В эту секунду Шань нанес удар, метясь прямо в лицо Ду. Раздался вопль, однако кричал вовсе не Ду Минцян. Оказалось, Ду успел молниеносно нырнуть за Шуня и обхватить его правой рукой за шею, сделав живым щитом. – Черт! – Шунь чуть не плакал. – Ты же в меня попал! Шань молча стал атаковать Ду с удвоенной силой. Тот не сопротивлялся, а лишь подставлял под каждый удар Шуня, который отчаянно сыпал ругательствами, однако вырваться не мог. – Хватит, довольно! – наконец не выдержал Пин. Он встал с койки, его голос звучал властно и зло. – Братец Пин, он сильнее, чем кажется, – прошептал Черныш. – Нам его сегодня не одолеть. Пока Шань сражался с Ду, Черныш стоял рядом, и не думая помогать товарищу. Заметив это, Пин наотмашь ударил Черныша по уху и закричал: – Хватит уже свою задницу беречь! Лицо Черныша налилось кровью, но ответить он не осмелился и просто отошел в угол камеры. Пин шагнул вперед с недоброй ухмылкой. – Я всегда чувствовал, что ты не простачок. Надо же, еще и драться умеешь… Ду улыбнулся в ответ. – Ты мне льстишь. Я лишь дурачусь с братцами. Шунь, завидев приближение Пина, в надежде получить помощь завопил: – Отпусти меня, ублюдок! Братец Пин этого так не оставит! – Не волнуйся, причинить тебе боль он не посмеет, – сказал Пин, обращаясь к Шуню, хотя его глаза неотрывно следили за Минцяном. – И вообще он тут ненадолго. Такие люди не доставляют хлопот – слишком опасаются увеличения срока. – Ты прав. Я не хочу неприятностей. – Ду ухмыльнулся. – А вот я – другое дело. – Глаза Пина сузились. – Меня боится каждый заключенный. Знаешь почему? Улыбка Ду стала мрачной. – Да, знаю. Потому что тебе нечего терять. Пин кивнул. – У меня пожизненный срок. Увеличить его невозможно. А значит, я могу делать что захочу. Пока я никого не убиваю, мне грозит максимум дубинка или одиночная камера. Ерунда! Ду вздохнул, соглашаясь. Пину из тюрьмы не выйти, поэтому смягчение приговора ему не нужно. Дубинка начальника Чжана представляла угрозу, но даже причиняемая ей боль – лишь на время. Пина боялись не просто так. – Если ты все понимаешь, то почему идешь против меня? Не получив ответа, Пин разразился ледяным смехом и подскочил к койке Хана, застав его врасплох. Как ястреб, выхватывающий птенчика из гнезда, он вытащил новичка из койки и выкрутил ему правую руку. Хан застонал от боли. – Продолжай, Шань, – уверенно сказал Пин. – Если будет использовать Шуня в качестве щита, я сломаю парнишке руку. Ду знал, что Пин способен осуществить угрозу, поэтому покачал головой и отпустил Шуня. Шань снова ринулся в бой. Ду сосредоточился на защите и не ответил ни на один удар. Черныш безучастно смотрел на драку. – Будешь просто глазеть? Помоги Шаню! – нетерпеливо крикнул Шунь. Черныш хмыкнул, но не пошевелился. Тогда в бой ринулся сам Шунь. Ду его заметил и сделал подсечку. Противник врезался головой в дверь камеры. Шунь был зол и унижен, понимая, что он далеко не такой хороший боец, как Ду. Он не стал даже подниматься с пола, а просто вцепился в ноги противника, надеясь его повалить. В тюремной камере Ду негде было укрыться. Он занял хорошую позицию, однако теперь на ноге у него висел Шунь, из-за чего стало труднее уклоняться от пинков и ударов Шаня. – Фан Вэйшань, ты забыл дело об убийстве на озере Тайпин? – неожиданно воскликнул Ду. Эти слова, видимо, обладали таинственной силой, которая заставила Шаня застыть на месте. Откуда Ду Минцян знает его полное имя? Впрочем, по-настоящему пробрало Шаня упоминание об озере. – Что ты сказал? – Ранним утром третьего мая девяносто шестого года вы с Паном Дабао пытались ограбить человека на озере Тайпин. Тот оказал сопротивление; ты вышел из себя и убил беднягу, а затем бросил его тело в озеро. – Ду наконец прижал Шуня к стене и смог заглянуть Шаню в глаза. – Я ведь прав? Шань застыл. По выражению его лица стало ясно, что Ду попал в точку. Остальные, включая Хана, изумленно глазели на Шаня. – Значит, ты тоже кого-то убил? – удивился Пин. На лбу Шаня выступили вены. – Я не могу сейчас об этом говорить, – пробормотал он. Конечно, Шань не мог говорить. Его отправили сюда три года назад за серию грабежей, он получил двадцать лет заключения. О единственном совершенном им убийстве полиция не знала… И вот незнакомец швырнул ему факты в лицо. – Пан меня продал? – через мгновение произнес он дрожащим голосом. – А ты был бы тогда жив? – Ду снова посмотрел Шаню в глаза. – Пан Дабао умер. Правду знаю только я. Ду не лукавил. Закончив обучение и став убийцей-мстителем, известным как Эвмениды, он узнал о множестве нераскрытых полицией дел. Одним из них было убийство на озере Тайпин. Ду выследил Пана Дабао и сумел выведать у него имя сообщника – Фан Вэйшань. Эвмениды привели в исполнение смертный приговор Пану Дабао, а Фан Вэйшань к тому времени уже находился в тюрьме, потому избежал наказания. До настоящего момента. Шань, разумеется, ничего не знал. – Что… что ты собираешься делать? – спросил он. – С этой информацией я не планировал ничего делать, но… – Ду вежливо улыбнулся. – Если ко мне будут постоянно цепляться, однажды я могу и потерять терпение. Шань понял намек. Он опустил голову и повернулся к Пину. – Хочешь крысой стать, ублюдок? – закричал тот. – Мне тогда и делать ничего не придется, если вся тюрьма будет тебя ненавидеть! Действительно, никого не ненавидели здесь больше, чем предателя, который выбалтывает охране чужие секреты. – В деле Шаня мне известна каждая деталь, – хмыкнул Ду. – Если б я собирался настучать, стал бы ждать до сих пор? – Хорошо, ты, по крайней мере, понятливый… – Пин указал на Шаня. – Иди сюда, больше тебя защищать не буду. Шань подошел к Пину, тревожно озираясь. Все в камере слышали слова Ду, и теперь любой из них мог выдать тайну, которая могла положить конец его жизни. Тем временем Ду вышел в центр камеры и объявил: – Дракой проблем не решить. Давайте сядем и нормально поговорим. Пин помрачнел. Теперь он понял, что Ду Минцян не только превосходный боец, но и искусный стратег. – О чем нам с тобой говорить? – Как уже сказал, я хочу поменяться койками с Шунем. Тогда он сможет вымыть туалет и избавиться от ужасного запаха. – Почему это я должен с тобой меняться? – Шунь вскочил на ноги, но подойти ближе не решился. – Я здесь тоже за убийство. Чего мне тебя бояться? – Правда? И ты тоже? – Ду напустил равнодушный вид. Шунь вскинул голову. – Конечно! И убил не кого-нибудь, а Большую Трубу. Иди поспрашивай, он был настоящей шишкой в Восточном Чэнду. – О, я о нем все знаю, – медленно сказал Ду, словно пытаясь припомнить. – Два года назад Большая Труба, криминальный авторитет из восточной части города, был зарублен возле торгового центра «Синьань» японским мечом. Случай привлек внимание общественности особенно потому, что все случилось среди бела дня. Расследование показало, что другой воротила преступного мира хотел отомстить Большой Трубе и приказал своему бандиту, мелкой сошке, припугнуть конкурента. Только студент сил не рассчитал и перерезал Большой Трубе горло. Еще нелепее то, что горе-гангстер заставил одного из своих подчиненных, «младшего брата», собрать банду конкурента на месте убийства. В результате бандит и его начальник, отдавший приказ, приговорены к смертной казни, а младший брат получил пятнадцать лет за соучастие. Я слышал, тот юнец на суде плакал и раскаивался в содеянном. Мол, его на преступление подбил однокурсник. А когда умер Большая Труба, мальчишка и вовсе описался. Думаешь, такой историей стоит гордиться? Во время речи Ду лицо Шуня постепенно мрачнело. Попав в тюрьму, он часто хвастал тем, что зарубил Большую Трубу, но подробностей никогда не рассказывал. Теперь, когда Ду раскрыл его тайну, о славе дерзкого убийцы можно было забыть. – Я так и знал! Ты слишком труслив, чтобы прикончить Большую Трубу, – усмехнулся Пин. – Такой врун права на хорошую постель не имеет. Иди на койку у двери. Шунь спорить не посмел. Ду с довольным видом добавил: – Но своего друга я оставлять не хочу. А если он поменяется местами с Чернышом? Ты ведь не возражаешь, Черныш? Во время разговора с Ду Черныш безучастно сидел в углу. Теперь он встал и выдавил из себя улыбку. – Кровать есть кровать, верно? Я на любой койке могу спать. Пин посмотрел на Ду, затем на Черныша и вскричал: – Только не говори мне, что у него и на тебя что-то есть! Черныш пожал плечами, не желая ничего признавать.