Джонни продолжил смотреть на нее испытующим взглядом, и Эстер пришлось продолжить: – Это эмоции. Здесь нет разумного объяснения, если ты его ждешь. Просто с утра во мне возродилось чувство беспокойства. Я не знаю, на чем оно основано. Может быть, дурное предчувствие. Джонни налил вина и тяжело вздохнул. – Я могу догадываться о природе твоего страха. Иногда я испытываю нечто похожее. Это называется неведением, – низким голосом проговорил Джонни. Эстер нетерпеливо заелозила на диване, ожидая пояснений. – Когда мне исполнилось пятнадцать, меня осенило, что я должен сделать в своей жизни что-нибудь стоящее. То, что останется после моей смерти. Я каждый день напоминал себе, что время уходит, а я до сих пор работаю мойщиком посуды. Время шло, и ничего в моей жизни не менялось. Я даже не знал, в каком направлении идти, чтобы воплотить мечты в жизнь. Брат рано завел семью, а я хотел чего-то другого. Всегда хотел другого. Не того, что было в моей жизни. Позже мне представилась счастливая возможность. Я поступил в художественный институт. Мне казалось, что там я наконец-то обрету счастье. Отчасти это было так. На какое-то короткое время я действительно успокоился. Но что-то ускользающее, незаметное продолжило беспокоить меня. Появились новые цели: написать стоящие картины, организовать выставку, получить целый этаж в музее под мое творчество. После первой выставки, не такой грандиозной, как мечталось, потратив на нее все силы и деньги, я не был удовлетворен всецело. Тогда я подумал, что это черта моего характера, – Джонни сделал паузу и посмотрел на Эстер. – Понимаешь, о чем я? – Думаю, да, – неуверенно отозвалась девушка. Тогда Джонни продолжил: – Страх жизни при вечно меняющихся условиях – это нормально, переживание за будущее – нормально. Эти на первый взгляд тревожные мысли выступают лишь в качестве помощников, подталкивающих нас к действиям. Джонни сочувственно посмотрел на Эстер и ободряюще ей улыбнулся. – Ты сказал, что я чувствую страх от неизвестности будущего. Это я поняла, – задумчиво заметила Эстер. – Но что ты хотел сказать, когда говорил о погоне за счастьем? Нам его не добиться – это ты подразумевал? Джонни глухо рассмеялся: – Я тебя вконец запутал. Если по-простому, я хотел сказать, что ты не должна ничего бояться. Я боялся не состояться в жизни, потом боялся не стать хорошим художником, потом боялся, что у меня не хватит денег, чтобы обеспечить семью. В итоге страхи оказались беспочвенными, а время, которое я потратил на переживания, не вернуть. Я и теперь переживаю. Мне вечно чего-то не хватает, но я научился принимать это. Принимать как стимул к действию, а не к апатии. Эстер откинула голову на спинку дивана и задумалась над словами Джонни. Она чувствовала подвох в его словах, слишком уж жизнеутверждающе они звучали. – То есть когда ты ищешь, ищешь и не находишь, у тебя не возникает упаднических настроений? Словно ты не часть замысла, а так, неприметная декорация в спектакле? – спросила Эстер и пытливо уставилась на Джонни. Он и бровью не повел под ее взглядом. Казалось, Джонни знает, о чем говорит, и готов парировать любое сомнение Эстер. – Я искал и находил. А ты искала? – прямо спросил Джонни, наблюдая, как разглаживается лицо Эстер. – Ведь это не ты меня нашла, а я тебя. Ты, трусиха, так и осталась бы сидеть дома и задаваться тысячами вопросов вместо того, чтобы решиться что-то изменить. Но ты встретила меня и должна быть мне благодарна, – насмешливо и самодовольно сказал Джонни, кусая Эстер за плечо. – Да, конечно, должна быть тебе благодарна, – рассмеялась Эстер и чмокнула Джонни в губы. Джонни снова быстро спас утопающую в сомнениях Эстер. Она почувствовала облегчение. – Знаешь, наверное, сегодня я познакомлю тебя с мамой. Ты должна иметь представление о человеке, с которым находишься рядом. Вдруг я сумасшедший, – иронично сказал Джонни и стал убирать посуду в посудомойку. – Я не переживаю по этому поводу, – весело, но с вызовом сказала Эстер и встала в проеме открытой двери, чтобы дождаться Джонни. – Не знаю почему, но мамам парней я всегда нравилась. Они находят меня миленькой. – Миленькой? – усмехнулся Джонни. – Знали бы они тебя поближе. Ночью ты вовсе не показалась мне миленькой. Нам нужно ехать. Иди в машину, я догоню. Джонни бросил Эстер ключ и весело подмигнул. Эстер послушно отправилась в машину, прихватив с собой вещи, которые Джонни захотел забрать домой для стирки. Хмурое летнее небо заволокло темными плотными облаками. И вся зелень, при свете солнца выглядящая сочно-зеленой, теперь окрасилась густым темно-изумрудным цветом. Природа настороженно затихла в ожидании долгожданного дождя, рождающего процветание. Эстер с трудом доковыляла до машины. Небольшие каблуки ее босоножек то и дело проваливались в мягкую почву газона и грозились слететь с ног. Ветер, заметно усилившийся, растрепал волосы Эстер и принес с собой запахи хвойного леса. Эстер сделала глубокий вдох, наслаждаясь свежестью чистого воздуха. Она облокотилась о машину и принялась ждать. Ждать вместе с природой благословения, посланного на землю в виде капель чистейшей воды. Немного покопавшись в замочной скважине, Джонни быстрыми шагами устремился к Эстер. – Ты чего не в машине? – небрежно спросил он и взял из рук Эстер ключ. – Дождь начинается. – Я дышала лесным воздухом. Выглядел он так же, как десять минут назад, только более воодушевленным. – Отлично. Садись. Сразу поедем к маме. Только в салоне Эстер почувствовала запах, который запомнила с недавнего отпуска. Запах ацетона. – Ты под кокаином? – Да. Почему ты так напряжена? – невозмутимо спросил Джонни и завел машину. – Хотя бы потому, что у тебя нет нужды принимать его сейчас, – возмущенно ответила Эстер. – Это ты так думаешь. У меня другое мнение, – парировал Джонни. – Детка, прекрати. Сейчас ты все сама увидишь. Джонни притянул Эстер к себе и поцеловал. – Мне нужно переодеться, – заметила Эстер и постаралась расчесать пальцами растрепавшиеся волосы. – Я не могу показаться твоей маме в таком виде. Джонни небрежно отмахнулся: – Все нормально. Поверь. Ты хотела узнать обо мне больше, я готов тебе открыться. Джонни проигнорировал вопрошающий взгляд Эстер и быстро тронулся с места. Автомобиль сурово зарычал, он быстро набрал скорость и понесся вперед по проселочной дороге. Глава 7 Дом, окруженный высоким белым деревянным забором, находился в часе езды от мастерской Джонни. Двухэтажное здание снаружи было обшито розовым сайдингом. Обшивка поросла вьюнами и лозой. Больше Эстер ничего не могла разглядеть из окна машины. За время, пока пара находилась в пути, Джонни несколько раз останавливался в безлюдных закоулках и вынюхивал новую порцию кокаина. Эстер подобная борьба Джонни с беспокойством тревожила, но не сильно. Она списывала внезапно пробудившееся пристрастие Джонни на стресс. – Я хочу предупредить, зрелище может тебя шокировать, – сказал Джонни, не двигаясь с места. Он уже давно припарковался у дома, но не решался выйти из салона. – Спасибо, что предупредил, – вполголоса отозвалась Эстер. Ни одного объяснения или даже намека девушка не получила. Она могла лишь догадываться. «Наверное, его мама больна, или изуродована после аварии, или…» – Эстер перебирала возможные варианты в голове, но каждый из них звучал устрашающе. Эстер раздраженно посмотрела на Джонни. Она посчитала, что выдерживать театральную паузу неприемлемо в ситуации, когда увиденное может поразить ее. В конце концов, вдруг Эстер не сможет сдержать нежданных эмоций, и они кого-нибудь обидят. – Ладно, пойдем, – сказал Джонни и первым вышел из машины. Проливной дождь, следовавший за ними всю дорогу, уже закончился, но оставил приятный запах озона и мокрой почвы. Пыль прибило дождем к земле, и теперь воздух казался прозрачным, как чистейшая ключевая вода. Эстер настороженно шла за Джонни. От сырости и ветра она поежилась, но ничего не сказала. Джонни открыл калитку и пропустил Эстер внутрь. Ровно подстриженный газон выглядел свежим и ухоженным, но остальные, казалось бы, неприметные вещи, находившиеся на участке, казались лишними. Валяющиеся тряпки, детские мячи разных размеров, бытовые приборы, картошка в пакетах, стулья, поломанные домашние растения. Все эти вещи были хаотично разбросаны рядом с домом, как будто их не глядя выкинули из окна второго этажа. Джонни подошел к крыльцу и жестом пригласил Эстер присоединиться к нему. Под навесом Эстер увидела кресло-качалку и инвалидное кресло с небрежно брошенным в него старым пледом. «Вот все и стало на свои места. Она инвалид», – подумала Эстер и вошла за Джонни в открытую дверь дома. В гостиной в нос ударил резкий запах мочи, что еще больше укрепило в сознании Эстер догадку о недееспособности матери Джонни. Джонни прошел вперед и осмотрел ближайшие комнаты. – Бона! – крикнул Джонни и затих, прислушиваясь к тишине. В глубине дома кто-то зашевелился. Эстер услышала приближающиеся шаркающие шаги и замерла в тревожном ожидании. В тусклом свете гостиной появилась грузная широкоплечая женщина среднего роста. Мексиканка. На вид ей было около сорока. Паутинка морщин заметно обозначилась на ее лбу, шее, под глазами. Но это был не единственный показатель, выдававший возраст женщины. Ее глаза, печальные и выжженные, устало смотрели на прибывших гостей и будто укоризненно говорили: «Только вас мне сейчас не хватало». Женщина угрюмо улыбнулась Джонни и помахала Эстер рукой. – Ты чего орешь? – с осуждением в голосе спросила Бона у Джонни. – Хочешь напугать свою мать? – Извини, Бонни, – смутился Джон. – Я не хотел напугать Эстер. Эстер, это Бонита – сиделка моей матери. Вот уже пять лет я непомерно благодарен этой женщине за терпение и выдержку. Бонита сузила глаза, чтобы повнимательнее приглядеться к Эстер. – Здравствуйте! – робко пробормотала Эстер. – Рада знакомству, – отрешенно откликнулась Бона и развернулась к Джонни. – Ты думаешь, что можешь вот так выставлять свою мать на обозрение незнакомым людям? – сурово осведомилась она. Джонни на ее фоне казался маленьким ребенком, которого вот-вот отругают за плохое поведение. – Бона, прекрати, – отмахнулся от нее Джонни. – Я сам буду решать, с кем знакомить свою мать, а с кем нет. – Тогда, может, ты сам будешь успокаивать ее во время припадков? – сухо спросила женщина.