- Ты не понимаешь, о чем просишь, Кьяри. Это знание принесет тебе много горя. Ты возненавидишь меня, себя и всех чиа. С этим знанием император создаст свою золотую армию. Вы станете его оружием. Он будет использовать вас в своих завоеваниях, при захвате деревень и против мятежников. Вы станете убийцами. Люди возненавидят всех чиа. И вы никогда не сможете остановиться. Он запинался и повторялся. Кьяри казалось, что он бредит. Шире расставив для устойчивости ноги, она крепче обняла Нио и положила его голову себе на плечо. - Попробуй отдохнуть, Нио, - свободной ладонью она закрыла его ухо, стараясь защитить Нио от неминуемого боя барабанов. – Чтобы не случилось потом, главное, чтобы ты выжил сейчас. Пока ты жив, всегда остается надежда. Она не знала, слышит ли он ее. Да это и не имело значения. Сам того не желая, Нио дал ей подсказку. Император захочет заполучить золотую армию. Эта армия их ключ к спасению. Надави на его чувство вины, посоветовал император. Кьяри собиралась надавить на императорские амбиции и пообещать ему армию, которой никогда ни у кого не было. Армию, которая способна победить даже железных демонов. Тело Нио, напряженное и дрожащее до сих пор, расслабилось. Ему как будто, действительно, удалось задремать. Кьяри с нежностью погладила его по волосам. С каждым движением, в Кьяри крепла уверенность, что она сможет узнать его тайну. В конце концов, Нио часто поступал вопреки своим желаниям. Солнце скатилось к закату. Теперь через отверстие в потолке можно было увидеть кусочек голубого неба. Нио то открывал глаза, то снова соскальзывал в забытье. Он был истощен, измучен, темные круги залегли под глазами, веки дрожали, а сердце не переставало частить даже во сне. Кьяри чувствовала жалость и нежность и одновременно уверенность, что она сможет спасти Нио. Она сделает все для этого. Несмотря на эту уверенность, Кьяри испугалась, когда решетка скрипнула, и на пороге появился стражник. Жестом он приказал Кьяри выйти. - Нио, - торопливо зашептала она. – Я должна оставить тебя. Прости меня. Я обязательно вернусь завтра. Тебе нужно просто продержаться еще немного. Ты справишься, сделаешь это ради меня. Нио посмотрел на нее мутным и пустым взглядом. - Прости, что втянул тебя во все это, - расслышала Кьяри его шепот. В руках у стражника был факел. От его дыма у Кьяри заслезились глаза. От долгой неподвижности тело затекло, Кьяри часто спотыкалась и ударялась о стены. Ей показалось или она увидела царапины на камне, закрывавшем выход? Длинные и глубокие. Будто кто-то пытался раскрошить его изнутри. Интересно, пытался ли кто-то бежать из этой тюрьмы. Только очутившись во дворе, и почувствовал прикосновение ночного ветра к лицу, Кьяри поняла насколько затхлым и сырым был воздух в тюрьме. Она еще раз оглянулась, увидела напряженные спины стражников, закрывающих камнем вход. - Прошу сюда, госпожа, - приказал сопровождавший Кьяри воин. Он был высокого роста, носил золотые диски в ушах, его щеку и шею покрывали глубокие шрамы. Кьяри почти ничего не видела и не слышала, идя за ним через дворы и сады. Она не задавала вопросов и не спорила, когда ее снова привели в купальню, вымыли, переодели и причесали. На небе появилось созвездие кусающегося себя за хвост каймана, на полу в купальне маленький уж попал в водосток, когда за Кьяри явилась девушка из дома женщин. - Сегодня мы вместе прислуживаем императору, - сказала девушка, растягивая слова на манер прибрежных дикарей. Великий Инка Атауальпа ужинал с семьей и придворными. Он был весел и разговорчив. Шутил и много улыбался. Казалось, он забыл о Нио и не замечал Кьяри. Уставшая и взволнованная Кьяри двигалась как во сне: дважды наступила кому-то из гостей на плащ, перевернула кубок, уронила тарелку, не услышала приказ. О чем говорят за столом, она тоже плохо разбирала. Человек с изумрудом в нижней губе упомянул Уаскара. Император рассмеялся. - Мой старший брат с детства был очень обидчив. Ему так нравилось чувствовать себя обиженным, что он порой сам выдумывал поводы для обид. Со временем это занятие вошло у него в привычку. Наш отец не взял его на войну, он возомнил, что его унизили. Ему подарили половину империи, он оскорбился. Я предложил ему военный союз, он назвал это насмешкой. Я предлагаю ему мир, но он обижен и оскорблен как никогда. Настолько оскорблен, что замышляет убить меня в моем собственном дворце. - Говорят, он даже с железными демонами заключил договор, чтобы уничтожить вас, - сказал человек с изумрудом в губе. - Великому Инке Атауальпе плевать на железных демонов, плевать на любого злоумышленника. Когда у великого Инки будет золотая армия, его будут бояться все народы, - Кьяри сама не знала, когда начала говорить и как посмела вмешаться в разговор знати. Она поняла, что они знают про заговор Уаскара, так же поняла что ей все равно. – Золотая армия, каждому солдату которой, будь-то мужчина или женщина нет равных. Им невозможно противостоять, они неуязвимы на поле боя. Невидимы для врага. Они убивают не прикасаясь. Им достаточно только увидеть врага, чтобы наслать на него самую ужасную смерть. Многие из гостей императора смотрели на нее со снисхождением и даже с жалостью. Возможно, они приняли ее за безумную прорицательницу, в чьих речах трудно уловить смысл. Кьяри было все равно, что они думают, стоя на коленях, она смотрела на императора. Кажется, ему понравилась ее речь. Атауальпа ничего не сказал Кьяри, но выглядел довольным. Когда ее, наконец, отпустили, Кьяри не стала возвращаться в дом женщин, опустилась на камни веранды, обхватила колени руками и тут же заснула. Она проснулась до рассвета от крика ночной птицы. На фасаде дворца горели факелы. Их свет подсвечивал золотые крыши и украшения. Некоторое время Кьяри прислушивалась. Напряженно и настороженно. Так должно быть прислушиваются к ночным звукам охотники. Когда ударили тюремные барабаны – отсюда звук походил на падение дождевых капель на широкий лист – внутренности Кьяри скрутило холодом и ее одолело дурное предчувствие. Что-то случилось. Что-то страшное. Она больше никогда не увидит Нио. Кьяри вскочила на ноги, сделала круг по террасе и снова заставила себя сесть. - Единственная наша надежда это милосердие императора, - сказал Навак, и сейчас Кьяри с ним согласилась. Император проявил милосердие, позволил ей поговорить с Нио. Он мог поступить и по-другому. Он не стал убивать чиа, не стал пытать ее на глазах у Нио. Время принадлежит тому, у кого есть власть. Кьяри собиралась выпросить еще один день для себя и Нио. Она узнала его шаги – более медленные и легкие, чем у любого стражника, более быстрые и решительные чем у женщины – и простерлась лицом вниз. Солнце к тому времени взошло, и император встал спиной к нему. Потому, когда Кьяри подняла глаза, сияние вокруг императорской фигуры ослепило ее. - Сейчас ты похожа на мою мать. У нее были такие же вьющиеся волосы как у тебя. Люди считают это некрасивым, но мой отец любил ее именно такой. Она умерла, когда мне было шесть. Смешно, но я почти не помню ее, ни лица, ни ее ласк, только ее вьющиеся волосы, - он положил ладонь на голову Кьяри – Моя мать была наложницей, ты знала об этом? Ей было столько же, сколько и тебе сейчас, когда она родила меня. Встань. Кьяри выпрямилась. Она снова услышала далекий и приглушенный бой барабанов. Утка в пруду расправила крылья, поднимая брызги. - То, что ты говорила про золотую армию вчера, напомнило мне сказки моей матери. Она всегда придумывала для меня волшебных защитников. Иногда это были змеи, иногда коршуны, армия каменных статуэток, или расстеленных на полу шкур ягуаров, - он засмеялся. – Они лежали везде во дворце, в историях моей матери все они оживал, если мне угрожала опасность. Шкуры, вода в пруду, попугаи на деревьях… ее золотые украшения. Все окружающие предметы существовали, чтобы служить мне. - Все четыре стороны света существуют, чтобы служить вам, господин. Вы видели мой народ. Вы принимали нас во дворце. Вы подарили нам дом, землю и стадо лам. Тело каждого чиа отмечено солнцем. Они тоже пришли служить вам. И теперь я знаю, что каждый из них может научиться убивать не прикасаясь. Каждый чиа несет в себе эту способность. - Чиа хороший народ. Им легко управлять. Я никогда не скупился на подарки. Щедрость пробуждает в сердцах благодарность. Благодарность первый шаг к верности. Будь как солнце, всегда говорил мой отец. Солнце дарит людям свет, благодаря ему их поля приносят урожай, а фруктовые деревья плодоносят. Солнце никогда не балует своих детей и жестоко с теми, кто нарушает его законы. Люди слабы и невежественны и легко попадают под влияние ночи. Я не виню чиа за то, что они попали под влияние Синчи Инка. В детстве я тоже любил его слушать. Он всегда хорошо говорил. За эту его способность мой отец и держал его при себе. Синчи Инка мог убедить кого угодно и в чем угодно. Лет тридцать назад, когда в каменоломнях случился мятеж, моему отцу понадобился всего один воин, чтобы подавить его - Синчи Инка с его даром убеждения. Он один успокоил сотни голодных и уставших рабочих. Они проходили по двору для лам. Император с нежностью потрепал по шее ламу с черной шерстью и белой мордой. Со знание дела осмотрел ноги хромающей ламы. - Удивительно гордые и свободолюбивые животные. Их нельзя заставить что-то сделать силой. Их можно только попросить. Гордые и независимые, как боги. Мало кто из людей ведет себя с таким достоинством. Большинство, подобно шакалам – просьбу принимают за слабость и подчиняются только силе. Кьяри думала о комнате пол, которой усыпан лезвиями, и чувствовала, как мелкие камушки впиваются в ее голые стопы. Камень, закрывавший вход в тюремный коридор, сегодня выглядел более тяжелым и массивным чем вчера. Или что-то происходило с ней самой? Страх, неуверенность и отчаяние снова поднимали голову? Может, так на нее подействовали спокойные и высокомерные речи императора? Получается близость Нио вчера, пусть измученного и ослабевшего, вдохнула в нее силу. Еще было дурное предчувствие. И оно окрепло, когда Кьяри вступила в узкий коридор. Стражник, сопровождавший ее, хромал, при ходьбе так сильно переваливался из стороны в сторону, что часто касался левым плечом стены. Его движения были медленными, равномерными. Он напоминал маятник, механизм, один из тех, которые любил Искай. Кьяри услышала человеческий крик. Протяжный и болезненный. Так кричат умирающие. Однажды в горах, Кьяри видела, как человека завалило камнями. Он кричал точно так же. По спине Кьяри потекла капля холодного пота. Это не Нио. Его голос, стоны и крики она не с чьими не спутает. Стражник провел ее мимо комнаты с обсидиановыми лезвиями, и Кьяри перестала дышать. Через мгновение она увидела Нио. Он лежал без движения на каменном полу. Руки были подняты над головой, запястья и щиколотки связаны и цепью соединены к кольцам в стене. Его глаза были закрыты, а лицо - бледным, как у мертвеца. Кьяри упала рядом с ним на колени. Провела руками по слабо вздымающейся груди, впалому животу, уколола пальцы иголками опунции, скрепляющими рану на его бедре. Зацепившись взглядом за красную ленту в волосах Нио, Кьяри принялась ее лихорадочно распутывать. Она делала это с такой сосредоточенной одержимостью, словно подарок старухи-мятежницы мог быть причиной страданий Нио. - Ночью, он пытался убить себя, - гнусавым голосом пояснил стражник. – Пытался перерезать бедренную артерию осколком. Если бы дежуривший наверху стражник не заметил во время, он истек бы кровью. Помня как важен императору этот маг, дежурный послал за лекарем. Тот зашил рану и велел связать пленника, чтобы он не попытался снова навредить себе, когда очнется. Кьяри тяжело перевела дыхание и кивнула. Она словно наблюдала за собой со стороны. - Принеси воды, - приказала она. Голос ее прозвучал ровно, будто неосознанно она подражала спокойным и неторопливым интонациям императора. Но сердце все равно продолжало стучать как сумасшедшее, подпрыгивало в горле и посылало дрожь в ладони. Пока стражник ходил за водой, Кьяри сидела неподвижно и смотрела на Нио. Постепенно дрожь отступила. Стражник принес ведро с водой и губку из пеньки. Уходя, он поклонился Кьяри, ее спокойствие и ровный голос внушили ему уважение. Кьяри смочила губку в воде и протерла лицо Нио, выдавила несколько капель на его губы. Кожа Нио под пальцами Кьяри была потрескавшейся и сухой. Еще дважды Кьяри слышала полный муки человеческий крик. Потом наступила тишина, и Кьяри подумала, что кем бы не был страдающий человек, она желает ему скорой смерти. Солнце поднялось высоко. Отверстие в потолке превратилось в раскаленный шар. От его света кожа Нио казалась прозрачной и тонкой. Несколько раз отверстие в потолке закрывала тень, будто кто-то подсматривал за Кьяри. Незадолго до того, как Нио пришел в себя, его дыхание изменилось - ускорилось, стало более рванным. Он резко распахнул глаза и дернулся всем телом, отчего цепи, удерживающие его руки и ноги, зазвенели. - Тише, Нио, тише. Но он продолжал рваться из пут. Кьяри испугалась, что швы на его бедре разойдутся, придвинулась ближе и сжала ладонями голову Нио. Держала крепко, дожидаясь, пока бегающий взгляд Нио не остановится на ней. - Что же ты наделал, Нио? Ты едва не убил себя. Что станет со мной, если ты умрешь? - Он перестанет мучить тебя. Если бы я умер, тебе не пришлось бы приходить сюда и смотреть на это, - он дернул цепи. - Я хочу, чтобы ты жил, - по щекам Кьяри потекли слезы. Но они еще больше разозлили Нио. - Если бы я умер, тебе не пришлось оплакивать меня каждый раз, когда ты меня видишь. - Замолчи. Он стиснул зубы и дернул головой, освобождаясь от рук Кьяри, ударился затылком о камень. Кьяри снова смочила губку в воде и протерла его лицо, затем тело, грудь, живот. Волосы в паху Нио скатались и пропитались кровью из раны на бедре. Чтобы отмыть кровь, Кьяри наклонила ведро над пахом Нио. Он вздрогнул всем телом и крепче стиснул зубы. Кьяри медленно стерла следы крови с внутренней и внешней стороны его бедер. Она делала это молча, не поднимая взгляда, полностью сосредоточившись на своей работе. Лишь когда Нио начал возбуждаться, Кьяри посмотрела ему в лицо. Его кожа не была больше бледной. На щеках и шее появились пятна румянца. Но злость и обида в глазах больно задели Кьяри. Она подалась вперед и поцеловала Нио в губы. Сначала просто прижалась губами к губам, потом лизнула нижнюю, всосала ее в себя и не отпускала пока не почувствовала, что Нио расслабляется. Он сдался, потянулся к ней, перенял инициативу. Это было похоже на их первый поцелуй, и Кьяри улыбнулась в губы Нио. - Я люблю тебя, - ее голос прозвучал необычно звонко в каменном колодце. – Я не позволю тебе умереть. - Кьяри, я … Но она прижала палец к его губам. Приподняв голову Нио за затылок, Кьяри наклонила ведро воды над его лицом. Он зажмурился, ловя языком тонкую струю. - Я хочу научиться убивать, не прикасаясь, - сказала Кьяри. - Хочу получить знание, которое ты скрываешь. Хочу получить власть, которую даст это знание. Только эта власть позволит мне защитить тебя. У меня никогда не было ничего своего, Нио. Мне всегда указывали, что делать. За меня всегда принимали решения. Отец, Керук, чиа… И даже ты. Ты не думал обо мне, когда поджигал дом в золотом городе. Не думал обо мне, когда убивал Хакана и Ахачи. Ты упрекнул моего отца, что он отдал меня императору. Что он обошелся со мной как с вещью. Но где ты был, когда меня отдали императору? Слушал сказки мятежников? Водил старуху посмотреть на казнь ее сына? Ты позволил ей, и Синчи Инка заморочить тебе голову бредом про восстание и заговор. Все это было для тебя важнее меня и моих чувств. Людям, замышляющим бунт, ты доверял больше чем мне. И где они теперь? Что они сделали, чтобы освободить тебя? - Не нужно, Кьяри. - Даже здесь и сейчас, связанный и беспомощный, ты все равно принимаешь решения за меня! Я убью себя, чтобы тебе не пришлось страдать. Я не скажу как пользоваться золотом на твоем теле, потому что это знание навредит тебе. Я так больше не могу! Твое высокомерие и самоуверенность причиняют мне боль. Неужели ты думаешь, я не способна выбрать, что причиняет мне большую боль, что меньшую? Я хочу сама за себя решать. Разве я не заслужила этого? Разве я не достаточно страдала, чтобы заслужить это? - Кьяри, ты…. Прости меня. Прости, я очень виноват перед тобой. - Прекрати! Опять ты думаешь только о себе. От твоего чувства вины и от твоих извинений мне нет никакой пользы! Ты должен рассказать мне то, что рассказал тебе жрец в золотом городе, чтобы я могла спасти тебя, Нио. Потому что это мое самое большое желание. - Тебе не понравится то, что я расскажу. Из этого не выйдет ничего хорошего. - Предоставь мне решать, что из этого выйдет. Или ты не доверяешь мне? Пойми Нио я на твоей стороне. Возможно я единственный человек на всем белом свете, который на твоей стороне. - Я доверяю тебе. Больше чем себе, - Нио облизнул губы. Кьяри снова наклонилась и поцеловала его. - Ты сказал, что это как развязывать узелки, - напомнила ему Кьяри. - Да. - Узелки это человеческая жизнь? - Да. А твое тело – наполовину из плоти, наполовину из золота – как инструмент, проводник. Нио закашлялся. Ему трудно было говорить долго. Кьяри поднесла к его губам смоченную в воде губку.