- Нет, она не любит меня. Она поддерживала тебя, когда ты запер меня в подвале. Она считала, что ты поступил правильно. - В тот момент мы все считали, что так будет лучше для тебя. - Я сопротивлялась. Просила тебя отпустить меня. Но ты не слушал. Ты применил силу. Выкрутил мне руки и закинул меня себе на плечо. - Я волновался за тебя. - Та запер меня против моей воли! - Прости меня. - Ты просишь прощения только, потому что я добилась успеха. Стал бы ты извиняться, если бы я не смогла спасти Нио. Не смогла узнать его тайну, не смогла завоевать расположение императора? Если бы я была сейчас несчастна и раздавлена, ты бы сказал мне, что я сама виновата, что это мое наказание за то, что я полюбила яги. - Нио принес тебе много страданий. Я проклинаю день, когда привел его в нашу деревню. Лучше бы я перерезал ему глотку, как только захватил его в плен. - Смешно, но в тюрьме, доведенный до отчаяния бессонницей и голодом, он говорил то же самое. Он тоже хотел, чтобы ты убил его еще в детстве. Атавалп сжал и разжал кулаки. Он не опустил голову. Он не стыдился ни своих действий, ни своих чувств. С упрямством воина, он собирался отстаивать свою правоту. Он даже инстинктивно принял боевую стойку - ноги на ширине плеч, плечо вперед, спина прямая, голова гордо поднята. Только во взгляде, которого он не сводил с Кьяри, проскальзывала растерянность. Раньше Кьяри не видела ее. Атавалп не испытывал растерянности не перед кем. Как истинный воин всегда был готов к любому исходу. С одинаковым достоинством принимал и победу и поражение. - Я знаю, что ты задумала. Я знаю, чем ты рискуешь. И ничего на свете не хочу больше чем быть рядом с тобой, защищать тебя и поддерживать, - сказал он. И Кьяри вдруг поняла, что он боится, что она оттолкнет его. - Я люблю тебя. Там в деревне, до появления Нио, я думала, что у меня никого нет ближе тебя. При упоминании о Нио, Атавалп стиснул челюсти и напрягся. Но возражать, и перебивать не посмел. Это хороший знак, решила Кьяри. Возможно, однажды нам удастся договориться. - Но с тех пор многое случилось. Многое изменилось. И хотя я по- прежнему люблю тебя, скучаю по тебе, я больше не могу тебе доверять. - Клянусь, мое сердце принадлежит тебе. И нет у меня другого желания, как служить тебе, - Атавалп опустился на колени. Это было красиво, но недостаточно. - Служить мне и императору? Служить мне и мятежу? Служить мне и служить Керуку? Ты знал, что он делит ложе с Зиной? Ты знал, что она ждет от него ребенка? - Да, - Атавалп все так же стоял перед ней на коленях. - И ты допустил это? - Керук взрослый мужчина, способный отвечать за свои поступки, своих женщин и своих людей. - Что? Он нарушил закон! Если император узнает об этом, наказание грозит всем чиа. Вспомни, что ты говорил мне, когда я просто стола рядом с Нио. Ты говорил: я совершаю глупость, которая погубит всех чиа. А теперь ты говоришь Керук взрослый мужчина. - На самом деле, я мало что мог предпринять против этого. - Ты мог дать ему в челюсть. Избить его. Сейчас и тогда. Двенадцать лет назад. От воспоминаний о матери, Кьяри стало трудно дышать. А может это случилось от жары и волнения? Она не заметила, как Атавалп оказался рядом и обнял ее. Прижимаясь к его груди, Кьяри слышала удары его сердца. Они были такими же быстрыми и неровными как удары ее сердца, потом оба сердца одновременно начали успокаиваться. Чувствовать силу отца, его поддержку было приятно. Кьяри признала, что нуждается в его защите. Во чтобы то ни стало хочет заполучить его преданность. Но это невозможно, пока она не убедится, что может полностью доверять отцу. Пока не узнает, на чью сторону он встанет в решающий момент. Ее или Керука? Предпочтет он действовать с ней заодно или против Нио? И она не могла придумать лучшего способа выяснить это, кроме тех манипуляций, которые ей показал Атауальпа. - Все будет хорошо, - сказал Атавалп, целуя ее волосы. - Все будет хорошо, - повторила Кьяри, провожая его до ворот. - Все будет хорошо, - сказал император, когда трубы оповестили о приезде в город Уаскара. Бой барабанов был слышен в каждом доме Куско. Целый день эхом разносился по улицам. К вечеру он дрожал в раскаленном влажном воздухе. Великий Инка Атауальпа отдал брату и его десяти сопровождающим комнаты покойной императрицы. Кьяри увидела Уаскара за ужином. Несмотря на ее новый статус и связанные с ним преимущества, иногда по особо торжественным случаям, император призывал ее прислуживать ему и его гостям за столом. Уаскар был во всем полной противоположностью своего брата. Невысокого роста, узкий в плечах, с мягкими, очень подвижными, отражающими каждое мгновение множество эмоций, чертами лица и вкрадчивым голосом. Он много говорил за ужином. Будто не было никакой вражды и распри, рассказывал Атауальпе о делах в Кито. О праздниках. Новых каналах, новых храмах и даже о попытке мятежа. - В прошлом году мои воины взяли в плен двух бледнолицых в железных доспехах. Я четвертовал их на главной площади, чтобы порадовать народ. Потом Уаскар заговорил о своих наложницах. Несколько раз его взгляд заинтересованно скользнул по Кьяри. Она внезапно обнаружила, что совсем не привыкла к таким взглядам. Она привыкла, что люди сначала всегда смотрят на ее золотую руку. Взгляд же Уаскара ощупывал все ее тело. Он раздевал ее глазами. Она не привыкла к такой неприкрытой похоти. Она никогда не относила себя к женщинам способным вызвать такую похоть в мужчинах. Впрочем, с такой же похотью Уаскар смотрел на других девушек, прислуживавших за столом. Наверное, просто он был таким мужчиной. Похотливым, любившим хорошую еды и выпивку. Уаскар производил впечатление жизнерадостного человека. Чего нельзя было сказать о его сопровождающих. Они были молчаливы, экономны в движениях и скупы на проявление эмоций. Их крепкие тела излучали угрозу. После ужина Уаскар и Атауальпа слушали игру на флейте и барабанах. Когда звезда пастуха взошла на небе, Уасксар вскочил на ноги и закружился в танце. Это было что-то среднее между ритуальными военными танцами и танцами простолюдинов. Смесь быстрых и широких движений. Уаскар хлопал себе по коленям. Пот блестел на его мягком и гибком теле. Вместе с бывшими покоями императрицы Уаскар получил от императора несколько служанок. Пять девушек из дома женщин должны были приносить воду, стелить постель, убирать комнату гостя, приносить ему еду и чичу, когда он потребует. Среди них была Алияма. Две девушки с южных гор, с характерными для горцев коренастыми фигурами и широкими лицами. Еще две происходили из племени кули. Идеалом красоты у них на родине считались крупные ягодицы и икры. Чтобы подчеркнуть полноту этих частей тела, девочкам в пять лет бинтовали бедра, чтобы они выглядели тонкими и недоразвитыми по сравнению с икрами и ягодицами. Обе девушки были близкими подругами и часто говорили между собой на родном наречии. Уставшая Кьяри вернулась в свою комнату. Сегодня она впервые послала в город своего разведчика. Заданием молодого жреца Явара было заказать ремесленнику, что проживал в «Хвосте пумы» брошь из драгоценных камней. Ею Кьяри собиралась отблагодарить настоятельницу дома избранных женщин, за данный однажды удачный и своевременный совет. У Кьяри никогда не было ничего своего. Ее никогда не спрашивали, где и как она хочет жить. Обзавестись своим домом и слугами значило для нее очень многое. И все-таки не только благодарность побудила Кьяри обратиться к городскому ювелиру. И не столько мастерство ремесленника повлияло на то, кому она сделала заказ. Решающим стал маршрут, каким предстояло путешествовать Явару. Его путь пролегал мимо дома Синчи Инки. Пока Самана мыла Кьяри ноги и причесывала ее перед сном, молодой жрец рассказывал о своем визите в город. - Горожане называют вас ведьмой, госпожа. Сочиняют про вас сказки. Врут, будто в детстве вы убили собственную мать и отца. Бедняки говорят, что в доме за каким вы приказали наблюдать, живет святой. У него можно в любое время попросить маисовые лепешки и чичу. Я сам видел, как несколько раз ворота с золотыми дисками открывались, и из богатого дома выходили люди в лохмотьях. Многие из них спешили, будто выполняли важные поручения. Кьяри удовлетворенно кивнула и забралась под одеяло. Засыпая, она слышала, как жрец тихо бормочет себе под нос молитвы собственного сочинения. Что-то об одиночестве и ничтожестве человека, о ярком сиянии золота, которое поможет человеку слиться с миром. Придет вспышка. Заберет все мои беды и тревоги. Превратит меня в огонь. В звезду. Кьяри снился вихрь золотого песка. Человек, извивающийся внутри него, показался Кьяри знакомым. Но она никак не могла рассмотреть Нио это или Навак. Вернее, моментами Кьяри казалось что она видит Нио, моментами – Навака. Она проснулась, так и не сумев в этом разобраться. Ночной ветер прогнал духоту жаркого дня. Когда Кьяри покинула свою комнату, хромой стражник проснулся. Он последовал за Кьяри, на несколько шагов позади, как тень. В саду пели цикады. Слышался шорох птичьих крыльев, всплески воды в пруде. Луна светила мягким неярким светом, как обычно перед рассветом. Если присмотреться, над вершинами восточных гор можно было рассмотреть светлую полосу. На алее ведущей к теплым источникам Кьяри увидела шестерых мужчин. Обычно купальнями не пользовались ночью. К тому же покидавшие сейчас купальни люди не выглядели разморенными и расслабленными водными процедурами. Они двигались быстро и тихо, как воины. Они оглядывались по сторонам, как будто что-то скрывали. - Это охрана Уаскара, - озвучил хромой стражник выводы Кьяри. Он больше не скрывался в тени, встал рядом с Кьяри каменой стеной. Он смотрел вдаль и ждал приказаний. Кьяри как никогда ясно осознала, этот сильный человек готов встать перед ней на колени и позволить ей перерезать свое горло. Именно из-за этого сегодня ночью он пошел за ней. Хорошая ночь для убийств. Может в такую же ночь блеклой луны, в последние часы перед рассветом он задушил свою маленькую ночь. Почему-то сейчас Кьяри думала, что это случилось точно такой же ночью. - Идем, - приказала Кьяри. Они подождали, пока люди Уаскара скроются во дворце, и пошли к купальням. По пути стражник приблизился к каменному светильнику, достал лежавшие в нише у его основания масло и тряпки и наскоро соорудил факел. Этот факел походил на тот, которым он освещал перед Кьяри тюремный коридор, провожая ее к камере Нио. Так же как и тогда он держал факел над головой, ступая под низкий мозаичный потолок купальни. В отблесках пламени на стенах заплясали изображения змей, ящериц и скорпионов. В первой комнате стоял фонтан с питьевой водой, и Кьяри прильнула к нему губами. В двух шагах от фонтана находилась каменная скамья, за ней колодец. Склонившись над ним, стражник выругался. Каменный край колодца был теплым, будто хранил тепло недавно касавшихся его рук. Посмотрев вниз, Кьяри не отшатнулась, не вскрикнула, только до боли вжала пальцы в темный камень. - Позови стражу. Нужно достать ее оттуда, - приказала Кьяри. Хромой стражник кивнул. Закрепив факел в одной из многочисленных ниш на правой стене, он вышел за дверь и дважды ударил в гонг. Медный диск висел у входа в купальню. Такой же можно было найти в саду, на террасах дворца, около тюрьмы, во дворе с ламами, в амбаре с зерном. Дворцовая система оповещений. Существовало несколько комбинаций ударов. Три оповещали о пожаре. Пять об убийстве. Сердце Кьяри ударило двадцать раз, в купальни валились десять стражников. От дыма десяти факелов у Кьяри заслезились глаза. - Что случилось? – спросил стражник с перевязанной рукой. - Где девушка? - Кто это сделал? - Я знаю ее. Это Алияма. - У нее есть обезьяна-альбинос. - Предки. С помощью веревок они достали обнаженное, покрытое царапинами и кровоподтеками холодное тело из колодца. Кьяри смотрела на волосы Алиямы. Они были белыми, как шерсть ее обезьяны-альбиноса. Кьяри не знала, что кто-то может посидеть за одну ночь. Еще вчера Алияма прислуживала императору за столом. Ее волосы были черными, а сейчас... Вчера Алияма носила желтую тунику и закрепила ее брошью, которую ей подарила Кьяри. Они сняли с нее тунику, подумала Кьяри. Она вспомнила как Алияма испугалась, когда император взял ее в свою постель. Атауальпа не стал к ней прикасаться. Его брат не был так добр. Наверное, Алияма плакала и просила ее отпустить. Наверное, с нее силой сорвали одежду. Кьяри видела синяки, напоминавшие отпечатки пальцев на предплечьях и запястьях девушки. Сильные, крепкие воины из охраны Уакскара держали ее. Недавно Алияме исполнилось семнадцать лет. Воины держали ее пока их хозяин, Кьяри перевели взгляд на грудь и живот девушки, резал ее тело, словно это был кусок дерева. - Она мучилась всю ночь, - сплюнул один из стражников. - Каким нужно быть ублюдком, чтобы получать от этого удовольствие? Уаскар. Кьяри вышла на улицу. В саду проснулись птицы и начали свою утреннюю перекличку. Вокруг купален собирались люди. Здесь было несколько девушек из дома избранных женщин. Две девушки кули жались друг к другу. - Что он с ней сделал? – спрашивали они на ломаном кечуа. – Что? Мы вчера принесли ароматические курильницы в покои принца Уаскара и пошли спать. Алияма сказала, что должна принести принцу розовое масло. Зина тоже была здесь. Ее живота еще не было видно. Впервые с тех пор как она отяжелела, ее лицо было бледным. Ее глаза смотрели испуганно. Когда Кьяри подошла к ней, взгляд Зины стал умоляющим. Она попыталась поймать Кьяри за руку, когда она протиснулась мимо. Солнце уже взошло. Первые лучи ласкали деревья, траву и позолоченную крышу дворца. Крышу древней резиденции Великих Инков. Дома, в котором выросли Уаскар и Атауальпа. Из-за которого они теперь готовы были убить друг друга. - Если бы вот этими руками я не задушил свою дочь, когда ей было четыре года, сейчас ей было столько же лет, сколько погибшей девушке, - сказал хромой стражник. Оба принца стояли на центральной террасе. Губы обоих искривили презрительные усмешки. Впервые Кьяри заметила, как они похожи. - Ты ни капли не изменился, Атауальпа, - выплюнул Уаскар. – Как и раньше, любишь грязную игру. Как обычно, подставляешь меня. Помню, ты всегда наговаривал на меня отцу, стараясь выставить меня то глупцов, то трусом. Атауальпа ничего не ответил, развернулся и скрылся в своих покоях. - Но людей не обмануть, мой дорогой лживый братец. Они знают, что ты всего лишь самозванец. Вся империя говорит о том, что единственный законный наследник это я. Я еще через городские ворота не въехал, а уже слышал о том, что горожане ненавидят тебя, - прокричал ему вслед Уаскар. Его мягкое лицо покраснело, и утратило свою привлекательность. - Куда вы, госпожа? – спросил Кьяри хромой стражник. - Оставайся здесь, - приказала она и поднялась на веранду. Обойдя пышущего злобой Уаскара, переглядывающегося со своими людьми, Кьяри двинулась к северной части дворца. Она никогда не была здесь прежде. Комнаты императрицы видела только с крыши, в ту единственную ночь, когда Атауальпа показал Кьяри доказательства измены. Сейчас Кьяри тоже искала доказательства. Оказавшись в просторной комнате, окинула быстрым взглядом стены, подушки на полу, подняла крышку сундука с вещами, перетрясла простыни, заглянула в вазы с цветами, потом упала на колени. Она должна была убедиться. Знать. От этого зависело многое. Кьяри больше не было все равно. Выбор больше не стоял между Атауальпом и Нио.