- Что ты здесь делаешь? – рявкнул появившийся в дверях охранник Уаскара. Кьяри замерла на коленях, не поднимая головы. - Я спросил тебя, что ты тут делаешь? – за окном разливался яркий дневной день. Пыль летала в полосах света. - Убирайся отсюда, - охранник толкнул Кьяри ногой. Не смея разогнуться, на четвереньках она быстро добралась до дверей и выскользнула в коридор. Сердце стучало в ушах и отдавало в плотно стиснутый кулак, в котором Кьяри сжимала изумрудную брошь в форме стрекозы. Теперь она знала ответ и приняла решение. - Император зовет вас к себе, госпожа, - рядом вырос хромой стражник. Он проводил ее до комнат императора и остался ждать на каменной террасе. Оглянувшись, Кьяри увидела, что он остановился около той самой колоны, у которой сидела она сама, когда пришла просить у императора милосердия для Нио. Комнаты императора были пусты. Кьяри опустилась на пол и сложила руки на коленях. Сначала она считала удары своего сердца, потом рассматривала изумрудную брошь. Заметив сорванную застежку, представляла, как с Алиямы срывали одежду. В обед пришла служанка, принесла фрукты, сушеное мясо и апельсиновый сок для Кьяри. Император приказал вам поесть, госпожа. Кьяри не стала спорить. Она медленно жевала мясо, прислушиваясь к голосам на улице. Касики Куско пересказывали случившееся касикам из деревень. Молодые голоса требовали немедленно арестовать и допросить слуг Уаскара. Пытать их, пока не вырвут из них признания. Кто-то сказал, что допросить нужно самого принца. Старики высказывались более сдержано. Мол, дело темное. В наши времена случалось, что императорские наложницы заводили романы с простыми стражниками и те убивали их в припадке ревности. Вечером голоса под окнами удалились и стихли. Люди переместились на главную дворцовую террасу. Ту саму, где Атауальпа и Иллари впервые принимали чиа. В комнату императора, где сидела Кьяри прокрались сумерки. Тени притаились по углам. Когда стало совсем темно, в дверях появился Атауальпа. Увидев его Кьяри снова начала считать удары своего сердца. Один… - Сейчас самое время, - сказал император и дал ей нож. Пять… Император вывел ее в сад. На примятой траве стоял на коленях хромой стражник. Около него бегали ящерицы. Двадцать… - Сначала зафиксируй голову, потом режь, иначе жертва будет много и напрасно мучиться. Кьяри поняла, что все еще сжимает в кулаке изумрудную брошь Алиямы. Спрятав ее за пояс, она перехватила хромого стражника за волосы. Кровь хлынула на ее руки. И отсчет начался сначала. Один удар сердца, один шаг. Горячая пульсация в золотой руке, в висках, в горле и груди. На террасе играла музыка, слышались смех и споры. Повсюду блестели золотые подносы и кубки. Их было видно из сада. С ними Кьяри поделилась пульсацией разрывавшей ее тело. Первыми поднимающиеся в воздух подносы заметили девушки прислуживающие гостям. С криком они бросились прочь с веранды. Молодые касики вскочили на ноги. Старики подняли руки, призывая молодежь успокоиться. Подносы начали вращаться. Вращение ускорилось, по краям золотых дисков замелькали искры, воздух вокруг них задымился. Вскоре послышался свист. Из-за метания испуганных людей по веранде, Кьяри не сразу увидела Уаскара. Подносы вращались так быстро, что напоминали раскаленные золотые облака. Со свистом десять блестящих в сумерках дисков набросились на Уаскара. Они врезались в него одновременно, распарывая вены и сухожилия на шее, бедрах, руках и ногах. Человеческое тело распалось на части. Осыпалось на пол веранды кусками плоти и потоком крови. - Мне нужны мои слуги, - Кьяри опустила голову. Ее босые ступни покрылись пылью. Император сделал знак кому-то в глубине сада. Через несколько мгновений, разбавленных криками, голосами и метанием теней, явились слуги Кьяри. Явар поднял с земли тело хромого стражника, Самана накинула шерстяное одеяло на плечи Кьяри. На маленькой террасе перед ее покоями Кьяри ждала бочка с теплой водой и ароматное мыло. Свет нескольких факелов разгонял ночь. Самана помогла Кьяри вымыться. Кьяри избавилась от испачканной кровью одежды, но не от запах крови. Этот запах исходил от ее тела, будто у нее начались женские дни. От ее тела, но не от мертвого Хукана. Он не имел запаха. Холодный и неподвижный он лежал на камнях под факелами. Явар успел раздеть его. Кьяри увидела шрам на левом боку стражника. Широкий, со следами иголок от кактуса, какими обычно зашивают раны. Похожий шрам, должно быть, остался на бедре Нио. Кьяри видела этот шрам стражника и раньше, когда он мылся, но никогда не спрашивала о его происхождении. Зато она знала о происхождение некоторых других шрамов. Она думала о них, омывая мертвое тело. Посиневший ноготь на указательном пальце, след от удара молотком несколько дней назад. Россыпь красных пятен под мышками, аллергическая реакция кожи на липкие душистые травы. Розовые ожоги на ладонях, остались, наверное, от веревки, когда Хукан помогал поднимать тело из колодца. - Явар, - позвала Кьяри. – Ты должен пойти в город. Сейчас. Ночью. Наблюдай за домом Синчи Инка. Я хочу знать, кто в него входит и выходит. Самана, ты будешь следить за домом посланников солнца. Жрец и девушка кивнули и исчезли в темноте. О беспорядках Кьяри узнала до их возвращения. Они начались до рассвета, как раз, когда Кьяри закончила обмывать и смазывать благовониями тело хромого стражника и завернула его в белую хлопковую ткань. У городских ворот затрубили морские раковины. Как во время приезда знатных гостей. Как во время приезда Уаскара. Но на этот раз они оповещали не о начале праздника, а о начале боя. Несмотря на поражение Уаскара во дворце, кто-то открыл ворота его людям. Кьяри надеялась, что это сделали не чиа. На рассвете со стены дворца можно было увидеть, как улицы Куско сначала опустели, потом наполнились дерущимися людьми. Их копья блестели на солнце, кровь стекала в сточные канавы. К обеду вспыхнули крыши пяти домов, к дворцу потянулись женщины и дети, они просили прибежища и защиты. Их пустили в императорский сад. Над казармами дворцовой стражи ударил гонг, отряд императорских солдат двинулся в город, рассыпался по улицам, закидывая камнями из пращей мятежников. Ряда их быстро редели. К вечеру мятежников оттеснили к восточным воротам и взяли в кольцо. К тому времени огонь со вспыхнувших днем зданий перекинулся на соседние дома. Цветочный квартал сгорел полностью, городской страже не удалось потушить огонь песком. - Это все твоя вина, - прошипела Зина Кьяри. Глаза у нее покраснели, лицо распухло от слез. – Тебе нужно было всего лишь убить его, и ничего этого не произошло бы. В сумерках вернулся Явар, которого Кьяри послала в город. Его лицо и одежда пропитались потом и пылью. Он рассказал, что совладев с мятежниками и потушив пожар, императорские солдаты ворвались в дом Синчи Инки и убили всех кто, там находился. - Ты видел среди убитых людей с золотыми телами? Таких, как я? – спросила Кьяри. - Нет. В доме старика был только один посланец солнца. У него была такая же золотая рука как у вас, госпожа. Нио, поняла Кьяри. - Но он ушел еще до рассвета, до того, как начались стычки на улицах. С ним был старик в сером балахоне. - Из дома посланцев солнца никто не выходил, - сказала Самана. Чиа не участвовали в мятеже. Керук слишком осторожен для этого. Кьяри больше волновалась за Нио. Кто был с ним? Бледнолицый монах, о котором он рассказывал на празднике? Когда старуха Тии умерла, Нио вместе с бледнолицым монахом похоронили ее по христианскому обряду, сказала Зина. Они поклоняются человеку, который умер на кресте, вспомнила Кьяри слова Нио. Когда он говорил это, он смеялся. Как давно это было? Перед смертью старуха приняла христианство, сказала Зина. Куда Нио ушел? Зачем? Почему с монахом? Может ли Кьяри быть уверена, что он в безопасности? Как ей убедиться в этом? Увидит ли она его когда-то снова? На следующий день укрывшиеся во дворце на время смуты горожане вернулись в свои дома. Сад опустел. Тюрьма пополнилась пленниками. Вечером Кьяри узнала, что в одном из ее колодцев заперли всех взрослых чиа. Говорили, они открыли ворота людям Уаскара. Но Кьяри знала, что никто из чиа не выходил на улицу в ночь мятежа. И она была уверена, что императору тоже об этом известно. Зачем он арестовал невиновных? Зачем заставил чиа пережить страшную ночь в тюрьме? Почему не освободил на следующий день? Зачем назначил суд над ними? Зачем обвинил в измене? Император же не собирается казнить их? Это было бы не разумно. Не может быть, чтобы император оставил надежду превратить чиа в свою личную золотую армию? Пусть у него есть Кьяри, но она одна, один золотой воин не сможет удовлетворить императорские амбиции. Есть еще дети чиа – Уно и Вайра. С тех пор как император взял их во дворец, они жили в пристройке у северной стены. Здесь у них было свой бассейн, фруктовые деревья и даже несколько слуг, которые стелили им постели, приносили и убирали еду. А так же много золотых фигурок животных и птиц. Похоже, император хотел, чтобы они как можно раньше привыкли играть с золотом. Обычно в этом уголке дворца царили радость и веселье. Но сегодня около пристройки стояла тишина. Уно и Вайра сидели на каменном бортике бассейна, болтали в воде ногами, повесив головы. - Кьяри! – воскликнул Вайра, обнажая в улыбке золотые зубы. - Ты слышала новости? Знаешь, что чиа предали императора? – робко спросил Уно. Предали императора, повторила Кьяри про себя. Какая простая формулировка. Она говорит о том, что дети безоговорочно верят императору. Может это и была проверка для них? Мог ли Атауальпа запереть взрослых чиа для того, чтобы просто посмотреть реакцию их детей? Посмотреть, как они воспримут эту новость? Будут ли плакать, горевать, бунтовать? Или проявят покорность? - Я знаю, о чем ты думаешь, моя золотая девочка. Кьяри не слышала, как Атауальпа приблизился. Босой, с короткой повязкой вокруг бедер, легкой беспечной походкой он подошел к бассейну и прыгнул в воду. - Кто первым проплывет два бассейна? – крикнул император, отфыркиваясь. Не успел он сделать первый гребок, мальчишки посыпались в воду. Вода вспенилась и забурлила, принимая их. Атауальпа оттолкнулся ногами от дна и заскользил вперед. Вайра и Уно последовали за ним, отчаянно молотя по воде руками и ногами. - Ты решила, что я запер их родителей, чтобы проверить их преданность? – сказал Атауальпа, выжимая мокрые длинные волосы после заплыва. По привычке Кьяри попыталась опуститься перед ним на колени, но он остановил ее. - Это не так. Идем. Я хочу тебе кое-что рассказать. Они вернулись во дворец, пройдя тенистыми аллеями сада. Атауальпа сменил мокрую повязку на просторную полупрозрачную тунику. Слуги накрыли обед на террасе. Над золотыми кубками и фруктами летали пчелы. - Когда чиа пришли в Куско, они сказали, что их родную деревню разрушили железные демоны. - Так и было, господин, - сказала Кьяри. - Железные демоны сожгли ваши дома, изнасиловали и убили ваших родственников. - Да, господин. - Чиа должны ненавидеть железных демонов? - Все ненавидят железных демонов. Железные демоны убивают без предупреждения. Никого не жалеют. - Я надеюсь на то, что чиа ненавидят железных демонов. Потому что Уаскар не просто привел в мой дом наемных убийц, не просто привел свою армию под стены Куско, он еще заключил союз с железными демонами, обещал золото и драгоценные камни, если они помогут ему захватить власть. Теперь мой глупый братец мертв, а железные демоны все равно хотят получить свою награду. Они приближаются к Куско. Сто человек, закованных в железо, на отвратительных оленях-переростках. А еще у них есть мерзкие ручные койоты, которых они натравливают на тех, кто им сопротивляется. И железные палки, которые стреляют огнем и свинцом. Я хочу, чтобы моя золотая армия остановила их, - закончив говорить, император сделал большой глоток из своего кубка. – Золотая армия, которой у меня еще нет. Но, которая у меня появится завтра утром, если на то будет воля солнца. Завтра на рассвете состоится суд над чиа, поняла Кьяри. Великий Инка надеется на их ненависть к железным демонам. Но он не собирается им давать выбор. Скорей всего поставит в ситуацию или казнь за измену или достойная, славная смерть на поле в сражении против нашего общего врага. Она наблюдала, как Атауальпа ест и пьет. Энергично и с удовольствие. Влажные после купания волосы липли к его шее. Впервые Кьяри испытала по отношению к нему что-то похожее на нежность. - У меня есть для тебя подарок, - объявил император и провел ее в узкий двор, между загоном для лам и амбарами с зерном. Здесь ждали четверо воинов. Увидев императора, они преклонили колени. - Это твои новые слуги. Они все принадлежат к знатным родам Кито. Их деды и отцы верно служили моему отцу. Уаскар заставил их участвовать в мятеже, захватив их семьи. Их жен и детей. Вынужденные действовать против своей воли, в душе они сохранили преданность мне и империи и теперь хотят искупить свою вину в бою против железных демонов. - Возьми наши жизни, госпожа, и вложи их в смертоносное золото, - сказал старший из воинов. Его плечи покрывали свежие следы от плети. Один, два… Кьяри считала удары своего сердца. После двадцатого удара она кивнула пленникам. После двадцать пятого поблагодарила императора и поклонилась ему. Сердце Кьяри ударило еще двести раз, и она привела новых слуг в свои покои. Она наблюдала, как они осматриваются, ходят по террасе, пьют воду из фонтана, и думала о грядущих переменах. О приближающейся войне и золотой армии. Несмотря на безрадостные мысли, Кьяри хорошо спала этой ночью. Проснувшись, увидела, что ее новые слуги разминаются в саду. Воины отжимались, растягивались и устраивали учебные бои. Их спины и руки бугрились мышцами, по гладкой коже тек пот. Их тела лучились силой и жизнью, которая им больше не понадобится. О начале суда оповестили барабаны на главной площади. Обвинение не скупилось на доказательства и свидетелей. Кьяри наблюдала за процессом со стены дворца. Император восседал в высоком плетеном кресле. Перед ним один за другим пятнадцать свидетелей рассказывали о том, что видели, как чиа открывают ворота врагу. И никто из зрителей – а на площади собралась половина города – не посмел сказать, что никто из чиа не покидал дом в день мятежа. Люди - овцы, ленивые и безвольные, привыкшие радоваться чужому несчастью, их нужно постоянно подталкивать и направлять, если не хочешь, чтобы они навредили сами себе, вспомнила Кьяри слова императора. После двух дней тюрьмы, без сна и еды, чиа выглядели кучкой оборванцев. Женщины жались к мужчинам. Мужчины бесполезно сжимали и разжимали кулаки. И даже всегда спокойный и ровный голос Керука, когда он опроверг обвинения, прозвучал дергано и взвинчено. Кьяри тошнило от этой показухи. После выступления Керука снова забили барабаны, объявляя паузу. Советники императора подошли к его креслу. Со стены Кьяри видела, как касики районов подобно болванчикам кивают головами. Многих из них она встречала во дворце в день смерти Уаскара. После паузы император зачитал приговор. Чиа признали виновными и приговорили к казни через отсечение головы. Чиа всполошились. Лория и Кэса заплакали. Панти начал ругаться. Атавалп толкнул одного из стражников, его поддержал Искай, завязалась драка. Император как будто ждал этого момента, поднял руку, заговорил о трусости, преданности и общем враге. Услышав о железных демонах, толпа на площади заволновалась. До каждого из собравшихся доходили слухи о жестокости и вероломстве пришельцев из-за моря. С каждым словом и выкриком ненависть к демонам росла и объединяла людей. Когда эта волна достигла пика, император взмахнул рукой и предложил чиа искупить свою вину перед империей в бою с железными демонами. Чиа обрадовались. После двух дней тюрьмы, голода, неопределенности и запугивания они испытали подлинное счастье от того, что удалось избежать самого страшного. Они благодарили императора. Один за другим, начиная с Керука, опускались перед ним на колени, принимали из его рук еду и питье. Император хвалил смелость и преданность чиа. Его похвалу подхватили зрители. Об обвинении в измене все забыли. Кьяри не могла не восхититься тому, как уверенно император дирижировал толпой, как одним жестом, одной репликой направлял ее энергию в нужное ему русло.