Мои уши заложило от многоголосого «есть!». В месте пролома руины обрушившейся городской стены смешались с разрушенными соседними дворами, образовав непролазную мешанину. В проём, забитый этим строительным мусором, медленно вползали непрерывно стреляющие из луков пешие колонны. * * * Дружины Владимир Андреич лишился практически полностью ещё под Смоленском. Вовремя исполчить и организовать застигнутое врасплох ополчение у вяземского князя тоже почему-то не получилось. Поэтому входящие в Окольный город пехотинцы видели, как по улицам заполошно метались испуганные вооружённые мужики, прятались по домам истошно вопившие бабы, а мычащая и блеющая домашняя скотина жалась к частоколам дворов. Плывший над городом тревожный колокольный звон стих. Войска вскоре отрезали детинец от Окольного города. За стенами местного кремля что-то оглушающе громко ухнуло, к небу поднялся сноп искр и дыма. Некоторое время дожидались, пока зачистят детинец. Соваться туда вместе со всеми, с риском нарваться на случайно выпущенную из-за угла стрелу, мне совсем не хотелось. Наконец, меня позвали внутрь. Во дворе сидели окровавленные связанные бояре во главе с князем Владимиром Андреевичем. Многочисленные женщины, дети и челядиники повизгивали и причитали в сторонке, под охраной пятнадцатой роты. «Ещё один гусь в моих силках», – радостно вертелось в моей голове. В предвкушении его казни даже возбуждённо потёр друг о друга ладони, но одновременно подумал о том, что как бы мне в маньяка такими темпами не превратиться. Несмотря на поздний час, главная торгово-вечевая площадь города была полна народа. Согнали сюда практически всех горожан. Выстроенный на скорую руку эшафот полукругом обступала многоликая толпа. Дожидаясь главного вечернего представления, люди тихо переговаривались. Кто-то интересовался судьбой полонённых ополченцев, волнуясь за своих родных или знакомых. Другие, кто молча, кто со слезами на глазах, переживали смерть близких им людей. Возвышаясь над всей этой толпой, я стоял в полном воронёном доспехе с золотой насечкой. Рядом деловито суетился десяток пехотинцев, наводя окончательный лоск, по мере сил колдуя над здесь же установленной виселицей. Ещё сотня панцирников заняла место у подножия этого тамбура. А за спинами горожан, на улицах, примыкающих к вечевой площади, грозно поблескивали в лучах заходящего солнца наконечники копий и воронёные шлемы конных дружинников. Остальные пехотные подразделения расположились по периметру городских стен и у ворот. – Готово, государь! Повернув голову, я обнаружил закреплённые на перекладине крепкие пеньковые верёвки, слабо качавшиеся на ветру. Всех по уши замаранных в мятеже бояр, во главе с князем вяземским, крепко повязанных, с кляпами во рту, торжественно подняли на эшафот. Сразу над вечевой площадью установилась тишина, смолк гул от множества голосов. Медленно подняв руку, переключая на себя внимание толпы, и, напоследок набрав в лёгкие побольше воздуха, что есть силы стал выкрикивать в толпу рубленые фразы. – Я, ваш законный князь Владимир Изяславич, помиловал всех вяземских воинов! Толпа оживилась, кто-то обрадованно закричал. Ополченцев вяземских я, конечно, помиловал, а вот с остатками дружины поступил иначе – их согнали на берег реки, а потом всех перерезали. – Этих честных горожан обманом и злодейством завлек в свои воровские путы ваш бывший князь-изменник и убивец, действующий заодно со своими христопродажными боярами. Именно они повинны в гибели не только Изяслава Мстиславича, но и множества славных воинов и простых горожан, как среди смолян, так и вязьмичей. В случившейся распре и в пролившейся крови именно на этих злодеях лежит вся вина! – Повернувшись вполоборота, я указал пальцем на связанных пленников, что-то мычащих из-под кляпов. – И вот им мой приговор… – Чуть помедлив, я громко выкрикнул: – Петля! Владимир Андреич смотрел на собравшийся на площади народ испуганными глазами. Мужество стремительно его покидало. Он плохо понимал, о чём говорил с горожанами смоленский князь. Единственный звук, который доходил до его сознания, был едва уловимый для слуха шорох раскачивающейся на ветру верёвки, от которого отчего-то у него закладывало уши. Он был молод, ему хотелось жить, всё его нутро противилось скорой смерти. Князь неоднократно видел смерть в бою, и она его не страшила, но здесь и сейчас его всего трясло. Когда широкоплечий смоленский копейщик накидывал на его шею петлю, лицо князя залила мертвенная белизна. И тут чья-то чужая сила вырвала из-под его ног скамью, и, падая вниз, он увидел перед собой молодое лицо с нежной кожей, губы, растянутые в саркастической улыбке, и последние слова, которые он услышал от своего высокородного родича и тёзки, были: – Устал, брате? – Голос смоленского князя казался добрым и участливым. – Отдохни, с кем не бывает… Вяземский князь уже не видел, как вслед за ним собравшийся на площади народ с редкостной смесью ужаса и любопытства во все глаза пялился на судорожно извивающихся в петлях бояр, так бесславно закончивших свой тернистый жизненный путь. На следующий день, приведя город к присяге, я решил дать войскам пару дней отдыха. А самому себе устроил конную прогулку по городу. Вначале проехался вдоль речной пристани. Причаленные галеры вальяжно покачивались на речной ряби. На набережной дымили полевые кухни, горели костры. В чугунных котлах готовилась еда. Пехотинцы стирали в реке свою пропотевшую амуницию, купались, надраивали доспехи и оружие. Долго разговаривал с командирами и рядовыми, искренне их хвалил и обещал по возвращению выдать всем повышенное жалованье, выплачиваемое за участие в боевых действиях. Посошный полк тоже не обошёл вниманием. Зачисленные в него бойцы не только пожизненно освобождались от всех налогов и податей, но также получали боевые, правда, в несколько меньшем размере. Ближе к полудню проехался по местному торжищу, хотел изучить наличествующий там товарный ассортимент. Честно говоря, я думал, ещё долго торговать не будут, ведь минувшей ночью никто в городе не сомкнул глаз, ожидая от пришлых войск грабежей и всевозможных зверств, но ничего подобного, к удивлению горожан, не случилось. «Кому война, а кому мать родна», – вспомнил я эту народную мудрость, наблюдая издали за отпущенными в увольнительные пехотинцами, заполонившими местный рынок. Воины и торговцы активно друг с другом торговались, жестикулировали, иногда собачились, но рук никто не распускал. Местные жители, убедившись, что их никто грабить и пускать на поток не собирается, осмелели и все как один повылезали из своих жилищ. Смешавшись в уличной толчее с моими бойцами, они вступали с ними в разговоры, всячески присматривались к происходящему в городе. Окончательно осознав, что со сменой князя ничего существенно в их жизни не изменилось, городской люд принялся заниматься своими обыденными, повседневными делами. А дела у каждого были свои. Самые осторожные из купцов пошли откапывать припрятанные товары; загрузив ими телеги, они устремлялись обратно к Торгу, спеша поскорее открыть свои лавки, пока здесь бродит много покупателей. Кузнецы тоже извлекали припрятанные инструменты и в спешке раздували свои горны. После боя многим воинам требуется что-нибудь починить или подковать. Прямо на глазах Вязьма оживала и возвращалась к привычной мирной жизни. В городе оставил гарнизон – роту пехотинцев. Командиру поставил задачу – начать набор призывников из числа окрестных смердов. Я рассчитывал, что к весне следующего года мою армию пополнит Вяземский полк. На самый дальний восточный край княжества, к городкам Можайску, Числову, Берестову, Загорье, Добрятино, Ження, Беницы, раньше подконтрольным Вяземскому уделу, в пешем порядке направил полк Бронислава и всех ратьеров. Туда же на приграничные с Владимиро-Суздальским княжеством земли отправился один батальон посошной рати для несения гарнизонной службы. На базе этой территории должен будет сформироваться ещё один Можайский полк. А я с оставшимся войском, переправив волоком галеры на реку Вазузу, направился в Ржевское удельное княжество. Хоть местный князь и не участвовал в военном перевороте, но земли эти формально являлись частью Смоленщины. Дальше, к западу от Ржева, лежали земли Торопецкого удельного княжества, давно отделившегося от Смоленска. К северу, вверх по Волге, находилось стратегически важное озеро Селигер, отданное смолянами Новгороду. Сейчас мне не было резона связываться с Новгородом и союзным ему Торопцом, прежде всего, требовалось взять под контроль северо-восток и восток княжества. А вольнолюбивым Торопцом, Новгородом и тем же беспокойным Полоцком я планировал вплотную заняться немного позже, сперва нужно понадёжнее укрепиться на уже захваченных территориях. Оставленный комплектовать Вяземский полк ротный-5 Олекс, выведенный из состава второго батальона первого полка, цепко взялся за порученное ему дело. Четыре десятка смердов, собранных в Ельшинском погосте, ныне чудно именуемых «призывниками», понуро брели в сопровождении десятка пехотинцев в свой волостной центр, в город Вязьму. Здесь из жителей города и его окрестностей оставленная князем смоленская рота формировала новый полк. Прибыв на место, призывники сразу направились в чьи-то бывшие боярские хоромы, переименованные непонятным словом «казарма». Там переписали их имена и название весей, откуда их два дня назад забрали. Из переписного барака вновь прибывших забрали пешие вои, облачённые в железные доспехи, укрытые жёлтой тканевой хламидой с чёрным крестом и непонятными чёрными буквицами и значками. Эти воины, с матюгами и пинками, погнали новичков на большую, хорошо вытоптанную множеством ног площадку. Здесь недавних пахарей построили в одну шеренгу, окружив её десятком панцирников. Моложавый сотник, прозываемый «ротным», напустив на себя грозный вид, подошёл к стоящему первым по счёту смерду, внимательно глянув тому в глаза, стараясь понять, что этот тип вообще собой представляет. Встретившись с новобранцем взглядом, ротный громко гаркнул: – Кто таков? Нервно вздрогнув, семнадцатилетний парень всё же собрался и ответил: – Петряйкой родичи зовут. В ответ на эти слова он совершенно для себя неожиданно получил удар под дых, тут же согнувшись. Выстроенные в линию новобранцы недовольно зашевелились, заволновались, но выставленные в их направлениях панцирниками копья тут же заставили шеренгу застыть на месте. – Ты теперь рядовой тридцать седьмой роты тринадцатого батальона пятого полка, или Вяземского, – медленно, выговаривая чуть ли не по слогам каждое слово, произнёс ротный Олекс. – Ну-ка, повтори, кто ты таков? Петряй непонимающе, сморщив лоб, слушал своего обидчика, но тут вдруг, по наитию, до него дошло, что надо отвечать. – Рядовой… – неуверенно произнёс Петряйка, но увидев одобрительный кивок ротного, более уверенно продолжил: – Тридцать седьмой роты тринадцатого батальона пятого Вяземского полка, господине. – Товарищ ротный – так для тебя меня зовут, понял? – Понял. Ротный нежно, почти что любя, отвесил рядовому затрещину. – Не понял, а надо отвечать «так точно, товарищ ротный». Если обратится к тебе товарищ полковник, то ты его, рядовой, обязан называть и обращаться к нему товарищ полковник. Комбат – товарищ комбат, взводный – товарищ взводный, десятник – товарищ десятник, звеньевой – товарищ звеньевой. Понял, рядовой? – Так точно, товарищ ротный! «Хваткий попался, – мысленно похвалил ротный Петряя, – до некоторых доходит только после того, как все кости не по одному разу пересчитаешь». Поднеся к глазам Петряя, но так, чтобы видело и всё остальное пополнение, безрукавный жёлтый наддоспешник, перечёркнутый чёрным крестом, ротный начал пояснять, что означают нашитые на нём цифры и буквы. – В правой верхней стороне от креста вот эта буква означает род войск. «П» – пикинеры, «Л» – лучники, «А» – арбалетчики, «С» – стрельцы. В левой верхней стороне обозначаются звания – «Р» – рядовой, «З» – звеньевой (помощник десятника и командир тройки), «Д» – десятник, «В» – взводный. А у меня, видишь, здесь вместо букв нашита звезда? – ротный указал пальцем на свой собственный наддоспешник. – Вижу… товарищ ротный, – с заминкой ответил Петряй. – Одна звезда означает, что перед тобой ротный. Две звезды – комбат, три звезды – полковник, четыре звезды – ратный воевода, пять звёзд – корпусной воевода. Повтори! – потребовал ротный, и Петряй удивительно точно всё повторил слово в слово. – Под крестом, справа внизу, – ротный продолжал наставлять бойца, – значки – цифры и буквы указывают номера корпусов, ратей и полков. Видишь, вышито «5п»? Что это означает, как думаешь? – Пятый полк? – неуверенно протянул Петряй. – Товарищ ротный… – Верно, ты всё уяснил, пятый полк, Вяземский! Есть первый, второй и третий Смоленские полки. Они сейчас в полоцких землях воюют, а мою роту оставили здесь, чтобы вас, балбесов, уму-разуму учить. В Дорогобуже четвёртый полк, в Ржеве – шестой, на востоке – седьмой Можайский! От выстроившейся колонны новобранцев донёсся удивлённо-восхищённый ропот. – Внизу слева под крестом нашиты номера батальонов и рот. Догадайся, что означает здесь вышитое «13б» и «37р». – Тринадцатый батальон и тридцать седьмая рота? – выдал Петряй после недолгих раздумий. – Верно, рядовой. Чувствую, быть тебе скоро десятником! Хочешь десятком командовать? – Ага. – Не ага, а так точно, товарищ ротный. Повтори! Петряй послушно повторил.