Его кровь была теплой, оживленное им золото приняло форму дисков с ладонь величиной и зазубренными краями. Они свистели, вращались, перерезали глотки, вены, сухожилия. Лучники падали со стен и умирали, истекая кровью. Из семисот воинов Руминьяви Кахамарку покинули не больше ста. Почти каждый был ранен. Некоторые дважды. Те, кого задели отравленные стрелы, умерли, не дойдя до реки. Выжившие смыли в ее водах кровь, перевязали раны и растянулись на теплых камнях, считая зажигающиеся на небе звезды. У них не было еды и не осталось сил на ее поиски. Во сне воины всхлипывали и стонали, утром отправились грабить склады ближайшей деревни. Как потом рассказал Кьяри Атавалп, местные жители сопротивлялись и их пришлось убить. Каньяри не преследовали воинов императора. В Кахамарке они тоже потеряли большую часть своих людей и после боя оплакивали и хоронили своих мертвых. Люди из Куско не могли сделать даже этого, потому чувствовали себя вдвойне подавленными. Путь до Куско занял пять дней. За это время из поредевших рядом императорской армии дезертировали двадцать человек. - Воины из деревни Канчас. Их дом близко. Они хотели убедиться все ли в порядке у их семей, - объяснил Руминьяви. У командира дворцовой стражи была рассечена щека, колотая рана в бедре заставляла его морщиться при каждом шаге. Воины соорудили для него деревянный паланкин, но Руминьяви отдал его раненному солдату. На горизонте показались террасы Куско и водные каналы. От них шли люди с перепуганными лицами. Мужчины и женщины тащили на себе детей и тяжелые мешки. Что случилось, Кьяри поняла, прежде чем они начали говорить. Испанцы второй раз использовали Кахамарку как ловушку. Сначала заманили в нее императора и его пятитысячную армию. Потом обманули тех, чьим заданием было охранять Куско. Столицу империи. Подлые чужаки заключили союз с каньяри. Использовали одних слуг императора против других. А сами со своими ружьями, пушками, лошадями и доспехами напали на мирных, ничего не подозревающих беззащитных жителей Куско. Они резали мужчин, женщин и детей. По улицам Куско потекла кровь, как и обещала ведьма в зеленом платке. Она не хотела этого видеть. Нио убил ее. После боя в Кахамарке, Кьяри не думала о Нио. Сочувствие и любовь, которые она к нему испытывала, словно остались позади, в Кахамарке. Мир вокруг стремительно рушился, времени оглядываться назад не было. В Куско испанцы убивали всех, кто сопротивлялся. А тех, кто сдавался, сгоняли в дома и поджигали. Женщин, перед тем как бросить в огонь насиловали. Испанцы дошли до «Говорящей площади» и остановились. Рассказчик передернул плечами и задрожал. Он говорил о чудесах, кипящем золоте, пролившемся с небес. О великой золотой армии, которая пришла покарать испанцев. О наложницах императора, которые отдали свои жизни золотым детям, чтобы они создали новую золотую армию. Старик так же видел свирепых воинов, чьи тела были полностью сделаны из золота. У этих воинов было шесть рук и длинные гибкие копья, какими они сражали испанцев. Кьяри подивилась детскому воображению. Искай покачал головой. Возможно, по привычке его практичный ум искал лучшее решение. Но это было неважно. Как давно стало неважно, почему и кто виноват. Старик рассказал, что дождь из кипящего золота так же внезапно прекратился, как начался. А золотые шестирукие воины упали мертвыми и больше не шевелились, даже когда испанцы раскалывали их на части. Во дворце осталось не много золота. Использовав его запас, Уно и Вайра оказались безоружны. «Это лучшая часть моей золотой армии, ее будущее», - сказал император Нио. Его слуги вывели детей через подземный ход. Там они присоединились к пастухам. Беженцы обмотали мальчишек тряпьем, прятали, как самое большое сокровище и в случае нападения испанцев готовы были умереть, защищая их. - Я сделал шестирукового воина, - гордо сказал Вайра. Мальчик с золотым ртом. Кьяри смотрела на беженцев - израненных и уставших воинов Руминьявы, на обнимающую сына Лорию. Они убегали, оглядывались, прятались в лесах, поднимались в горы, охотились и собирали ягоды, но продолжали проклинать испанцев, обещать отомстить им за смерть императора. Кьяри думала о том, что они потерпели поражение. Император мертв, империя пала. Для чиа это значит, что из великой и легендарной армии они снова превратились в беглецов. Кьяри не могла этого допустить. Она надеялась, что остальные чиа чувствуют то же самое. - Нам нужно золото, - сказала она на одном из привалов. - У нас осталось еще немного в мешках, - напомнил Атавалп. - Нет. Нам нужно много золота. Нам нужны золотые рудники. Где золото никогда не будет заканчиваться, - покачала головой Кьяри. Однажды Кьяри сказала Нио, что у нее никогда не было ничего своего. С тех пор мало что изменилось. Она убивала, предавала, хитрила и сражалась. Но у нее снова не было ничего своего, кроме мертвого тела императора. Живя в храме солнца Явар пек вкусные миндальные пирожные в свободное от основных обязанностей время. С четырнадцати лет жрецы учили его петь молитвы, перерезать горло жертвенным животным, читать их внутренности, брызгать их кровью на алтарь и делать мумии. В лесу кричал тукан, ногти Явара блестели от щелочного раствора, когда он занялся телом императора. Мумия императора получилась легкой. Император сидел, положив подбородок на колени и руками обняв стопы. Эти стопы казались неправильно маленькими и узкими по сравнению с широкими ладонями. На правой - сохранилась мозоль. Кьяри не помнила, когда император последний раз держал боевой топор. Она решила, что мозоль осталась от повода лошади, которую он объезжал незадолго до своего отбытия в Кахамарку. Повода, за который несколькими днями раньше держался Нио. Атавалп и Руминьява сделали для мумии паланкин из тростника. Каждый вечер живые делились с мертвецом едой, каждое утро разворачивали его лицом к солнцу. Они просили дух императора защитить их от новых лишений, от нападения диких зверей и подлости чужеземцев. В те дни многие стали называть Кьяри хранительницей мумии императора. Глава восьмая. Золотой город ​​​Ухватившись за идею с рудниками, Искай составил план и маршрут. Им нужен рудник в горах, в труднодоступном месте. Из всех действующих рудников императора для этого больше всего подходил - Симбао. Цель дала людям надежду. Сразу двадцать стражников Руминьяви предложили свои жизни живому золоту и присягнули золотой армии на верность. К рудникам вели императорские дороги, но чиа и люди Руминьяви избегали их, боясь столкнуться с испанцами. Большую часть пути они двигались через джунгли. Шли медленно, прорубая себе путь через чащу мачете. Сезон дождей застал их на южных склонах гор. Крыши в построенных из глины домах протекали. Трое пастухов из Куско заболели. Один умер. В это сезон дождей умер так же один из воинов Руминьявы, которого во время охоты укусила гадюка. По утрам над лесом поднимался туман. Днем люди сидели неподвижно в хижинах, слушая, как вода стучит по листьям. После сезона дождей земля стала рыхлой и мягкой. Лучшее время, чтобы сеять маис. Только у чиа не было маиса. Армия на марше не сеет, пользуется запасами. Когда они заканчиваются, пополняет их в ближайшей деревне. В низине лежала деревня Чан-Чан. Пятьдесят домов, императорские постоялые дворы, кладовые с маисом и шерстью. Теперь склады принадлежали испанскому наместнику и кормили испанских солдат. В деревне обосновалось двадцать испанцев, доложил разведчик Руминьяви. Воины Руминьяви напали ночью и убили всех чужаков. Местные жители рассказали, что так же ночью в деревню пробрались испанцы и вырезали семью вождя. А на утро испанцы поставили мужчин, женщин и детей на колени и объявили общинные земли собственностью короля Кастилии и папы римского. Затем они сожгли алтари и чучела кошек, которым поклонялись местные, обыскали дома, забрали золото и изумруды. Молодых людей, что пытались возражать и сопротивляться, заковали в кандалы и отправили губернатору Новой Индии. - Новая Индия? - переспросила Кьяри и узнала, что так испанцы называют земли империи инков и лежащие за горами страны. Испанский наместник в деревне Чан-Чан был стар, ленив и спал с местной женщиной. Похоже, старики жалели о его смерти, в то время как молодежь наоборот радовалась приходу золотой армии и без устали пересказывала легенду о последней битве в Куско. В их передаче история обросла новыми подробностями и деталями. Говорили, в Куско видели пять тысяч золотых шестируких воинов. Кипящее золото лило с неба пять дней. Почему тогда испанцы удержали Куско, хотела спросить Кьяри. Но она молчала. Маиса, что им дали в деревне едва хватит на два дня пути. Жившая на окраине женщина подарила золотой армии своих трех лам, сказала, что они ей, старухе не к чему, после того, как ее сына забрали испанцы. - Шаман говорит, они сделают из него демона. Он никогда не вернется в родные края. А если и вернется, никогда не узнает родных. Это правда? - спрашивала она и хватала чиа за одежду. Они покинули Чан-Чан под причитания женщины. Когда чиа и люди Руминьявы пересекали реку, к ним присоединились беженцы из города Пассаос. Со злостью и слезами они рассказывали, как к ним пришли испанцы, обманом, якобы для обмена подарками заманили вождей в большой дом, заперли там и сожгли живьем. Испанские солдаты забрали самых красивых женщин. У рудника Симбао жили тихие и низкорослые люди. Они заплетали волосы в косы и оборачивали их вокруг головы. Мужчины носили только набедренные повязки, женщины – длинные пеньковые туники. Вождь, морщинистый старик, тяжело дышал и плохо слышал. Его мало интересовали перемены в стране, он не хотел ничего знать про испанцев и войну, зато в подробностях вспоминал день, когда Великий Инка Уайна Капак посетил рудники и подарил ему плащ со своего плеча. - Я могу построить высокую золотую стену, которую испанцам не сломать и не перелезть, - сказал Искай. - Нет, - сказала Кьяри. – Для этого потребуется много жизней. - Возьми мою жизнь! – кричали жители рудников. – Возьми мою и защити мою дочь от испанцев. Возьми мою жизнь и спаси мою семью. - Ты что еще не поняла? – Искай наклонился к Кьяри. – Это война. Разве не для этого ты стремилась к рудникам, чтобы противостоять испанцам? Но Кьяри понимала еще кое-что – в этой войне им не победить в одной решающей битве. Эта война будет долгой. Возможна, она заберет всю их жизнь. - Я хочу помочь! Я тоже буду строить стены! Высотой в семь человеческих ростов! Лучше в десять. Такие прочные и толстые, что их не пробьет никакая пушка! – кричали Уно и Вайра, прыгая вокруг Иская. За детьми шли добровольные жертвы. Их лица светились надеждой. Проведя необходимые измерения, на следующий день они начали строить. Люди Руминьявы, чиа и деревенские, как зачарованные смотрели, на вырастающие из земли золотые сейбы с толстыми шипастыми стволами. Все стволы были настолько ровными, что деревья вставали вплотную друг к другу - между ними даже стрелу нельзя было просунуть. Сияние золотой стены днем затмило сияние солнца, а вечером - свет луны. Стройка закончилась через сутки. У ног Иская, Вайры и Уно легли сто мертвых тел. Их обмыли, обкурили фимиамом и похоронили у подножия стены, чтобы их духи охраняли золотые стены и предупреждали живых о приближении врага. На третий день после похорон из-под стен полезли черви. Их было так много, что живые поверили, что свершилось чудо – духи обещают, что отныне земля внутри стен будет всегда приносить богатый урожай маиса, а фруктовые деревья будут плодоносить круглый год. Золотой город примет и прокормит всех. С разных концов империи в золотой город устремились беженцы. Преследуемые испанцами касики и бедняки. Пришли люди с кожей черной как земля, крепкими, как деревья, телами. Никогда раньше Кьяри не видела таких. Этих людей испанцы привезли в трюмах своих кораблей, чтобы здесь, в новом свете, заставлять их работать на плантациях каучуковых деревьев. А до этого черных людей ловили как диких животных, продавали, морили голодом, связывали и клеймили. Кьяри видела сожженную железом кожу у многих на груди и на шее. Испанцы называли их своими рабами и не разрешали им иметь ничего своего – ни оружия, ни мотыгу, лопату или даже одежду. Черные рабы, молились золотым стенам, пели и танцевали под ними и мечтали сами скоро превратиться в золото. Никто из этих людей не знал своих матерей, отцов, братьев и сестер, потому что сразу после рождения их отнимали от материнской груди и продавали. Об этом Кьяри рассказала девушка, Мава. У нее была черная, как шерсть пантеры, кожа, нежно розовые ладони, лунки ногтей, стопы, язык и небо. Как и Кьяри она родилась весной, как и Кьяри этой весной ей исполнилось девятнадцать. Только у Кьяри не было детей. А Мава успела родить четверых и всех у нее забрали. - Они были маленькими, похожи на котят, постоянно мяукали, жмурились и раскрывали рты. Мне нравилось, как они пахли, нравилось, как они сосали мою грудь, - рассказывала Мава. Она боялась мумии императора и восхищалась золотой стеной, она хотела, чтобы Кьяри превратила ее во что-то такое же большое, сильное и полезное. Кьяри не могла ей отказать. Так Мава поселилась в ее доме. Вскоре после этого Самана упала перед Кьяри на землю - сама Кьяри теперь опускалась на колени только перед мумией императора – и попросила отпустить ее, разрешить ей построить дом вместе с Апу Кантаром, одним из бывших стражников императорского дворца. Несмотря на молодость, Апу Кантар смело сражался в Кахамарке. Кьяри согласилась, что Самана не могла сделать лучшего выбора. - Ты любишь его? – спросила однажды Мава, когда Кьяри вечером коснулась лбом стоп императора. - Да, - ответила Кьяри. Давным-давно, целуя Нио, она думала, что поняла, что такое любовь, нашла ее и сможет сохранить навсегда. Уверенность эта сгорела в золотом городе. Эту любовь Кьяри отдала золотому песку вместе с амулетом из трех перышек колибри. Тогда она поняла, что ничего не сможет сохранить. Слишком мало в этом мире зависит от нее. Потом она часто встречала отголоски той любви и нежности. Видела их во взгляде Навака. Угадывала - за восхищением, с каким Атавалп любовался сражающимся Керуком. Переживала отголоски той любви, когда смотрела на смеющегося Нио. Чувствовала мимолетную нежность, наблюдая за Атауальпой. Видела эту любовь в глазах женщин чиа, отбирающих жизнь у своих мужей. В глазах умирающих мужчин. Теперь Кьяри понимала, что любить значит жить. И она любила Маву, память об императоре и о Нио, отца, Иская и всех жителей золотого города. Беженцы постоянно приходили в золотой город. Они говорили, что дороги и мосты, за которыми раньше следили люди императора, теперь принадлежат испанцам. Только слухам и легендам не нужны были мосты и дороги. Они летели над землей, как птицы, заползали в дома как ящерицы и ужи. Делясь дыханием друг другом, люди говорили о золотом городе, который охраняют высокие золотые стены. На стенах стоят бесстрашные и всемогущие золотые воины. В этом городе каждый несчастный обретет защиту. Когда ветер этих слухов долетел до испанцев, они начали хватать людей и пытать их, требуя показать дорогу к золотому городу. После сезона дождей испанцы пришли под его стены. В течение трех дней и ночей дым от пушечных и ружейных залпов поднимался нал лесом и горными склонами, как туман на рассвете, но ничем не повредил золотым стенам и людям, прятавшимся за ними. Когда у испанцев закончился порох, и они начали отступать, Руминьяви собрал своих воинов и ринулся в погоню. Покидая золотой город, бывшие стражники Куско кричали и свистели, высоко поднимали щиты и копья. Назад вернулся лишь один из них. Его рваные одежды пропитались кровью, раненая рука висела плетью вдоль тела. Испанцы устроили нам, ловушку, сказал он, сделав глоток чичи. Руминьяви сражался как тигр. Его отравленные стрелы убили пятерых испанских солдат. Увидев, что все его воины мертвы, Руминьяви бросился в пропасть, чтобы чужеземцам не досталось его тело. Кто-то рядом с Кьяри крикнул, что ненавидит испанцев. Кто-то обещал отомстить за смерть Руминьяви. Кто-то за потерянную семью. Мава хотела найти своих детей. Кьяри не поняла, кто первым сказал – прогоним испанцев с нашей земли - лишь поймала себя на том, что шепотом повторяет эти слова. Люди вокруг вскакивали на ноги, кричали и били себя кулаками в грудь. Этот шум разбудил ночных птиц на деревьях. Попугаи закричали и забили крыльями. Лес как будто отозвался на призыв. Послышался визг обезьян и рев ягуара. Золотые стены равнодушно и спокойно мерцали в отблесках костров. Словно поддерживая их намерения, на следующий день предки привели в золотой город старика из Кайамби. Левое плечо старика было выше правого. Лицо посерело от пыли, глаза покраснели от слез. Всю жизнь он стриг лам. Его жена и дочери ткали из шерсти красивые одеяла. Как ловко они работали. Как весело шутили. Он надеялся умереть, слыша их мелодичный смех в соседней комнате. Но испанцы уничтожили все. Они появились в сезон дождей и обстреляли город из пушек. Жена и старшая дочь старика погибли в рухнувшем от обстрела доме. А младшую дочь… Старик шатнулся, приложил руку к груди. Кьяри поднесла ему чашку с молоком и помогла сесть на камень. Люди вокруг придвинулись ближе. Младшая дочь старика приглянулась двум испанским солдатам. Они были молоды и безбороды, с розовыми лицами и отвратительно мягкими губами. Оба хотели ее получить и устроили драку. И тогда их командир приказал схватить девушку, которая стала причиной беспорядков. - Он повесит ее, - сказал старик. – Возьмите мою жизнь и спасите мою дочь. Зачем нужна золотая армия, если она ничего не может сделать? Если она не помогает тем, кто просит ее об этом? Зачем людям отдавать жизнь золоту, если живое золото не спасает их близких? Вы можете спасти мою дочь! Неужели вы не спасете ее? - Ты должна послушать старика и взять его жизнь, - прошептала Мава Кьяри. И хоть голос ее звучал умоляющее, она сказал «должна». Много дней назад, во дворце, Атавалп спросил – кто, мы люди с золотым телом? Мы никто и ничто. Мы всего лишь отражаем волю и намерение того, кто готов отдать золоту свою жизнь. Кьяри поняла, что теперь пришло время этим словам полностью воплотиться в жизнь. Золотые люди станут оружием в руках тех, кого они убивают, чтобы дать жизнь золоту. Потому, когда старик снова заговорил о своей дочери, Кьяри положила золотую руку ему на плечо. Щурясь покрасневшими глазами на высоко стоящее солнце, старик поднес руку Кьяри к губам и поцеловал ее. Несмотря на золотые ноги и возможность оживлять золото, Атавалпа воспринимал себя воином. Воин должен сражаться, иначе сердце его станет мягким как слизень и сгниет, сказал он. Желая сражаться, как привык, Атавалп закинул на плечо боевой топор, собрал отряд из пятидесяти крепких воинов и повел х к деревне старика. Двадцать воинов кроме своего оружия, щитов, пращ и копий, еще несли мешки с золотом. Путь лежал вдоль реки. На берегах росли высокие камыши. В камышах копошились кайманы и дикие утки. Впервые за последние полгода Кьяри вышла из-под защиты золотых стен. Впервые оказалась на открытой местности. Рядом шел Искай и старик из города Кайамби. У старика были седые волосы. Мягкие и тонкие. Ветер растрепал их по пути. Точно так же ветер трепал волосы его дочери. Тонкие воздушные пряди опутали петлю и веревку, на которой повесили девушку. Старик целовал ее босые ноги и омывал их слезами, пока Атавалп и его воины сражались с испанцами. Это было неравное сражение. Укрываясь за глиняными стенами, испанцы стреляли из пушек и ружей по рассыпавшимся на открытой местности воинам золотого города. Первый же залп сразил пятерых. Прислонившись спиной к дереву, обхватив колени руками, Кьяри слушала крики раненых и смотрела на старика целующего ноги мертвой дочери. Он хотел отдать жизнь за спасение дочери, стать живым золотом и спасти родной город. Теперь он был сокрушен горем и не замечал, что рядом гибнут люди. Атавалп и его сильно поредевший отряд укрылись за холмом. Позднее Кьяри узнала, что Аник Асну – семнадцатилетний мальчишка из деревни Чан-Чан – упал на колени перед Атавалпом и предложил свою жизнь, чтобы спасти оставшихся воинов золотой армии. Атавалп перерезал ему горло слева направо. Кьяри видела, как в небо взметнулся рой золотых пчел. Через сто ударов сердца испанцы прекратили стрелять. Крича, они выбегали на улицу, забыв о врагах, сдирали с себя доспехи, надеясь спастись от вгрызающихся в их тело золотых насекомых. Жители Кайамби добили испанских солдат лопатами и палками. Тело Аника Асну забрали в золотой город и сделали из него мумию. Его почитали как героя и основателя новой эры. Эры, в которую укрывающиеся за стенами города золотые люди, воины и беженцы поняли, что зависят от тех, кто готов пожертвовать собой. Этим же летом в золотой город пришло пятьсот человек из Тимана.