийным расчётам с новыми полученными вводными. Брёвна расщепляло и выбрасывало вместе с землёй из крепостной стены детинца. Долго выдерживать громыхающий чугунный дождь защитные сооружения не смогли. Наконец, через полчаса, посбивав заодно ненароком кровельные верхушки стен детинца, расчёты осадных орудий пристрелялись. Тяжёлое ядро пробило ворота, частью погнув, частью сорвав их с петель, а через пару минут второе ядро расширило проход до вполне приемлемого размера. – В стене уже большой пролом, Владимир Изяславич, – с намёком заявил Клоч. Постояв в раздумьях несколько секунд, под напряжёнными взглядами воевод, я скомандовал, обращаясь сразу ко всем трём полковникам: – Идём на приступ! Помните о детинце – там будут отступающие накапливаться и в любой миг могут по нам ударить. Действуйте!