- Тебе идут окровавленные одежды, - усмехнулась Иллари. Она приблизилась к Кьяри, остановилась на расстоянии вытянутой руки от нее. - Мы привыкли украшать себя золотом. Но кровь намного красивей. Она настоящий символ власти, богатства и силы. Золотые фигуры на террасе ожили - золотая лама двинула челюстями, олень тряхнул рогами, золотой лев присел в золотую траву и оскалился. Несколько женщин закричали и спрятались в храме. Мужчины потянулись к оружию. Горожане, собравшиеся вокруг террасы, закричали, показывая на ожившие статуи пальцами. И только Кьяри и Иллари остались равнодушными к общей суете. - Люди смотрят на тебя. Они боятся тебя, - вкрадчивым и мягким голосом сказала Иллари. - Взгляни на императора. Он боится. Все мужчины боятся тебя. Боятся, что женщина одержит над ними верх, они боятся этого больше самой смерти. Фигурки золотых птиц на колоннах храма расправили крылья, поднялись в воздух и закружили над головой Кьяри. Тени метались по ее лицу, по лицу стоявшей напротив женщины и ее светлым одеждам, и падали к ногам Кьяри. Когда тень кондора накрыла Кьяри, она сделала три шага назад. В следующий миг кондор бросился вниз, вцепился золотыми когтями в волосы императрицы и ударил ее в лицо золотым клювом. Иллари закричала, попыталась бежать, начала падать. Но золотая птица била крыльями воздух, удерживая свою жертву на весу, снова и снова клевала ее лицо, голову и шею. Вскоре крик Иллари прервался. Кьяри смотрела на льва, который подбирался к ней. Он скалился, слюна капала из его пасти. Лев готовился к прыжку, когда пульсация в золотой руке Кьяри прекратилась. Зверь застыл в двух шагах от нее. Она не помнила, как вернулась во дворец, как Самана смыла с нее кровь и переодела ее. Полностью осознала себя Кьяри только, когда оказалась в покоях императора. Она стояла на коленях, прижимаясь все еще горящим лицом к каменным плитам. - Это самое удивительное, что я видел в своей жизни! – Атауальпа метался по комнате, запрыгивал на кровать и спрыгивал на пол. – Никто в мире не видел подобного. Этот день запомнят надолго, о нем будут рассказывать легенды. Отныне золотым зверям храма будут приносить в жертвы птиц и грызунов! А золото… Он тряхнул своей золотой цепью. - О, люди носящие золото будут совершенно особо к нему относиться. Испытывать истинные страх и благоговение, каждый раз надевая золотые диски. При одном взгляде на золото люди будут вспоминать сегодняшний день. Он взял Кьяри за золотую руку и помог ей подняться с колен. - А ты и Иллари стояли там, посреди взбесившегося золота, среди золотых оживших зверей смотрели на всех с презрением. На золото и на людей. - Она знала, что умрет и не боялась. - Женщина хладнокровная как гадюка. Теперь я знаю, что ты такая же, - он прикрыл глаза и прижал золотую ладонь Кьяри к своему паху. Золото. При одном взгляде на него люди испытают трепет, сказал он. Кьяри наблюдала за Атауальпой, наблюдала, как он укладывает ее на постель, как нависает над ней, двигается, морщится, прикрывает и открывает глаза. Он тоже испытывал трепет. И то, что Кьяри сегодня сделала, возбуждает его. Он думает об этом, каждый раз, когда смотрит на нее. Он думал об этом во время соития и после. - Ты убьешь Уаскара, - император лег рядом на спину и закинул руки за голову. – Моего непутевого мятежного братца. Мой отец ошибся, когда разделил между нами власть. Наш отец создал огромную империю. Уаскар делает все, чтобы разрушить ее. Он стравливает крестьян на границах наших территорий, засылает на мои земли поджигателей, разбойников и платит деньги мятежникам. Из-за интриг Уаскара люди забыли, что мы одна империя. Кьяри смотрела в потолок и думала о чиа. - Ты сама знаешь об этом, ведь чиа спутались с мятежниками, - словно угадав ее мысли, Атауальпа повернулся к Кьяри, взял ее золотую руку и положил себе на грудь. Кьяри не пошевелилась. – Заключение мира не успокоит Уаскара. Мы уже это проходили. Подписывали договоры о сотрудничестве, ненападении и взаимопомощи. Успокоить его может только смерть. А когда его убьет золото, металл дарованный солнцем, заткнутся тысячи бездельников, которые любят при случае и без вспоминать о том, что он законный наследник. «У императора было два сына, законный и любимый», - вспомнила Кьяри слова Синчи Инки. - Ваша мудрость не знает границ, господин, - сказала она. - Моя мудрость и твоя сила изменят мир, - засмеялся он. – В честь приезда дорогого брата и соправителя я устрою пир. Приглашу всех городских касиков, и касиков ближайших деревень. Пусть все они увидят, что солнце отвернулось от так называемого законного наследника - как же мне надоела эта старая издевка - пусть увидят, что солнце благоволит мне. Смерть Уаскара должна быть похожа на божью кару. В зале будет достаточно золота, которое ты сможешь использовать. Золотые подносы, кубки. Украшения гостей и самого Уаскара. Он всегда питал слабость к золоту. Его убьет золото, которое он любил, которым он платил мятежникам и предателям. Атауальпа придвинулся ближе и погладил Кьяри по волосам. - Я хочу сделать твоему народу подарок. За то, что он подарили мне тебя, - сказал император на следующий день. - Спасибо, господин, - сказала Кьяри, понимая, что подарок он делает, прежде всего, своей будущей золотой армии. Сорок тюков тонкой ткани, большой участок земли с глубоким озером. И десяток слуг. Среди которых, наверняка, были императорские шпионы. У Кьяри тоже появился новый слуга. Явар, молодой жрец из храма солнца. В тринадцать лет родители отдали его в услужение богу, а в тридцать он увидел, как ожили золотые храмовые статуи. Это событие стало для Явара божественным откровением. Он больше не мог оставаться в храме, он мечтал стать живым золотом. В отличие от Саманы и Хукана у жреца не было счетов с жизнью, его не мучило чувство вины, он просто верил, что отдать свою жизненную силу золоту его предназначение. Пусть храмовые ритуалы – зажигать кадильницы, обкуривать фимиамом мумии и статуи богов, ежедневно насыпать маис на алтари и по праздникам потрошить куриц и грызунов – утратили для него смысл, привычки наложили отпечаток на его отношение к Кьяри. Для него она не была ни женщиной, ни мужчиной, а золотым человеком, левой рукой солнца. Магом, который плывет по течению. Потому что маги всегда плывут по течению, любил повторять жрец. Иначе нельзя понять мир и найти свое место в нем. Мир не берут штурмом, его нельзя победить, но можно вобрать в себя. Способности Кьяри многим внушали трепет, но Явар романтизировал их. И свою роль. Явар хотел подарить свою жизнь золоту, хотел гореть как солнце, но его первым заданием на службе у Кьяри стало созданием мумии Навака. К удивлению Кьяри мертвым Навак выглядел здоровым и сильным мужчиной, совсем не таким, каким он был при жизни. Кьяри совсем не знала этого мертвеца, обнаженного, крепкого, с грубыми чертами лица. Как будто золото забрало все, что знала Кьяри. Разрез на шее выглядел черной полосой. Черной, как дым от погребального костра. Явар оказался прекрасным поваром. Его маисовые лепешки были самыми вкусными, что Кьяри ела в жизни. Но больше всего Кьяри нравились миндальные печенья, которые он пек. Нравились они и другим девушкам, что жили в доме избранных женщин. Даже настоятельнице Уль. Ей понравились печенья, но не понравился сам жрец. - Мужчины не должны приходить в дом избранных женщин, - объяснила она Кьяри. – Если у тебя есть слуги-мужчины, тебе пора попросить у императора дом. При этом она выразительно кивнула на золотую руку Кьяри. Уль словно без слов говорила - все знают, император не позволит тебе жить за дворцовыми стенами, но сейчас самое время получить преимущества от своего особенного положения. Атауальпа отдал Кьяри и ее слугам две комнаты в восточном крыле дворца. Он ничего не имел против того, что Кьяри прислуживали мужчины. Иногда она думала, что он специально приставил к ней Хукана и Явара, чтобы проверить ее. Однажды он сказал, что ничто не кружит женщине голову так, как власть над сильными, крепкими мужчинами. Император всегда так поступал: сначала одаривал, потом требовал жертв. Через несколько дней Кьяри встретила в саду детей чиа - Вайру и Уно. Неужели император приступил к созданию своей личной золотой армии? Он играл с мальчиками в камешки. Одетый в простые одежды, босой, с растрепанными волосами, Атауальпа смеялся, шутил и носил на спине победителей. Вайра и Уно выглядели счастливыми. Вечером император сам сварил им какао и положил мальчиков спать на дворцовой крыше, откуда хорошо были видны звезды. Казалось, следующие дни императора ничего не интересовало кроме золотых детей. Он учил их плавать в пруду около купален с теплыми источниками. Подарил каждому ламу и учил ухаживать за животными. - Мы знаем, что ты сделала в храме солнце, - сказал в один из этих дней Вайра Кьяри. - Ты оживила золотых зверей, - сказал Уно, на ногах у него были золотые пальцы, тонкие как лапы индюка. - Император обещал, научить нас приказывать золоту, - сказал Вайра. - Нет, это Кьяри будет вас учить, - рассмеялся Атауальпа, выходя в сад. – И только тогда, когда решит, что вы готовы. Как всегда император не торопился. Время принадлежит тому, кому принадлежит власть. Однажды он уже проделал такой фокус. После смерти отца, прогнал всех его слуг и окружил себя детьми знатного и не знатного происхождения. Заменил им друзей по играм, учителей и родителей. Сам воспитал в них преданность себе. Теперь он сделал ставку на детей чиа. Из них он намерен вылепить свою золотую армию. Но сначала он приручит их. Как много времени для этого потребуется? Год? Два? Возможно, перед тем, как посвятить их в тайну власти над золотом он устроит проверку их покорности. Что-то подобное пришлось пройти всем чиа, когда император сначала щедро одаривший их, отдал одного из них на растерзание диким зверям. Именно так теперь Кьяри смотрела на смерть отца Аи. Это была проверка покорности. Император хотел лучше узнать характер чиа. Он взвешивал и оценивал их реакции. Относятся ли чиа к тем, кто немедленно устраивает мятеж? Начнутся ли внутренние распри? Поддадутся ли дурному влиянию? Думая об этом, Кьяри не могла не признать, что это был одновременно жестокий и разумный ход. Так же жестоко и разумно Атауальпа поступил, используя Кьяри, чтобы сломить упрямство Нио. Для императора она была всего лишь подходящим орудием, чтобы узнать тайну Нио. И как не дико это было признавать, Кьяри его понимала и оправдывала, потому что в этой ситуации сама готова была использовать любое средство, чтобы спасти Нио. Даже его самого. Иногда, не часто, она видела во сне Нио. Связанного беспомощного и голого. И сердце ее сжималось от жалости. Просыпаясь, она долго сидела на кровати, всматриваясь в темноту, вспоминала их последний поцелуй, вспоминала, как Нио карабкался на столб во время праздника. Сколько силы и ловкости скрывалось в его теле. Кьяри думала о том, как смело и решительно он поступил, когда пришел предупредить чиа о нападении. И когда спас Кэсу. Нио всегда действовал исходя из своих представлений о справедливости. Даже, зная, что ему никто не скажет спасибо. Под утро Кьяри засыпала, убеждая себя, что у Нио все в порядке. Возможно, Кьяри стоит тоже создать свою шпионскую сеть. Как у императора и Синчи Инки. Ей не разрешено покидать дворец, но она может отправить в город любого из своих слуг и использовать его для сбора новостей. Пока единственным человеком, у кого Кьяри могла узнать что-то о Нио, была Зина. Последний раз, когда они разговаривали, Нио был пленником, и они спорили о его судьбе. Не удивительно, что теперь Зина сразу заговорила о Нио. - После того как император отпустил его, он живет у Синчи Инки. Два дня назад умерла старуха Тии. Нио и монах из племени железных демонов похоронили ее по обычаю железных демонов. Перед смертью старуха приняла их религию. Они сидели у фонтана. Зина причесывала волосы. Вечерний ветер шумел листьями пальм. Пахло цветами и сладостями. С кухни в доме избранных женщин доносился смех и звон посуды. - Сегодня у Алиямы день рождения, - пояснила Зина. - Подари ей брошь от меня, - Кьяри сняла с туники золотую стрекозу с тонкими изумрудными крыльями. - Ты скучаешь по нему? Скучаешь по Нио? Кьяри пожала плечами. Они никогда толком не были вместе. Никогда не были по-настоящему близки. Ни телом, ни душой. Нио всегда многое скрывал от нее. Возможно, тогда в тюрьме, связанный и беспомощный он единственный раз был с ней полностью откровенен. Честен. И откровения эти больше походили на бред. Бред, который Кьяри не понимала и сомневалась, что сам Нио понимает, что говорит. - Мне ты можешь сказать правду. Ты же его любишь так же, как я люблю Керука. Я вижу его каждую ночь во снах, уверена, ты точно так же видишь Нио. Осталось совсем немного. Теперь, когда ты имеешь такую силу, я верю, скоро правлению Атауальпы наступит конец. Тогда и ты, и я будем свободны. Сможем не скрываясь быть с теми, кого любим, – прошептала Зина, прижимаясь плечом к Кьяри, обдавая ее щеку своим сладким от ягод дыханием. – Если ты убьешь Атауальпу, когда приедет Уаскар, это будет выглядеть как воля богов. Это лучше, чем, если Атауальпу убьют убийцы его брата. Если Атауальпу убьет твое золото, народ не станет сопротивляться, власть перейдет к Уаскару мирно, стражники сложат оружие, ненужно будет вводить в город войска. Не будет уличных боев. Никому, ни Керуку, ни Нио, ни твоему отцу не будет угрожать опасность. Зина накрыла ладонью руку Кьяри и сжала ее пальцы. - Керук рассказывал, что вы с Нио договорились об этом. Что это был твой план. Он просил убить Атауальпу немедленно. Он был болен, страдал от бессонницы и плохо соображал. Бессонница и голодовка довели его до отчаяния, и Нио просил убить Атауальпу немедленно. А ты сказала, что если убить Атауальпу сейчас, когда в городе нет законного наследника, начнется война. Люди будут убивать друг друга. По улицам Куско потечет кровь. Кьяри поежилась от холода. Улицы Куско заполнят реки крови. Разве не это видела в своих видениях старуха предсказательница, которую убил Нио? Специально или случайно Нио использовал ее слова. Зачем он приписал их Кьяри? Почему придумал еще один заговор. Заговор между ними, которого не было? Он пытался манипулировать Кьяри? Но она не могла злиться на него за это, скорее испытывала сожаление и сочувствие. Я на твоей стороне, Нио, сказала она ему в тюрьме. Доверься мне. Теперь он требовал, чтобы она приняла его сторону. Наверное, это как с Атауальпой. С Нио Кьяри тоже заключила сделку. Он открыл ей свою тайну, она пообещала принять его сторону. - Вчера Керук приходил навестить меня. Он сказал, что разведчики Синчи Инка сообщили – Уаскара приедет во дворец в конце времени посева. Ты готова Кьяри? Почему вы считаете, что Уаскар будет лучшим правителем, чем Атауальпа, хотела спросить Кьяри и прикусила себе язык. Ведь дело не в этом. Ей плевать на Уаскара. Плевать, кто будет императором. Она выбирает между Нио и Атауальпой. И это не сложный выбор. Она сделает все ради Нио. - Я сделаю это не ради Уаскара, Синчи Инки, Керука или всех чиа вместе взятых. Я давно чувствую себя чужой среди них, - Кьяри нахмурилась, она впервые сформулировала и осознала эту мысль. – Я сделаю это ради Нио. - Ты заслуживаешь счастья, Кьяри. Ты и Нио. Вам обоим пришлось многое пережить, - Зина улыбнулась, поднесла к губам руку Кьяри и поцеловала ее золотые пальцы. Кьяри подумала о том, что за то время что они не виделись, красота Зины расцвела, как распустившийся цветок. Ей больше не было нужды использовать сок айовы, чтобы придать цвета щекам и губам. Сейчас с ее щек не сходил естественный румянец, а губы стали ярче, полнее, выразительнее. И глаза, в глазах появился совершенно особенный свет. - У меня будет ребенок от Керука, - прошептала Зина, касаясь губами уха Кьяри. – Я так счастлива. Я всегда об этом мечтала. Когда ты убьешь Атауальпу, мы поженимся. Вы с Нио тоже поженитесь. Вы никогда больше не расстанетесь. Ты будешь засыпать и просыпаться рядом с ним. Родишь ему ребенка и будешь любоваться, как Нио играет с ним и учит его стрелять из лука. Ты будешь принадлежать Нио, а он будет принадлежать тебе. Она говорила и говорила. А Кьяри чувствовала как с каждым ее словом между ними разрастается пропасть. Зина не понимала. А Кьяри не могла объяснить, но очень ясно ощущала, что так просто у них с Нио никогда не будет. Давно, когда они бежали из родной деревни, Кьяри сидела с Нио на берегу ручья, вытирала грязь с его лица, любовалась игрой света и тени в его глазах и мечтала о том, о чем сейчас говорит Зина. Тогда она впервые назвала Нио своим. Как же мало тогда она знала о Нио. Теперь, оглядываясь назад, поняла, что именно тогда, на пути в золотой город, они с Нио были ближе всего к идеалу обычного человеческого счастья. Женского счастья, о котором сейчас говорила Зина. Там в горах, в золотом городе они с Нио могли пожениться. Атавалп согласился бы. Ведь Нио спас Кьяри жизнь. Керук согласился бы, потому что уважал Нио как единственного летописца племени. Они пришли бы в Куско мужем и женой, император не взял бы в дом избранных женщин чужую жену. Сегодня Кьяри могла бы уже иметь ребенка от Нио. Как Атавалп когда-то, Нио сделал бы для их ребенка колыбель. Золотой город мог бы принести им счастье. Золотой город мог бы стать для них чем-то другим. Дать им человеческое счастье, а не способность убивать. Но вместо того чтобы надеть ей на ногу сандалию, Нио поджег Кьяри. Вместо того, чтобы разделить с ним ложе, она смотрела как он страдает, истекает кровью и горит в вихре золотого песка. Вместо того, чтобы рожать ему детей, заботиться о них и о нем здесь в Куско, она приходила к Нио в тюрьму, вынимала осколки обсидиана из его кожи, стирала кровь с его тела. Несмотря на взаимное притяжение, любовь и сочувствие, что Кьяри испытывает к Нио, что-то всегда будет стоять между ними. Со смертью Атауальпы для них с Нио ничего не изменится. Так что как бы Кьяри не хотела, Нио никогда не будет принадлежать ей так, как об этом говорила Зина. Но был другой человек, который в воспоминаниях Кьяри принадлежал ей душой и телом. И она хотела бы это вернуть. Только… Когда Атавалп пришел навестить ее, он принес сладкий картофель. - Я знаю, что во дворце ты ни в чем не нуждаешься. С тех пор как ты оживила золотые статуи в храме солнца, у тебя есть слуги. Они исполняют любое твое желание, - сказал он. – Но в детстве ты любила, когда Иса так готовила картофель. - Кто приготовил картофель сейчас? – спросила Кьяри. – Кэса? Ты делишь ложе с этой женщиной? Собираешься на ней жениться? - Кэса хорошая женщина. Добрая, трудолюбивая. Она заботится обо мне. После смерти Исы я дал себе слово, что не женюсь второй раз. В моей жизни есть только две женщины ты и Иса. Кьяри кивнула. Она чувствовала, что он искренен, но одновременно чувствовала, что не может ему доверять. - Кэса любит меня и тебя, - словно оправдываясь, сказал Атавалп.